Говорливость Греции удивила не только его самого, но и Августина, отлипшего, наконец, от экранчика своего старого компьютера. Во время устного доклада торговец не прервал ходока ни разу - внимательно слушал, и даже сделал несколько пометок в исписанном мелким почерком блокноте, лежавшем на коленках. Когда Толя, наконец, закончил свой словесный рапорт, Августин вздохнул и, отложив блокнот, соизволил встать с жалобно скрипнувшего стула.
- Я так понимаю, - сказал он негромко, - что работу ты выполнил. - Торговец усмехнулся, почесав квадратную челюсть, поросшую щетиной. - Придётся платить, чего уж тут поделать. А по поводу Кавая - пропал он. Сами найти не можем. - Августин покачал лысой башкой. - Раньше всегда в лес уходил, на заболотье который, корешки собирал, травы, цветочки. Ведь в Зоне медикаменты с Большой земли таскать трудно, вот наши и нашаманили дешёвых лекарств… Ай ладно, - он махнул рукой, - вернётся, не в первой наш Кавай ночует где попало. А тебе если медпомощь нужна, то обратись к Райли, это медик наш местный. В штабной палатке, слева от ангара найдёшь.
Августин на мгновение скрылся в темноте склада, и вынырнул оттуда уже с армейским ящиком в одной руке и с серебристым кейсом в другой. Всё это он поставил на стол перед Грецией и деловито упёр пудовые кулаки в бока.
- Ящик зелёный тебе, - довольно шмыгнул торговец. - Твоя награда. Патроны и еда. Ну и по мелочи там. Или деньгами благодарность возьмёшь? Это получится… - бугай задумчиво почесал лысину ручкой, которую он держал между пальцев. Думал он долго, подсчитывая, и, беззвучно шевеля губами. Наконец, сформулировал: - Это будет шестьдесят тысяч. Выбирай, либо бабки, либо снарягой. И да, Греция, - Августин хлопнул своей лапищей по элегантному кейсу, лежащему рядом с армейским ящиком. - Сидоровича знаешь? Ещё один торговец, в Тёмной лощине сейчас гнёздшыко вьёт. Этот чемодан ему надо отнести. Возьмёшься? Не за так, конечно.

- Да, за едой к Тиграну. И смотри, обращайся к нему только на вы! Он, понимаешь, с Кавказа, и вежливость при разговоре с ним важна… А вот боюсь на такой шлем денег не хватит, - Августин покачал головой, сменив тему на своё русло. - Тот же запаршивленный “мич” с рельсами продаётся минимум за шестьдесят. Тут Агропром, парень. Считай центр! - торговец невесело присвистнул. - Тут до Радара рукой почти подать, так что цены тут у местных барыг большие. Плюс про ОВК слыхал? Эти подонки все пути сбыта нам перекрыли. Выживаем как можем.
Августин отвлёкся от разговора, махнул рукой какому-то своему знакомцу в общем зале, и жестами попросил подойти к стойке.
- Сейчас у него попробуем каску посмотреть, - снова обратился он к Греции. - Он по барахолкам шатается, должно что-то быть. И не смотри ты так на меня! Товары на барахолках почти новые. Эй, Лука, здорово!
К стойке присоединился ещё один мужчина - низкий, кряжистый толстячок с раскрасневшимся лицом и выступившей на широком лбу испариной. На голове - проплешина и окружающие её редкие волосы тёмно-русого цвета. Между губ зажата потухшая сигарета. За спиной него висел здоровенный, потёртый баул защитной расцветки, который мужик удерживал за порванные лямки.
Лука быстро перегнулся через стойку, деловито пожал руку Августину, и протянул её Греции. Пальцами другой руки он уже быстро вытягивал из кармашка разгрузки зажигалку, явно намереваясь зажечь сигарету.
- Не кури здесь свои вонючки, - торговец поморщился. - Для таких дел есть улица.
- Там дождь, - флегматично ответил Лука, щёлкая зажигалкой. Пахнуло сиренью. - Холодно и мокро.
Августин что-то буркнул в ответ, потом щёлкнул пальцами:
- Точно, Лука, у тебя шлема какого не найдётся? “Пасгта” там, “митча”? Или “Спартана”?
Мужчина одарил торговца непонимающей улыбкой и, хрипя, ответил:
- Дорогой мой друг. Я вообще не понимаю, что это за шлема такие. Для меня - всё, что нахожу на помойке, есть каска. Либо броник. Либо магазин, либо автомат. У меня арифметика простая, я вообще не мыслю, что это за модели или подвиды. Мне главное чего? Правильно, продать.
- Лука тащит мне снаряжение, - пояснил Августин Греции. - А я ему плачу. Где он его находит - чёрт его поймёт. Но у меня регулярно пополняется запас спецназовских бронежилетов, касок, патронов и прочего. Дружище, так чего насчёт касок? Давай пока Тигран не пришёл, оформим быстренько парню одну. И чего там тебе ещё? Детектор?
Лука, искоса поглядывая на Толю, скинул с плеч свой баул, раскрыл его, запуская руку внутрь. Что-то зазвенело, где-то в глубине мешка звякнули монеты.
Наконец, мужчина барахольщик выудил на свет что-то округлое, ржавое, металлическое, некогда имевшее зелёный цвет.
- Во! - сказал он гордо.
- СШ-40, - тут же среагировал Августин и поморщился. - Не годится. Есть что-то с рельсами?
- С чем-с чем?
- Вытаскивай всё, - махнул рукой торговец, протирая глаза. - Я сам скажу.
Чёрный кевларовый шлем нашли быстро, а бездонный баул Луки не успел опустить даже на половину. Греции понравился лёгкий вес каски, а если верить заверениям торговца, то она смогла бы выдержать пистолетную пулю. Пока Толя щупал установленные на боках шлема волнистые рельсы и потёртые липучки, Августин что-то тараторил о его защитных характеристиках. В итоге парень услышал только цену:
- За десятку, так как перекупить у Луки ещё не успел. Также тебе детектор нашёл. Но он в тридцать обойдётся. Второе поколение! - торговец назидательно поднял указательный палец. - Ночника дешёвого нет - цена на Агропроме от семидесяти на него. У нас всё самое лучшее! - нахохлился Августин. - А вот ПСО я для “калаша” нашёл. Да и два “глушака” не проблема. По четыреста за штуку и штука за прицел. За одну “эфку” цена от трёх тыщ. За “шум” - два куска. - он осклабился, продолжая подсчитывать товар, который он держал в уме. Толя мог только позавидовать такой феноменальной памяти. - А вот за травой - это не ко мне. В общем зале сидит парень во “флектарне”... в пятнистом таком зелёно-коричневом камуфляже, он, вроде как, бывший “свободовец”. У него травы всегда полный карман. Кличут Федей.
Пискнул в кармане у Греции КПК - обновилась карта.

- Нужна мне твоя “звезда” сто лет… - услышал Греция голос торговца и невольно закашлялся, поворачиваясь. Запах сирени, исходящий от сигареты Луки с новой силой ударил в нос, выворачивая внутренности наружу. - Я тебе говорил, чёрт, чтобы ты потушил свою хрень?
Федю сталкер увидеть успел. Тот сидел в компании приятелей, одетых в свободный камуфляж разных расцветок, и неспешно раскуривал кальян.
- Ладно, по рукам. Давай за двадцать три! Итого… - торговец снова подсчитал в уме. - Сорок четыре тысячи четыреста с вас. - он наигранно ухмыльнулся, изобразив фальшивый поклон. - Ну да, я могу вычесть из тех денег, что тебе не выдал, точно.
Зелёный ящик с патронами отправился под стойку, элегантный кейс - поближе к Греции. Рядом легли и банкноты сдачи. Осталось что-то около пятнадцати тысяч, и Толя не смог скрыть нахлынувшую тоску: с такими ценами, как на Агропроме, эти жалкие крохи уйдут в один миг.
Пока Лука копался в своём бауле в поисках гармошки, которая “ща, парень, где-то точно была!”, глазами сталкер набрёл на плакат, висящий на стене, позади торговца: “БРОДЯГА! КУПИ ПАТРОН - ПОМОГИ МУТАНТУ!”, а ниже висели расценки на патроны. И Толя, пробежав взглядом, приуныл. Если верить прайс-листу, выходило что за один патрон калибра 9х18 требовали аж 90 местной валюты. “Калашовский” 5х45 мм тут стоил 120.
В плечо что-то ткнулось, и перед Грецией на стойку легла губная гармошка: небольшой прямоугольник угольно-чёрного цвета, с новёхонькой, блестящей поверхностью.
- Бесплатно! - гордо заявил мужчина, и, наконец, погасил вонючую сигарету.

- Эх Анатолий-Анатолий, - беззаботно протянул Фёдор, задумчиво покручивая в длинных пальцах витиеватый, узорчатый мундштук. - Зачем в Зоне по имени-то?.. Беда будет, ох беда… Ты садись, Греция, в ногах правды нет. Эй, парни, - обратился он к товарищам. - Подвиньтесь, дайте хорошему человеку сесть!
“Парни”, шумно втянув воздух, синхронно расселись в стороны, освобождая для Толи место на узкой скамье. На сталкера по-прежнему даже не взглянули. Даже Федя не удостоил его вниманием, а лишь всматривался в одну только ему известную точку в клубе сизого, приторно-сладковатого дыма.
- А ведь верно, - вдруг нарушил молчание Федя. - Зона нам даёт богатства, а мы их что? Прально, просираем. Военных понагоняли, проволокой всё оцепили… Зоне ведь чего? Свобода нужна… эх… - “свободовец” вдохнув содержимое кальяна, и, не выпуская дыма, протянул его Греции. - Давай, Толян, затяни трубку мира. А о делах поговорим ещё.
Кто-то из компаньонов укурка сунул Лоткову тарелку со слипшимися макаронами. Они были холодными, подозрительно желтоватыми, но пахло от них специями. Рядом с тарелкой легла початая упаковка армейских галет.
- А ты как к Зоне относишься, Греция? - спросил "свободовец". - В плане, хе, одобряешь учёных там, или, может, вояк?
У Феди были кучерявые чёрные волосы и узкое лицо с широкой, лопатообразной бородой. Прыщавый нос картошкой, а лоб закрывала зелёная повязка.

- Нет таких учёных, Толя! - оживился вдруг укурыш. - Человек по сути своей мразь и мразью будет. Мы в каком веке с тобой вот живём? В двадцать первом. Взяточничество, коррупция, убийство, насилие и секс. Это всё, что интересно человеку. Но может поколение ЗА нами будет чуточку умнее? - Федя прищурился, принимая от своего компаньона мундштук. - Нет. Все дегроды. Абсолютно все. Слышал, что нынче у них в моде? Спиннеры блять. Знаешь, что это такое, Греция? Это лопасти на подшипнике. Чтобы крутить, держа в пальцах. Все эти компьютерные игры, министерство образования со своим ЕГЭ… Да мы ж под пиндосов прогибаемся! Мы как чёртова Южная Корея, отстающая по моде от Европы и Запада! А глядя на наше поколение я могу с уверенностью сказать, что так будет и дальше! Если не хуже.
Фёдор закурил. Затянулся, пуская из носа сизый дым. В его глаза сиял праведный гнев. Кто-то из его товарищей хмыкнул, не отрываясь, однако, от тарелки с гречневой кашей.
Наконец, Федя закончил курить и отложил мундштук кальяна в сторону. Залпом опрокинув стопку с прозрачным, стоящим на столе, он жестами запросил ещё две. Через мгновение услужливый молодой мальчик с детскими чертами лица принёс заказ. Поправил очки, ожидая чаевых.
- Канай отсюда, - отмахнулся от него Фёдор. - Не видишь, занято ещё место. Ты посмотри, что творится вокруг, - снова обратился укурок к Греции. - Вояки стенами обнесли Зону Отчуждения. Правительство дало приказ выкопать несколько каналов, сделали новый приток к Припяти. И всё теперь в ведомстве военной коалиции. Превратили Зону Отчуждения в тюрьму. Тут нас и мутанты прессуют, и катаклизмы, и аномалии… а мы ещё друг друга гробим иногда! Но ты посмотри, - Федя кивнул в сторону молодого официанта. - Нет нехватки мяса в Зоне. Нет и всё тут. Дети эти лезут и лезут, будто не сидится им у мамки на шее в двадцать лет… А там, за стенами, проволокой и минными полями, - ты только подумай, братан! - другая тюрьма. Тюрьма, построенная на своих законах, прикрытая уголовными и административными кодексами. Там отдельный социум есть - “полицией” именуется, где главенствуют те же мрази, что и в обычной тюрьме. И как всегда, лишь единицы адекватных пацанов… Давайте за них, мужики!
Федя поднял принесённую стопку, передвигая одну из них к Греции. Двое товарищей сталкера молча и охотно присоединились к тосту.
- Давайте за нормальных, чистых ребят! - продекламировал Фёдор, не поднимая задницы со стула. - На них надежда мирного будущего. За новое поколение! Ну, будем!

- А Федей и зови, - неожиданно дружелюбно улыбнулся кучерявый. - Это ж позывной у меня такой...
Увидев КПК в руках Греции, бывший “свободовец” с изумлением спросил, откуда это у него взялось. Затем сразу же поведал о том, что у его старого приятеля по кличке Крюк был такой же наладонник, только это, мол, ещё во времена “Свободы” было, до смерти его товарища. Оказывается, подобным стилем пользовалось ещё два человека из клана, так как чёрный цвет там любили далеко не все поголовно. Одним из любителей подобной стилистики был Чехов - глава группировки “Свобода”. Вторым - парень, пришедший в клан из бандитов. Мол, украл он КПК у какого-то фраера, имени не помнит, в общем пристрелил бедолагу у болот. Только потом этот фраер сам в Тёмную долину пришёл, бандита этого искать. А “Свобода” своих же не выдаёт! - Федя в этом месте невесело усмехнулся. - Ну и обещал фраер тот главу клана на дереве повесить. А в итоге - через года два группировка распалась в результате Большой Войны, а Чехов… Его нашли, висящим на суку сосны.
- Ты КПК Технарю нашему дай, - посоветовал Федя, и ткнул локтем одного из своих компаньонов - молодого паренька в потёртом камуфляже “флора” и с жёлтой полоской на правом предплечье. Голову технаря скрывал капюшон, но его лицо с длинным крючковатым носом было видно даже из-под него. - Эй, говнюк, - Федя пнул товарища по ноге. - Подъём. Возьми у Греции КПК, и вскрой данные. Ты слышал, в чём проблема?
Капюшон медленно, степенно, кивнул.
- Отлично. Тогда это твоё задание до завтра. Сможешь?
Снова кивок.
- Сколько?
Технарь вытянул три пальца и снова, будто в бессилии, уронил руку на колени.
Но Федю удовлетворил и такой ответ. Довольно хлопнув в ладоши, он подмигнул Толе:
- Ну вот, завтра и приходи, сделано всё будет. За три тыщи данные вскроем. А!- Вскинулся вдруг Федя, отчего и Греция и второй сталкер невольно вздрогнули. - Наше с тобой дело. Точно! Думаю за четыре куска сможем договориться. Четыре кубика. По сто грамм каждый. Хочешь - размалывай и нюхай, а хочешь - топи и по вене. Как сахар сладок, а приход... ммм... Штырить будет часов шесть от одного кубика! - Фёдор мерзко ухмыльнулся.

- Не боись ты так! - рассмеялся Федя. - Хочешь лёгкого прихода - половинку кубика перед сном и принимай. Не хочешь колоться - принимай вовнутрь. Слабые и красивые сны тебе обеспечены. Просыпаться будешь без всякого похмелья, только вот пить захочешь страшно… Бывало дело я два кубика в рот пихал, а потом ловил передоз и дикий сушняк поутру. Но то было давно, ещё в молодости, я ведь в Зону в 2010 пришёл ещё. Ветеран, считай. Бывалый. - Фёдор снова рассмеялся и тут же зашёлся в приступе кашля. Прикрыл рот рукой, едва не свернув со стола кальян. Тот опасно накренился, зашатался, но тут же сидящий по левую руку от Греции сталкер схватил его, удержав на поверхности стола. Толя на мгновение увидел его мертвенно-серую конечность, обтянутую фиолетовыми жгутиками вен и капилляров, необыкновенно длинные пальцы без ногтей… И тут же безымянный бродяга спрятал её обратно, в свободный и просторный маскировочный костюм. Он бросил на Грецию взгляд пронзительно-жёлтых глаз, от которых последнему стало по-настоящему не по себе.
- Эй, Толян, ну дык как? По рукам?
Федя внимательно смотрел на него. Тёмные, словно влажные глаза пробрали его до мурашек. Укурок, улыбаясь, придвинул к ходоку четыре кубика рыжеватого цвета. Они были похожи со стороны на кусочки сахара, которые когда-то давно видел Греция на Большой земле.
- По рукам? - повторил Фёдор. Улыбки на его лице больше не было, и Лотков невольно заозирался по сторонам. Сидевшие неподалёку искатели не обращали на "свободовцев" никакого внимания, болтали о своём, пили,
смеялись и травили пошлые анекдоты. Августина за стойкой видно не было - видимо, свалил в свою каморку.
Под потолком залы зависли рваные клочки серого дыма, а от звона бокалов и кружек, от аромата пота и духоты ГРецию неожиданно затошнило. Он почувствовал, как темнеет в глазах и как слабеют конечности.
- С тобой всё в порядке, эй? - забеспокоился Федя. - Толя, не отключайся, может врача?

Когда он проснулся, вокруг было темно и царила тишина; в нос бил запах плесени, грязи, собственного пота и алкоголя, а рот будто не чистили неделю. Голова раскалывалась, и Толя с трудом осознал, что лежит горизонтально, а руки связаны за спиной и сильно затекли, ладони и предплечья покалывало от неподвижного состояния.
Сталкер попытался сесть, но не смог даже поднять головы и на локоть - лоб упёрся в твёрдое, холодное, слегка влажное дерево.
Первые мысли были, что ему это снится. Вторые - что это злая шутка.
Где-то далеко глухо каркнула ворона. Послышались тихие голоса и шаги. Скрип лопаты о камни. Сверху словно сыпанули земли, Греция услышал как маленькие камешки катаются над его головой. Катаются по крышке его собственного гроба.

- Живой! - заорал вдруг кто-то. - Живой, чёрт побери!
Снаружи послышалось активное шевеление и металлический лязг затворов. Что-то твёрдое - наверное лопата - сверзилось на крышку гроба, и Греция услышал торопливые шаги и скрежет земли под чьими-то ботинками.
- Куло, ты уверен, что живой? - осведомился один из голосов. Он был слегка приглушен, но каждое словно парень слышал чётко. - Сто пудов мертвяк из гроба лезет! Пришить его и все дела!
- А раптом людину живцем поховаємо? - осведомился второй - обладатель низкого, хрипящего голоса, напомнившего Толе главного героя из старого фильма про Тараса Бульбу. - Хочеш гріх на душу узяти? Дивлюся мало їх у тебе, Албанець.
- Я говорю вам! - с жаром утверждал третий, и, видимо, самый молодой член клуба гробовщиков. - Я закапывать начал, а этот в крышку ка-ак бахнет! Как завопит! Я думал, у меня сердце прям тут откажет!
- Ти дивися в штани не нассы від страху, Куло! - рассмеялся Тарас Бульба. - Я чув, як ти кричав, Албанець чув - увесь Агропром почув!
- Да страшно ведь было! - обиделся тот, кого называли Кулой. - Я посмотрел бы на вас, когда из гроба ночью покойник орёт!
Сквозь сколоченную из досок крышку Греция вдруг увидел свет. Кто-то из троицы направлял луч фонаря на гроб, с подозрением его разглядывая. У бывшего наёмника не было сомнений: автомат у каждого при себе, а пальцы на спусковых крючках. Один неверный звук - и сталкеры оставят его так, или изрешетят пулями. И неизвестно, что хуже.
- Ей, покійник! - позвал хрипатый. - Ти там реально чи що живий?
- А вдруг контролёр? - застонал Куло. - Может он нам мозги полощет, играется!
- Всем бы тогда уже прополоскал, - сквозь зубы процедил Албанец. - Расстрелять его и дело с концом.
- Тобі б тільки розстріляти! - рассердился Бульба и снова позвал Грецию: - Покійник! Ти там живий? Пам'ятаєш чого з останнього?
- Год, год и число у него спроси! - опять влез Кула. - Обычно зомбированные его не помнят!
- Тебе-то откуда знать? - ехидно осведомился Албанец. - Неужто с зомбированными сталкивался?
- А может и сталкивался!
- А ну цить, бляді! - шикнул на обоих Бульба.
Наступила тишина. Троица с нетерпением ждала ответа с того света.

- Какой смысл год у мертвяка спрашивать? - Едва слышно проворчал Албанец. - У них остаточная память. Его и похоронили недавно, а значит и год, и месяц и число он помнит!
Тихо скрипнул гвоздь, выдираемый из крышки гроба. За ним заскрежетал по дереву ещё один, затем ещё. Кто-то - видимо Тарас Бульба, - усиленно работал гвоздодёром. Яркий, дрожащий свет фонаря всё ещё лился сквозь щели в досках, и замерший Греция мог наблюдать голубоватые, неровные полоски на куртке и штанах.
- Чуй покійник! - услышал он хрипливый бас Бульбы. - Якщо сіпнешся, ми тебе докінчимо і знову в труну заженемо, усік? А тепер вилазь, поки ми не передумали!
Крышка резко поднялась, в лицо Толе ударил луч фонаря, и он инстинктивно прикрыл глаза, не без удовольствия вдыхая чистый воздух. Чистый, по сравнению воздуха Зоны с землёй, разумеется.
- Да вроде реально не умер, - послышался голос Кулы. Греция приподнял веки, щурясь от яркого света, и, пытаясь рассмотреть гробовщиков. - Только грязный и чумазый весь.
Их было трое. Одеты в старые, потёртые комбинезоны оливкового цвета, прозванные местными изготовителями снаряжения “Зарёй”. У всех в руках по автомату, под откинутой крышкой гроба, сколоченной из прогнивших досок, торчал черенок лопаты.
Толя лежал в грубо сделанном ящике, в яме. У краёв ямы - несколько кучей земли. Видимо глубокие могилы на Агропроме не копали.
Несмотря на чёрное, затянутое тучами небо и утопающие во тьме деревья, Анатолий узнал местность: окрестности Агропрома. Где-то вдали виднелись огни исследовательского института.
- Ну, - произнёс хрипливый мужчина, средних лет, с роскошными усами под картошкообразным носом. - Вилазь на світ божий, покійник.
Стоящий рядом с ним бродяга лишь фыркнул. У него было худое лицо, похожее на крысиную мордочку - вытянутый нос, впалые щёки и узкий, маленький ротик. Уши торчали в разные стороны, причём, как заметил Греция при бьющем в глаза свете, они ещё и располагались немного неравномерно, на разной высоте.

Украинец крепко пожал Греции руку, заглянул прямо в глаза, но ничего не сказал.
- Ну как бы это… не секрет, - Кула почесал затылок. Выглядел парень молодо, лет на восемнадцать или двадцать, из подбородка торчало несколько чёрных волосков, из-под шапки, со стороны уха, презабавно выглядывала красная зажигалка. - К нам чел подошёл, говорит, тут мертвец, сталкер, мол, окочурился. А для нас чё, оно такое не в новинку. Ну мы к тебе подошли, ни рюкзака ни КПК при тебе уже не было, ну и на носилки. - Кула шмыгнул носом. - Мы всех здесь хороним. Кого Зона достала вне опасных территорий. - последнюю фразу молодой явно говорил не раз, и уже отшлифовал интонацией до блеска.
- Что правда, то правда, - наконец подал голос Албанец. Только сейчас Греция различил лёгкий восточно-европейский акцент обладателя не самой красивой физиономии с узким лицом и выпирающей вперёд челюстью. - Нам платят, мы закапываем. Но мы уж точно не мародёры. Во всяком случае, не было ни одного раза, когда нам что-то доставалось.
Албанец ощерил свою крысоподобную морду.
Толя про себя взвыл от горя. Как подсказала скорая инвентаризация имущества - вещей у него при себе было кот наплакал. Нож из обшлага рукава, да мусор в карманах, который годился, разве что, на розжиг. Ни противогаза, ни новенького шлема, ни даже КПК.
- Ну що ж, будемо знайомі! - нарушил молчание Бульба, раскрутив роскошные усы. - Мене зви Києвом, ось того, шкідливого, - он указал на крысорожего, - Албанцем клікати, а молодшого самого Кула звуть.
Кто-то каркнул в кронах деревьев, и в чёрное небо, протяжно крича, устремился ещё более чёрный силуэт вороны. Крылья у неё были такие большие, что Толя невольно позавидовал, что не может также взять и улететь куда подальше отсюда, от всех проблем.

Августин к стойке подошёл почти сразу же, отчаянно зевая и почёсывая поросшее щетиной горло. Но как только он увидел сидящего за стойкой Грецию, то его сон как рукой сняло. Ещё бы - кто бы не испугался, увидев как сталкера сначала хоронят, а потом он как ни в чём ни бывало сидит у тебя за барной стойкой, подперев рукой щёку?
- Ч-чёрный сталкер тебя подери! - тихо ахнул торговец, беззастенчиво разглядывая наёмника. - Слушай, я все сделки, которые с тобой были, честно исполнял! Не надо вот так приходить и мне жизнь портить! Или ты даже в сортире меня преследовать будешь?!
Затем, внимательно осмотрев угрюмого сталкера, косящегося в его сторону, торговец понял, что тот шутки его не оценил, перевёл дух и осведомился осторожно:
- Греция, собака такая, это и вправду ты?