… Сначала был Хаос и пустота.
А потом я уже бежал. Будто вся моя жизнь есть бесконечный бег от чего-то. В густой, вяжущей пустоте и тьме, которая сковывала меня по рукам и ногам, мешала двигаться, но я продолжал свой марафон. Марафон от самого себя. Кто первым прибежит к финишу? Каким будет приз? Снов много риторических вопросов, на которые мне не суждено получить ответы.
Оружие мешало активно двигаться, но я не мог заставить себя сбросить его на землю с натёршего мою шею ремня. Просто… боялся? Скорее всего. Оружие в этих местах было, скорее, необходимостью, нежели благом, данным свыше.
Темнота понемногу расступалась — я даже глазом моргнуть не успел, как передо мной оказалась железнодорожная полоса, уходившая на бесчисленные километры вперёд, по пустой дороге, подёрнутой дымкой белёсого тумана. Не было звуков. Была жуткая картина рельс, тонувших в мареве тумана, а также пара-тройка тонюсеньких, искривлённых деревьев, росших по бокам, у самого спуска железнодорожной насыпи. Небо, окружавшее мой маленький мир, внезапно выросший у меня перед глазами, было серым, унылым, но где-то вдалеке я видел пурпурные пятна, отдельными бутонами раскрывавшиеся на пасмурном полотне, затянутом облаками. Справа и слева от железнодорожной насыпи расстилались казавшиеся бескрайними болота — я видел десяток редких кустов, камыши и покрытую мхом землю. Но более здесь не было ничего.
Двигаться было тяжело.
«Сайга», болтавшаяся на спине, остервенело долбила куда-то по заднице, а увесистый рюкзак натирал уставшие плечи и поясницу. Но я продолжал бежать вперёд, изматывая сам себя, будто сзади меня догоняло нечто незримое просто глазу. А может, там действительно что-то было? Может я пытался убежать не только от самого себя, но и от реальности? Или от жизни, которую я уже прожил? От тех поступков, что совершил когда-то давно, и о которых жалею. Что-то гнуло меня изнутри, я чувствовал, что сильно изменился с тех пор, как пришёл в Зону Отчуждения. Точно! Вот, где я нахожусь!
Я хотел было остановиться, но ноги, обтянутые химзой, сами продолжали нести меня вперёд. Я чувствовал, как потею, как выбиваюсь из сил, но невесть откуда взявшийся страх мешал мне остановиться, прекратить свой марафон, который начался неизвестное время назад.
Сколько я уже бегу? Час? Два? В реальной жизни я не способен совершать марш-броски даже на пять километров, находясь в облачении бронежилета и с оружием наперевес. А тут… Тут я тоже давно бы сдох, если бы мог остановиться.
Я изменился.
Изменился.
Я помнил, каким пришёл в Зону. Весёлый паренёк, любящий пошутить, а иногда и поговорить сам с собой. Помешанный на тактике ведения боя, умещающий в голове не один десяток теорий по зачистке помещений, а также по стрельбе из различных видов оружия. Да, я любил стрелять. Здесь, в Зоне, стрельба первым — единственный способ выжить. Убей, если не хочешь, чтобы убили тебя. Убили и, может быть, сожрали. Был у меня друг, которого ели живьём, прямо на моих глазах. Это был первый день после пересечения Периметра…
Внезапно, я осознал, что окружение изменилось. Теперь я бежал, — а вернее просто устало перебирал ногами, тяжело дыша, - по тёмному, длинному коридору, утопающему в черноте. На лбу я почувствовал фонарь, который незамедлительно включился будто сам собой, освещая тёмные участки. Я проходил (мой темп уже заметно снизился, но я не смел останавливаться — чувствовалось, что организм теперь работает на износ) мимо бетонных стен и металлических тюбингов, чьи участки иногда были будто вмонтированы в стены. Пол также был твёрдым, неровным и бетонным, как, собственно, и потолок. По последнему, помимо небольших трещин, змеились чёрные кабели, уходящие в отверстия в стенах. Иногда попадались выключенные лампы аварийного освещения, свисающие с потолка на оголённой проводке, а из пола начинали вырастать каменные основания, больше напоминавшие острые клыки. Они занимали всё больше и больше площади узкого коридора, и, в конце концов, мне пришлось немного тормозить, чтобы обходить их. Химза то и дело цеплялась за корявые края, которые грозились порвать плотный, прорезиненный материал. «Сайга» на спине также тормозила продвижение, и мне пришлось перевесить её на грудь, а потом и вовсе взять в руки, иногда поднимая оружие над головой.
Однако, я чувствовал, что в этой темноте я не один. Кто-то упрямо и неотступно шёл за мной. Бесшумно, но очень быстро.
Оборачиваться я боялся, и посему просто пробирался вперёд, перелезая откровенно близко растущие «сталагмиты», которые непонятно откуда взялись в этом коридоре…
Коснувшись рукой в перчатке одну из стен, я вздрогнул, от резкого холода и льда, который я почувствовал пальцами, и прямо на ходу огляделся — коридор больше не был коридором. Он превратился в обледеневшую пещеру с растущими сверху и снизу сталактитами и сталагмитами. Мои берцы то и дело утопали в холодной, промозглой воде примерно по голенище, и я, матерясь, хватался за скопления льда, стараясь как можно быстрее выбраться наружу.
А сзади уже кто-то топал. Я слышал быстрые шаги, будто босиком шастают по мокрому полу. И от этого, фантазия разыгралась ещё больше, и я припустил вперёд, судорожно хватая ртом воздух.
Я знал, что вдыхать надо через нос, выдыхать через рот, и делать это с каким-то определённым темпом, но меня разве это сейчас волновало? Я бежал вперёд, гонимый собственным страхом. И чем быстрее, моё тело найдёт выход из западни, тем лучше.
Шлепки позади ускорились, и я отчётливо услышал своё имя.
«Артём!»
Это слово неприятно обожгло рассудок, и по холодной, вспотевшей спине, в который раз, побежали мурашки. Хотелось снять бронежилет, скинуть оружие, но я знал — если я это сделаю, то я труп.
Впереди забрезжил свет. Резко, будто я завернул за очередной поворот, а не бежал по прямой. В голове зашумело, а глаза ослепило будто световой гранатой. Я вскрикнул, и снова припустил вперёд. А сзади мой преследователь уже наступал мне на пятки. Я чувствовал, как он хватает мой рюкзак, тянет назад, подальше от света… Заорав благим матом, громко прокляв всю свою жизнь, коридор, превратившийся в пещеру, я взял «сайгу» в руки и побежал так быстро, как только мог. А позади раздавался нарастающий, утробный рёв, перерастающий вой и ультразвук, бьющий по ушам и сознанию. Отвратительный, жуткий и скребущий по мозгу острыми когтями.
Выход приближался. Я ещё не видел, что за ним, но свет слепил меня всё больше, а темнота позади словно сгущалась, то ли пытаясь остановить меня, то ли наоборот, прогоняя вперёд. И как мотылёк, с дикими, доисторическими орами, я выбежал в объятия солнечного света, почти оглушённый рёвом, который нарастал у меня за спиной.

… Я споткнулся, и, прокричав что-то, нелепо расставил руки в стороны, и полетел лицом вниз, утонув в вонючих объятиях гнилой воды. Звуки окружающей среды, на миг появившиеся, вновь пропали.
Пальцами и ногами я почти сразу же, через секунды, нащупал илистое, мягкое дно, от которого и приходилось тщетно отталкиваться. Ещё чуть-чуть — и я захлебнусь. Воздуха в груди почти не осталось, ведь перед тем, как упасть в воду, я умудрился выдохнуть. Глазами я видел мутное дно с запутавшимися в тине костями и черепами. Последние взирали на меня своим мёртвым взором, но в них чувствовался некий… укор?
Я истерично задёргался, стараясь вытащить руки из вязкой тины, что приковывала меня ко дну, вежливо предлагая остаться здесь, в тихой компании утопленников. Но у меня было другое решение, и, дёрнувшись последний раз, мне удалось подняться на ноги, и с силой оттолкнуться, а также вынырнуть на поверхность, глотнуть свежего воздуха для своих лёгких, которые уже откровенно жгло от недостатка кислорода. Но это всего лишь на доли секунды, за которые я смог глубоко вздохнуть, и мельком оглядеться, прежде чем снова погрузился под воду, всплеснув руками. Это уже в следующее мгновение я почувствовал, как мою ногу что-то обхватило. И это была не тина, не коряга. А самое настоящее щупальце.
В мутно-зелёном мареве, помимо светлого песка на дне, больше ничего не было видно. Я барахтался между землёй и поверхностью воды, ударяясь подбородком об свой же дробовик, и бестолково мотал ногами, стараясь сбросить с голенища берца эту дрянь, что тянула меня вниз.
И довольно сильно тянула, надо сказать.
За секунды, я снова оказался внизу, и лёг рюкзаком на дно, беззаветно глядя на поверхность мутной воды, из-за которой пробивались лучи света. Я брыкнулся ещё раз, но уже с целью освободиться от тяжёлого рюкзака. Мельком я увидел справа от себя тень, и уже второе щупальце, тянувшееся ко мне.
Я старался не заорать, и даже не разжимать губ. Нельзя волноваться. Нельзя…
Я успешно освободил две руки от лямок рюкзака, и судорожно задёргался, когда ремень автомата, вставший поперёк, сдавил мне горло. Щупальце справа уже доползло до меня, и, проворно обхватив поперёк живота, резко дёрнуло вверх, к поверхности.
Та снова встретила меня солнцем, бившим в глаза, а также воздухом и бесконечным болотом, расстилавшимся на десятки километров вокруг. И я был в самом его открытом, не покрытом мхом, центре.
Чудище подняло меня в воздух, и я снова захватал кислород ртом, еле разлепляя веки. Куда-то далеко в сторону улетел мой здоровенный рюкзак, наконец, освободившийся от своего хозяина. И я, осознав на какой высоте нахожусь, заорал, срывая себе глотку. Мельком, где-то далеко-далеко отсюда, я увидел высящиеся многоэтажки заброшенного города. Скорее всего это был он, мне отсюда не разглядеть. Да и не очень надо. Живот схватило как на американских горках, когда незримое чудище решило опустить свою конечность под воду. Щупальце, схватившее меня, было поистине толстым, серым, покрытым маленькими чешуйками и склизким. Резко пахнуло ароматом жжёной ванили, а также чем-то сладковатым и приторным.
Чёртова конечность с силой обрушилась в воду, наверняка подняв тучу брызг, но я уже снова был там, где не было кислорода. Оглушённый, словно рыба динамитом, я просто болтался как тряпичная кукла, сосредоточившись лишь на одном — не выдыхать и не разжимать губ. Ценный воздух терять нельзя.
В воде поднялся стол песка со дна, и мне пришлось закрыть глаза, чтобы крошечные песчинки не усрали мне всю сетчатку. Внутри кипела… злоба. Не было почти страха. Была ярость. Но что она может против щупалец невиданного монстра?
Но щупальце было всего одно. То, что взяло в заложники торс. А вот то, что тянуло за ногу, исчезло… Но что мне это даёт?..
Неподалёку от меня раздался утробный, приглушённый водой рёв. Я почувствовал, как холодная вода мгновенно потеплела, и от этого осознания мне стало даже немного смешно. Я приоткрыл глаза, но сразу закрыл их — ничего вокруг не было видно, а чудовище подняло своим тентаклем тучу грязи с дна болота. Последним, что я видел перед тем, как закрыл глаза, это был проплывающий мимо одинокий череп, грустно глядящий на меня своими пустыми глазницами. Типа «эх! Быть или не быть, Йорик?»…
Мои небольшие познания в литературе прервал ещё один рёв, и осознание того, что кислорода в моих лёгких больше нет. Их уже начало колоть, а я чувствовал, как теряю сознание, как кружится голова, и как отнимаются затёкшие ноги и руки. Но мой «атракцион» не заставил себя долго ждать.
Взревев в третий раз, щупальце дёрнулось, и я снова, как пробка, вылетел из воды, в объятия света и резко ставших отчётливыми звуков стрельбы. Я слышал чьи-то удивлённые неразборчивые восклики, среди которых я различил несколько матных слов, но примерно понял содержание: «Смотри! Смотри, бл*ть, как летит!».
Если бы я смог стрельнуть из «сайги»… Но наверняка дробовик был уже весь в воде и стрелять откажется.
Но ребята с берега отнюдь не отказывались.
Стрёкот автомата, перемежающийся с громким и крепким словцом, буквально тонули в утробных завываниях монстра, которого я, как ни крутил головой, так и не увидел. Но проблемы у меня определённого рода были.
Я чувствовал, как хватка щупальца ослабевает, и я грозил вылететь со своего «аттракциона» ко всем чертям. А видя, на какой я был высоте, мне этого уж очень не хотелось.
- Стойте! - пробормотал я охрипшим голосом, обращаясь к стрелкам, остервенело поливающих монстра очередью. Но разве они меня бы могли услышать?.. Однако я продолжал кричать: - Стойте! Пожалуйста! Не стреля…!
Щупальце резко ушло в сторону, и я едва не сломал себе шею. Ещё один вой заглушил всю надежду покричать ещё раз, и я почувствовал, как выскальзываю из тентакля чудища.
- Твою мать… Твою мать!
Обеими руками я вцепился в холодную, влажную конечность, и уже мог свободно видеть бешено проносящийся перед глазами мир. И огромный, чёрный глаз из-под воды глядящий на меня.
- Вот же…
Щупальце внезапно махнуло влево, и я с ором соскользнул, поддавшись законам гравитации. А это значит я камнем, как мешок с картошкой пошёл вниз, к воде.

- П-подцепила? - эхом повторил я, ощарашенно оглядываясь вокруг, и, тяжело дыша.
Вокруг нас царило болотное безмолвие. Лишь каркали вдалеке вороны, наверняка кружа над каким-нибудь трупом, навеки усопшим в этих жутких топях. Ещё был тихий треск дозиметра, скрытого где-то в карманах плаща Шуха, сидевшего рядом, и, глядящего на меня своими серыми, безучастными глазами. Как он выжил? Что произошло? Всё это не сейчас.
Несмотря на отвратительный запах, идущий от мёртвого контролёра, что лежал со свёрнутой шеей всего лишь в метрах двух от меня, я подполз к нему и, подтянув его тяжёлый труп за лохмотья, в сердцах плюнул ему в уродливую, покрытую язвами, рожу. Глаза мёртвого мутанта были закрыты, а из приоткрытого безгубого рта торчал фиолетовый, как у собаки чау-чау, язык.
- С-сука, - процедил я, отворачиваясь от монстра.
Мы с Шухом сидели на небольшой, неровной поляне, устланной светло-зеленоватым, будто выцветшим, мхом, а также покрытой кочками и небольшими камнями. Нас окружали стены из коричневатых осинок, многие из которых имели жутковатый, искривлённый радиоактивным излучением вид. Сквозь тонкие стволы слева от меня проглядывалась голубоватая и спокойная гладь озерца, — или открытого болота — над которой я летал в своих галлюцинациях, навеянных пси-мутантом.
При воспоминании о щупальцах, мою вспотевшую и усталую спину вновь атаковали подлые стаи мурашек, и меня невольно передёрнуло. Всё-таки глюк казался вполне реален, да и чувствовал я сейчас себя так, будто сражался с этим кракеном один на один, и не только полетал над болотом на его щупальце, но ещё и действительно тонул в трясине. Об этом свидетельствовали больные плечи, позвоночник, а также ноги, которые были все в ушибах, будто я бегал по горам, и каждые пять шагов спотыкался и падал.
Я вновь взглянул на своего напарника. Он говорил, что помнил Лесопилку… Тогда почему я ничего такого не помнил?! Почему я даже не помнил, как мы прошли сюда, к болотам, и нас «подцепил» этот контролёр?
- Шух, - проговорил я, глядя куда-то в сторону осинок, и смолк, потому что к горлу подкатил странный ком, в глазах потемнело, а организм пообещал мне, что скоро будет очень сильно тошнить. Но я справился с неприятными ощущениями, и, сглотнув солоноватый комок, продолжил цедить, с трудом разлепляя пересохшие губы: - Шух, где мы? Какой сейчас год и… сколько прошло вообще времени?
После этих слов я вопросительно поглядел на него с таким видом, будто напарник сейчас будет открывать мне тайны вселенной и смысл жизни.

… - Помощь, помощь, - снова, будто бы в полусне, пробормотал я, махнув рукой. КПК было откровенно жалко. Машинка в своё время обошлась мне недёшево, а с тем учётом, что дисплей пошёл трещиной, придётся менять сам компьютер. Вряд ли в Зоне есть сервисные центры по ремонту планшетов и мобильных телефонов.
Я мельком взглянул на Шуха — проводник всё ещё сидел на мягкой земле, в ожидании, глядя на меня. Видимо, ждал окончательного решения. Ох уж этот Антон, даже в походах, там, на Большой Земле, все решения в большинстве случаев, принимались строго демократическим путём. Наш проводник спрашивал каждого члена группы, а уж потом выдавал основное решение.
Я поправил тяжёлый бронежилет, и скосил взгляд на тело контролёра. Неужели это я его?.. Или всё же Шух нанёс решающий удар, а мне соврал, чтобы я поскорее принимал бразды правления в свои руки?
Усмехнувшись, я огляделся в поисках своего дробовика — негоже совершать путешествие без оружия, - а также пощупал наличие магазинов в подсумках. После, удовлетворённо кивнув, я не без усилий попытался подняться. Кряхтя, как старый дед, встал сначала на колени, а затем уже с трудом и на ноги. Далее шёл момент оттряхивания и чистки снаряжения не снимая оного. Так, для проформы. Тину вытащить, куски глины, застрявшие в подсумках, а также остатки растений и диких папоротников, будто покойный контролёр тащил нас с напарником по дремучему лесу.
- Нужно двигаться, вставай, - процедил я Антону, переваривая неприятное чувство тошноты и головокружения. - Ты «сайгу» мою не видел? А то найти не могу чего-то. А без неё, думаю, смерть.
Я умолк, и завертел головой, осознав, что на мне нет ни тяжёлого рюкзака, ни крупнокалиберной винтовки. Хоть панама на месте, уже хорошо. Но вот рюкзак, походу, действительно куда-то улетел вместе с ОСВ. Я озадаченно почесал затылок. Мдааа, нехорошо выходит. Хорош сталкер без оружия. Всё растерял.
Ещё раз прокрутив в голове момент эпичного падения рюкзака во время катания на уродливом «аттракционе», я невольно почувствовал приступ тошноты и слабости в ногах. Надо идти. Хоть куда-нибудь. Хоть через осинки. Нужно, нужно… К Доктору.
Имя — именно имя, не профессия — само всплыло у меня в голове на ассоциацию с огнеглазой девчушкой. Её позывного и личных данных я, увы, не мог вспомнить, но был уверен — эти два кадра были тесно связаны между собой, и если нужно заручиться поддержкой, то старый одинокий эскулап может помочь хотя бы найти «огнеглазку», если не подсобит чем-нибудь сам.
Я немедленно озвучил свои последние мысли Шуху. И ещё раз, на всякий случай, но без особой надежды, спросил про рюкзак и оружие. Вдруг хоть что-то осталось.

С грустью покачав головой на тему утопленного оружия, я в последний раз злобно покосился на тело контролёра. И вздрогнул. Странно. Мне на мгновение показалось, что пока я не смотрел, тварь немного сместила голову влево, и даже приоткрыла в мою сторону один глаз, убрав фиолетовый язык в рот. А омерзительную морду теперь скрасила жутковатая ухмылка. Или же мутант так и лежал, а мне сейчас снова всё кажется? Ну его к чёрту, оставаться здесь приравнивалось к самоубийству, если учесть, что где-то неподалёку, в тумане, воет ещё один представитель фауны, почуявший добычу.
- У тебя оружие-то есть? - обратился я к Шуху, но тот отрицательно покачал головой. И было в виде моего экс-проводника что-то… мистическое, необычное. Он был слишком спокоен, будто ему автомат и средство защиты были не шибко-то и нужны. С его-то видом живого мертвеца его все мутанты сами пугаться будут. Может проводник контролёра-то и вальнул, кто знает.

С громким хрустом проламываясь через сухие, тонкие осинки, утопая в болоте, мы неустанно двигались куда-то вглубь невесть откуда взявшегося тумана. Белёсая дымка появилась столь же внезапно, как я вступил в глубокий бочажок, провалившись по колено в неприятно холодную воду. Винтовку с одним патроном также пришлось оставить - у неё вряд ли бы исправлен механизм. Да даже её мощный ДТК слетел ко всем чертям, когда я просто передёрнул затвор, с целью выщелкнуть патрон.
Изредка я видел, как по ковру из светло-зелёного мха проползают чёрные змеи, в метра полтора длиной. Пресмыкающиеся гады проползали мимо, словно не замечая нас, но это, наверное, было и к лучшему. Я был бы не рад новым знакомствам с местными ползающими жителями этого участка болота. Уж лучше контролёр.
Встающее солнце, лучи которого пробивались через белое полотно тумана, слепило глаза, стоило мне поднять голову вверх. Но последнее было иногда просто необходимо, ибо я искренне не понимал, какая же сволочь шебуршит на тонюсеньких ветках голых осин, да и чувство преследования ни спадало ни на секунду. И это был не Шух. Тот, тихо матерясь, с шумом ломал тонкие искривлённые деревца руками, и было видно, что постоянно находиться по пояс в воде трудно, и удовольствия весь этот унылый процесс не приносит. Но что я мог поделать? Я и так, по моему разумению, вёл нас обоих к суше, потому что сам замёрз, и теперь стучал зубами, аки дятел по дереву с раннего утра. А впереди были всё те же осины, болота, моховые, не удерживающие нашего веса ковры, и странные звуки, отдалённо напоминающие тихий клёкот. Остро пахло жжёной ванилью и трупными разложениями, чей приторно-сладкий аромат неприятно щекотал ноздри. Впервые за всё время пребывания в Зоне я пожалел, что у меня нет с собой респиратора. Потому что вдыхать эти испарения, как я слышал, опасно и вредно для здоровья.
Я мельком посмотрел назад, на Шуха, и понял, что тот подумал о том же, и посему, половина его лица была скрыта под серым платком, который он, время от времени, придерживал облачёнными в чёрную, строительную перчатку, пальцами левой руки, пробираясь под очередным согнутым к кромке воды деревцем.
Тем временем, погода откровенно портилась. Солнце постепенно скрывалось за тучами, которых мы, находящиеся в загустевшем утреннем тумане, так и не увидели. Просто вдруг понемногу начало темнеть, и мои глаза больше не обжигал размытый в мареве солнечный диск. И на поросшие мхом и осокой болота, медленно опускался полумрак. Жуткие тени, отбрасываемые деревцами на воду исчезли, но отчего-то появилось более жуткое желание вылезти на сушу.
Мерзкий запах трупов усилился, и я, подрагивающими от холода пальцами всё сильнее натягивал на нос мокрую арафатку, тряпкой висевшую на шее. Однако ткань шемага не спасала положение, и голова начинала кружиться всё больше и больше. Шух шёл за мной молча, не комментируя происходящее. Пару раз за весь путь он матом высказал то, что он думает обо всём этом вонючем болоте, обо всех его жителях, об осоке, камыше и прочей флоре. Но на этом замолчал, предпочтя идти в тишине.
Внезапно для самого себя, я поднял вверх руку с пальцами сжатыми в кулак, и движение прекратилось. Я чуть не сел на колено по привычке, и, судя по всплескам воды позади меня и тихой ругани, Антон сделал то же самое.
Нас мгновенно окутала пугающая, безмолвная тишина. Ни тебе шелеста и хруста деревьев, ни плеска болота, ни криков птиц. Всё словно вымерло. А ведь всего минуту назад эту местность наполняло десятками звуков.
- Что случилось? – шёпотом спросил Шух, но я жестом приказал помолчать и прислушался к окружающему пространству.
В лицо подул промозглый, слабый ветер, принёсший с собой омерзительный сладковатый запах, а также покачавший мгновенно зашелестевшие от лёгкого дуновения тонкие осинки.
- Наверное, показалось, – также шёпотом предположил я.
И стоило мне это проговорить, вся идиллия мгновенно нарушилась. Позади нас, в тумане, раздался душераздирающий вой, а болота огласил мерно приближающийся шум и хруст тонких осин.
- Беги! – дурным голосом заорал Шух, в один прыжок оказавшись возле меня, и, с силой толкая вперёд. - Беги, сука ты медлительная!
Едва не заваливаясь в воду, поднимая миллионы брызг и пены, я бежал вперёд ровно настолько быстро, насколько позволяла толща воды, иногда доходившая до пояса. Попробуй тут бежать, облачённый в бронежилет, наталкиваясь грудью на проваливающиеся кочки, а также отгибая пресловутые осины.
- Тебе на что броник твой дан с пластинами?! – продолжал надрываться Антон, толкая меня в спину. - Ты весом своим вмиг мне дорогу расчистишь! Беги, падаль! Беги, бл*ть, не вздумай останавливаться, кому говорю!
Я чувствовал, как срывая голос, напарник с силой хватает меня за эвакуационную петлю, находящуюся на вороте, сзади бронежилета, практически на ней протаскивая вперёд, когда я в очередной раз начинал заваливаться в холодную воду. Меня охватил животный страх, а нарастающая паника заволакивала сознание. Что делать?! Куда бежать?! Нужно оружие!
Вой повторился, а шум ломающихся деревьев приближался, казалось, с каждой секундой. Я понимал, что от смерти меня отделяло буквально меньше пятнадцати шагов. Смерть уже дышала мне в спину, и протяни она свою руку дальше, оборвала бы моё скудное существование, за время которого я не сделал ничего полезного.
То, что на мне не было ни рюкзака, ни какого другого ненужного веса, добавляло хоть сколько-то уверенности, что мы выживем.
- Да чего ты кривоногий-то такой?! – заорал Антон мне прямо в ухо, когда я, что-то невнятно простонав, и, подняв тучу брызг, вновь завалился в болота, едва не уйдя в него с головой.
«Трясина! Тут может быть трясина!» – поднимаясь, но по-прежнему не обращая внимания на вопли напарника, подумал я, тряся головой. И правда. Про это коварство, вышагивая по болоту, словно по пруду, я умудрился позабыть. Но пока Зона хранила нас. И долго ли продлится наша удача?..
- Да о чём ты думаешь-то, мясо?! – снова крик, снова меня Шух тащит за петлю впереди себя, толкая другой рукой в спину. - Суша! Суша, бл*ть, прямо по курсу! Греби давай, ластами своими, падаль! Живей!
Цепляясь за коряги и растения, растущие под тёмной водой, я изо всех сил двигался вперёд, молотя руками по воде, будто это помогало мне идти быстрее. Моховые ковры пришлось ломать весом бронежилета и своего тела, стараясь найти тот островок, который бы выдержал двоих человек.
- Вправо, падаль! Греби вправо! – раздался голос напарника, и тут же меня резво развернуло в указанную сторону рукой того же Шуха.
А вой позади тем временем нарастал, приближаясь с каждой секундой. Оборачиваться даже не хотелось. Было лишь одно желание — выйти из чёртовой воды. Происходящее всё больше напоминало сон и мою галлюцинация, навеянную мне контролёром. Уж слишком ирреальным было всё происходящее сейчас. Но вот умирать не хотелось, а проверять тем более.
Поэтому когда на «берегу», из-за толстых, ветвистых деревьев, появилась чья-то фигура и, прицелившись, начала долбить из автомата куда-то цели позади нас, я только ускорился, молясь, чтобы это хоть как-то остановило тварь.

АК, АКМ, АК-74 — мне было без разницы что это такое, как точно называется. Больше волновало наличие в магазине патрон, а также… Дополнительных магазинов, кои должны были лежать в разгрузке у нашего спасителя, что сейчас валялся в отключке неподалёку от меня, и лужи, в которую я сел пятой точкой. Последнее меня волновало мало, ведь после купания в болоте я был мокрым с ног до головы, и какая-то лужа вряд ли могла сделать настроение ещё сквернее. А вот мёртвый напарник, который вряд ли выдержит спарринга с двухметровым кровососом — вполне мог бы понизить мой боевой настрой.
Шух метал в мутанта не только камни и комья земли. Главным оружием моего экс-проводника было, так сказать, крепкое словцо, коим он в сердцах обкладывал злющую тварь, нарезая вокруг неё круги, и, постепенно отводя её от меня и от тела нашего спасителя, АК которого лежал аккурат у него на груди.
Что ж, намёк понят. И хотя моё дыхание ещё не пришло в норму, а ноги ныли и просили о пощаде, мне ничего не оставалось, как нарезать самый быстрый в моей жизни крюк. Эдакая семидесятиметровка за доли секунды, в результатах которой будет показано — выживет ли спортсмен и его второй номер, или же они останутся а анналах истории с печальным концом.
Мысли о поспешном снятии бронежилета ко мне в голову пришли уже на бегу, когда я нёсся к телу стрелка, на ходу перепрыгивая кочки и сваленные деревца. И уже на бегу я понял, что бежать с полновесными плитами, по мягкой, местами проваливающейся под тобой земле, не очень удобно. Вернее — совсем неудобно.
Мох под крепкими подошвами так и норовил провалиться в бездонный колодец, и я еле успевал в последний момент убрать оттуда ногу. В ушах шумело, а дышать было практически невозможно. Грудь будто пробило осколком, и воздух, который я жадно ловил ртом, не поступал должным образом в дыхательные пути.
Пока я нарезал крюк примерно в жалкие семьдесят шагов, я успел подумать о бренности бытия, затем о том, что хорошо то, что я ещё живой, а потом и позавидовать Шуху в его и так нелёгком деле шугания кровососа. Хотя, судя по рёву, незамедлительно прервавшему все мои мысли, мутант был, скорее, очень сильно разозлён и поражён наглости людей, нежели напуган.
В следующую секунду я плюхнулся в мягкий мох рядом с телом своего спасителя, и дёрнул за ремень автомат, который «тело» сжимало обеими руками. Дёрну, потом дёрнул ещё раз, и понял, что девушка — а это было именно она, к моему изумлению! - сжала своё оружие очень крепко и даже сейчас мне не удавалось его нормально выдернуть, хоть он был снят с предохранителя, и даже ремень был не переброшен через плечо.
- Вот… же… Упрямая ты сука! – то ли удивлённо, то ли разозлённо заметил я, дёрнув автомат на себя последний раз.
И о чудо! Оружие оказалось у меня, и как раз вовремя: кровосос, издав страшный, гортанный рёв, ударил моего напарника своей когтистой лапой, и Антон, крутанувшись на ноге, рухнул покоцанной физиономией прямо в мох.
Я быстро вскинул АК, и, с силой уперев приклад в плечо, немного наклонился корпусом вперёд, прижав локти поплотнее к телу. Левая нога перекочевала вперёд, правая назад, колени сами немного подогнулись, а указательный палец лёг на спусковой крючок. Лишь бы в магазине оставались патроны, и их было не три штуки.
Я немного прищурился и поглядел поверх мушки: кровосос, уже не обращая на меня никакого внимания, немного в развалочку, аки горилла на ногах, шёл в сторону лежавшего вниз лицом Шуха. Умер он там, что ли?! Тут же мир потерял почти все звуки окружения, а всё внимания сфокусировалось только лишь на мускулистой, бежево-коричневой спине мутанта, шатающейся из стороны в сторону. Лишь бы не промахнуться…
Стараясь не жмуриться, я стал нажимать на спусковой крючок, делая в перерывах между стрельбой по шагу в сторону твари.
Автомат с силой бил меня в плечо, ствол всё время уносило сначала вверх, а потом, стоило мне на доли секунды отвлечься на то, что у меня под ногами, оружие начинало «клевать», и ствол уходил вниз, рискую очередным выстрелом цепануть-таки моего напарника, лежавшего рожей вниз на мху. Он ведь так и не двигался…
Спина мутанта уже была изрешечена попаданиями калибра 5,45, а на мышцах, в некоторых местах, расцвели алые цветы разрывов. А потом, после, примерно, пятнадцати выстрелов, боёк в АК сухо щёлкнул. И честное слово, было похоже, что как будто это меня щёлкнули по носу за проявленную халатность.
А патроны, патроны-то у «тела»! А от тела я отошёл уже метров на пятнадцать. И что? Что делать-то?
Я автоматически, бесконтрольно, ещё раза три нажал на спусковой крючок, и автомат, словно насмехаясь ответил мне тремя щелчками. А кровосос, поняв, что где-то в тылах он оставил ещё живую, огрызающуюся жертву, медленно повернулся назад. И взвыл, разведя в стороны свои ужасные щупальца у ротовой полости. Которая, к слову, сейчас больше напоминала женский половой орган, нежели часть организма для приёма пищи. Да мой измождённый организм сейчас не выдержит!!
И что? Что делать-то? Будто бы эхом по сознанию повторился ряд риторических вопросов, и я, сглотнув, и, тяжело выдохнув, с разворота понёсся в сторону лежащего на земле тела девушки.
И также, следом за мной, сорвался с низкого старта кровосос.
Уже на ходу я видел, как начала вставать девушка, как из-под спадавших на лоб и лицо чёрный волос на меня изумлённо смотрят два глаза, а рот приоткрылся как у ребёнка-аутиста, который что-то хочет сказать, но не может. На всё это осознание ушло чуть более секунды, а я уже практически добежал до неё с возгласом «Патроны! Автомат! Срочно!!». И девчушка оказалась не из тупых. Уже на подходе она одним движением раскрыла подсумок на разгрузке и передала мне магазин, который я тут же, на ходу, выхватил из её рук. А оставшийся позади кровосос, тем временем… провалился в бочаг. Я слышал его рёв «отчаяния», но с перепугу признал его немного не так. Думал, что тварь вот-вот бросится на меня, повалит в кусты и…
Но когда я обернулся, уже перезарядив автомат и, откровенно задыхаясь от таких перебежек, мутант, поверженный своим же весом и габаритами, взирал на меня снизу-вверх, будучи по грудь погружённый в трясину. Он попытался с помощью рук выкарабкаться было из мокрой и холодной ловушки, но я, выстрелив два раза, перебил ему локтевой сустав. Мутант взвыл, но попыток вылезти не оставил. Засучив здоровенными лапами, он вновь оттолкнулся от дна, и я, одиночными выстрелами, начал накачивать его уродливую башку свинцом, стараясь загнать тварь обратно. Мутант завизжал и задёргался под пулями, но он даже не смог бы собрать свои щупальца, которые отрезанными лоскутами валялись у кромки бочага. А я всё вжимал спусковой крючок снова и снова, оглушая самого себя выстрелами, и, наслаждаясь запахом пороховой дымки от автомата. Уж её аромат был всяко приятней, нежели трупный яд или амбре разложения, что я нюхал до этого.
И тут боёк снова щёлкнул. Патронов больше не осталось, и мне пришло вдруг в голову, что мне как-то придётся отдавать плату за целый магазин. Хотя с другой стороны я спас всех от кровососа, что сейчас, заурчав, обмяк в своём бочаге, и уже провалился вниз, под холодную чёрную воду, прямиком в неизвестность, пуская пузыри. О Зона, как же там, твою мать, глубоко.
- Ну, – произнёс я, тяжело дыша, и, глядя на всё ещё лежавшую на земле девушку с чёрными, достающими до плеч волосами, - кто герой?
- Уж точно не ты, – послышался сзади знакомый голос, и я обернулся, искренне обрадовавшись. Там стоял Шух. Почти целый и невредимый, если только не считать страшного пореза, идущего по левой стороне лица. Пореза, который оставил мутант. Две окровавленных полосы, идущие от глаза до подбородка вновь украсили своим присутствием и так шрамированную физию моего напарника.
- Что-то с тобой точно всё хреново, – пропустив его фразу мимо ушей, я сделал шаг вперёд, собираясь помочь медленно бредущего к нам экс-проводника. - Тебе, может, лицо обработать?
- Обглодай лучше, – грустно усмехнулся Шух, глядя на девчушку. - Ты лучше ей помоги. А то как-то… нехорошо она выглядит.
Я послушно опустился на колени перед лежащей на земле черноволосой, предусмотрительно убрав автомат подальше. Не сомневаюсь, конечно, что у этой красавицы может быть ещё и нож, которым она непременно воспользуется, в случае чего, но окровавленные руки и плечо, небрежно перебинтованные грязным бинтом, вряд ли дадут это сделать адекватно.
- Эй… Девушка! – неуверенно окликнул я «тело», стараясь не обращать внимания на сдавленный смех Антона, который был всегда уверен в том, что я не умею разговаривать с особами женского пола. - Да завались ты, – это было уже Шуху. - Надо её перевязать. Есть бинты?
- Ты просишь у сына Зоны бинты? – спросил напарник абсолютно серьёзным голосом. - Да на кой они мне?
- Как будто ты себя, вурдалак, бл*ть, не лечишь и кровь тебе останавливать не надо…
Ранений на теле девушки было немного, её бронежилет «Кираса» была пробита в некоторых местах, но не смертельно. Больше беспокоили повязки на её плече и руке.
- Пахнут, – констатировал Шух, сев рядом. - Сгниёт потихоньку баба от инфекций в ранах.
Сказать на это было нечего. Осмотрев внимательно все подсумки девушки, лежавшей уже без сознания, я не нашёл ни одной аптечки, ни даже заныканного ИПП. Скверно. Что же я вообще нашёл у нашей спасительнцы?
Я поглядел на траву, где была расстелена моя арафатка, на которой складировалось всё вынутое из подсумков добро.

Трахнуть… Я скептически оглядел ладную фигурку девушки, её довольно милое лицо, со взирающими на меня злобными зелёными глазками, и понял, что до низменных, животных инстинктов, я опускаться точно не буду. Не сегодня, по крайней мере. Не сейчас. Даже несмотря на то, что последний мой секс остался далеко на Большой земле, и был с девушкой, по которой я до сих пор ненадолго вспоминаю, я всё равно не разрешу себе подобного здесь, на отравленной радиацией земле, куда я поехал по собственной глупости. Я постараюсь максимально сохранить себе рассудок, чтобы не стать таким, как тот же Шух. Он — практически зомби, разве что его Север лишь влечёт, а Монолит не управляет его сознанием. Хотя я даже этого точно не не мог знать. Можно ли доверять Антону в таком состоянии, пусть даже всего минут десять-двадцать назад он буквально тащил меня перед собой, чтобы меня не сцапал кровосос. И пусть проводник говорит мне, что мы вместе были в аномалии на Лесопилке, а потом нас каким-то образом захватил контролёр, которого мы убили почти голыми руками. Но не воткнёт ли мне мой напарник нож в спину когда-нибудь? Не сможет ли он причинить мне вред, пусть даже не по своей воле? Он уже давно с выжженными мозгами потерял свой рассудок — в черепной коробке плещутся лишь его жалкие остатки, которые позволяют ему лишь убивать. Нет. Я не стану таким. Никогда.
Покачав головой, я затянул повязку снова, пусть хотя бы рана остаётся закрытой этим же бинтом:
- Тебя никто из нас не тронет. Трахать тебя тоже никто не будет. И оружие нам твоё не надо. Если нужен автомат с половиной магазина — забирай. Но ты можешь дойти с нами до деревни… - Где-то неподалёку вновь зашумел ветер, приводя в движение осиновый лес, мгновенно наполнившийся звуками. Откуда-то вновь донёсся запах разложения, а также далёкий вой какого-то монстра. Быть может, собаки, а быть может — снова того же кровососа. Повернувшись к девушке, я повторил: - Но можешь дойти с нами до деревни. Там мы найдём тебе бинты, перевяжем раны, окажем хоть какую-то медицинскую помощь. Посмотри на себя — ну куда ты дойдёшь в таком состоянии?
Оглядев заляпанную грязью девушку, я заприметил на ней военную форму. Зелёный пиксель был закамуфлирован под окружение так, что я даже не сразу увидел его. Но теперь, машинально подняв глаза на плечи, мне в глаза бросились погоны со звёздами, выглядывающие из-под бронежилета. Четыре звезды… По русской системе званий я не очень представлял, что это такое, однако точно понимал, что цацкаться с военными нельзя. Особенно, с высшими чинами. Вряд ли это какой-нибудь захудалый прапор. Тогда… Капитан? Майор? Сволочь, учить надо было, учить!
Я не подал виду, что заметил погоны, и, вставая на ноги и, оттряхивая свой «партизан», протянул девушке руку:
- Идёшь? И мне бы ещё позывной твой.

«Ты ведь скажешь этой парочке, что Бара на Болоте, как такового, больше не существует? - внезапно спросил Токс, и я даже вздрогнул от его ехидного, полного коварства, голоса. - Напомни этой парочке, что его сравняли с землёй в ходе военной операции, проведённой в начале этого года. Пусть Артёмка поймёт, что военным нельзя верить. Стерва же пришьёт его сразу, как только представится такая возможность»…
Находясь будто в прострации, я помотал головой. Нет. Нельзя Ашеру ничего говорить. Его время пока что не настало. Пусть всё идёт своим чередом.
«А что ему говорить? - снова задал вопрос Токс. - То, что ты мёртв? То, что ты лишь оболочка, временами обретающая свободу, что даёт тебе Зона? То, что ты умрёшь по-настоящему, если выйдешь за Периметр? Хех, дружок, Артёмка всё и так это прекрасно знает, - голос в голове будто прокашлялся и продолжил. - Не мучай себя. Возвращайся туда, где твоё место — в Центр».
Да иди ты!
Я помотал головой, словно в попытках прогнать оттуда чёртов голос. Но вместо этого, огромной, чёрной волной нахлынули воспоминания.
За всё время нахождения в Зоне Отчуждения, я терял сознание большое количество раз. И ещё больше мой рассудок, разваливавшийся на куски, видел кошмары, которые часто навещали меня, пока я находился в слабом, бессознательном состоянии, или состоянии полусна. Ужасные галлюцинации, будто бы сама Зона подвергала меня проверке, окончились моим перерождением. Почти два года назад, в Тёмной Долине, я слышал мать-Зону*. Она явственно показала мне ужасные картины того, что творит человек на отравленной радиацией земле. Он убивает детей Зоны без причины, оправдываясь тем, что он якобы выживает. Военные, сталкеры, наёмники — вообще все люди, находящиеся тут, заслуживают глобальной чистки. Они уже не могут стать более возвышенными, каким стал я, и посему им не суждено спастись.
Я не видел Зону своими глазами, но слышал её прекрасный, бархатный голос. Она пела мне песню, и обещала, что я буду её сыном. Сыном, несущим волю своей матери.
- Слышишь ли ты песню, сталкер, что несёт нам солнца свет, - невольно пролепетал я одними губами, отвернувшись от Артёма и девчонки. На глаза выступили слёзы. - И уйти ты хочешь в мир, где печали больше нет…

Лекарь, по моим соображениям, была адекватной женщиной. Она более не стала грозить кастрировать меня пистолетом, и даже не просила свой АК назад. Спросила лишь про то, почему мы здесь. И тут можно как бы и соврать, и как бы правду сказать. Ведь то, что я не помню, не делает из меня врага народа. Шах молчал, отвернувшись от нас в другую сторону, и, надо было полагать, он был не особо против всего, что я могу ответить на эти вопросы.
- Мы вышли из пространственной аномалии, – спокойно пожал плечами я. - А более я не могу тебе сказать. Там, внутри аномалии, нас накрыло, а потом, когда нам вроде как удалось выйти, контролёр водил нас по лесу Бог знает сколько времени.
Про себя я отметил, что ответ был так себе, и тянул по шкале правдивости балла на четыре из десяти. Нет, я не говорю, что я не умел врать. Просто в данной ситуации моё великолепное умение не требовалось. Даже если девушка из военных (в чём я уже почти не сомневался), то вряд ли нам чем-нибудь это грозит. В конце концов нас двое, если зомби вовремя среагирует. Ну а если нет… то у меня автомат. А в Зоне как — у кого оружие, тот и решает вопросы и проблемы.
А вот с ранами беда. Ни перекиси, ни даже хлоргексидина у меня с собой не было. Нет, вернее были, но в рюкзаке. А от чистого куска ткани, как девушка сказала, толка особо не было. Ну перевяжем мы, допустим, и что дальше? Рана чище от этого не станет.
- Надо как можно скорее выйти к людям, – подытожил я, поправляя перекрутившийся на плече автоматный ремень. - А там посмотрим.
Ну вот и речь сказал. Можно, вроде, собирать и гордо двигать вперёд, предварительно зарядив в магазин оставшиеся патроны, россыпью лежащие в карманах разгрузки. Чем я и занялся. А закончив, мы все втроём двинулись в сторону бара на болоте.