Маргарита очнулась резко, словно в ее голове включили свет. И то потому, что отчаянно хотелось в туалет. Еще некоторое время просто лежала, прислушиваясь к тупой боли в голове. Горячая, вспотевшая, волосы липли к лицу, удушающее обмотавшись вокруг мокрых плеч и спины, норовили забраться в рот, запутать тонкие пальцы. Она взмокла под этим теплым одеялом, которым Надья так старательно укутала раздетую внучку. И хотя Маргарита не стремилась выбраться из под него прямо сейчас, понимала, что если не встанет, то через пару мгновений в этом необходимости уже не будет. Цыганка нехотя приоткрыла глаза, оглядевшись по сторонам прояснившимся взором. Первое, что она услышала, были мужские голоса, доносившиеся со двора даже через запертые окна. Она осторожно прислушалась. Во дворе хлопнуло, словно плашмя упали фанерные листы, посыпался грозный мат, заскрипели железные ворота.
В горле было сухо, язык едва не прилипал к небу, но в тоже время, мысль о глотке воды вызывала подкатывающую тошноту. Девушка облизнула пересохшие губы. Как с похмелья, мелькнуло саркастичное, в ее голове. Спустив босые ноги к полу, попыталась приподняться, но раны тут же напомнили Рите о ночной перестрелке. И хотя все тело ныло, она успела удивиться тому, что это не приснилось.
Цыганка подняла голову, наконец, найдя в себе силы отодрать затылок от влажной наволочки. Со стороны почудилось движение, качнулся сгустившийся в комнате воздух.
- Проснулась? – в пол голоса спросила Надья, мясистой рукой поспешив придержать острый локоток девушки, помогая приподняться и сесть в постели. Она по-хозяйки откинула в сторону теплое одеяло и мокрое тело Маргариты осыпало мурашками. – Как ты себя чувствуешь?
- Да так себе, - пробормотала девушка, позволив грузной цыганке сгрести перепутанную копну иссиня-черных волос, замотав и закалов их на макушке. – Душно очень и пить хочется.
Стоило приоткрыть окно, как резкий порыв мгновенно ворвался с комнату, взметнув тонкие занавески. Полупрозрачная, молочно-белая ткань колыхнулась, но тут же была сдвинута к краю смуглой цыганской рукой, украшенной золотыми кольцами. Запахло костром, свежей, едва проклюнувшейся из под пригретой солнцем земли, травой. На полу виднелись засохшие пятна крови, а на простыни, почти у самого края, смазанный кровавый след.
- Оденься, - хмуро посоветовала цыганка, подслеповато щурясь. – Я тебе воды принесу. Ты лучше пока не спускайся, там полы моют.
Надья молча обошла кровать, забрав с другого края девичье платье, в темных пятнах впитавшейся крови и вышла за дверь. Маргарита наблюдала за бабкой искоса, зажав колени, проглотив остатки слов.
Переодевшись в просторную рубаху с завязками на поясе и длинную юбку, Маргарита как смогла, расчесалась и вышла следом.

В первые мгновения после того, как Рита пришла в себя, всем ее миром были собственные ощущения. И лишь убедившись в безопасности и относительной целостности, она могла попытаться восстановить рваную цепочку событий в своей голове. Память шла на это с огромной неохотой, краткими эпизодами обрисовывая случившееся, скрывая все остальное за толстой стеной беспамятства. Даже настойчивые попытки черноволосой цыганки проломиться сквозь воздвигнутую стену, не привили ни к чему, позволив вспомнить лишь размазанные фрагменты стоящего над ней наемника с оружием в руках, детские ладошки, лицо Медведя… Только вот с последним были странные несостыковки – бред, смешанный с надежно укрытыми женскими фантазиями. И вычленить реальность из скомканных обрывков иллюзий было непосильной задачей, поскольку даже сама девушка не понимала, где происходящее с ней перетекало в желаемое. Маргарита тряхнула головой, мысленно отругав себя.
Заметив внучку, старая цыганка всплеснула короткими, толстыми руками, уперев их, по-хозяйски, в бока. На сдержанном лице промелькнула тень тревоги и густые, темные брови, нависающие над маленькими, по-старчески впалыми глазами, грозно нахмурились. Она покачала головой.
- Ну чего ты, синица, на ноги подскочила, не успела я за дверь уйти. Иди, ляг. - скомандовала Надья, жалея свою родную кровинку.
После тяжелой ночи вряд ли кто из цыган в доме мог похвастаться бодрым самочувствием, ясной головой и взглядом. А уж если говорить девушке, как о пережившей покушение, то в целом, Рита выглядела неплохо, только ссадины, излишняя бледность и осунувшееся за ночь лицо, несколько портило картину.
- Все в порядке, - коротко ответила Маргарита сразу обеим, застыв взглядом на голубизне огромных детских глаз. Не в отца, такая светлая красота, подумала она, ощутив, как мысль о женщине, супруге сталкера и матери девочки, тонким холодком кольнула под ребра. В этой девчушке Маргарита видела молодую женщину с такими же живыми, небесно-голубыми глазами, рыжинкой в волосах и с расцелованным солнцем лицом. Невысокую, теплую, податливую… Цыганка сощурилась, еще лишь миг темной зеленью глаз застыв на детском личике, взглядом задушив проступивший образ. С огромным трудом она заставила себя обернуться к бабке, сглотнув горечь расползающихся эмоций. – Мне проветриться надо, в комнате душно, а повязку твои руки наложили добротно. Лишний раз не вздохнуть.
- Своему сталкеру спасибо скажешь, - попросту ответила Надья. - Он мужик с головой. Ох, по-хорошему бы уехать тебе подальше. Вот Богдан приедет, пусть поговорит с отцом, да и увезет тебя на время, где поспокойнее. Сама знаешь, если нащупали слабое место у баро, туда и бить будут. Пока, прости, Господи, не добьют…
Причитание бабки Маргарита больше не слышала, все ее слова заслонил тонкий, едва ощутимый писк в ушах, отделяющий посторонние шумы от собственных мыслей, надежно заслоняя, как щитом.
Вот, значит, как, - подумала девушка смятенно, в тот же миг чувствуя, как раны загудели, будто ошпаренные. Рита ждала, когда по сердцу расползется злость, но вместо нее наружу выползала скромная мысль, мерзко напоминая, ни этого ли она сама хотела. Значит, все было взаправду. Это был Медведь. Это были его руки, его ладони… Цыганка стиснула челюсти, ровной поступью двинувшись к лестнице.
- Ты куда?
Короткий оклик Надьи смог прорезаться сквозь плотные мысли Маргариты и девушка на мгновение замерла у самой лестницы, обернувшись через плечо, с полуухмылкой глянув на старую цыганку.
- Сказать «спасибо».

Маргарита вышла из дома, сощурившись от ярких солнечных лучей, проскользнувших по женскому лицу. Густая синева небосвода тянулась от края до края. Непорочная. Чистая. В воздухе тонко пахло зацветающей черемухой, со стороны соседей приятно тянуло дымком, и свежий ветер окутывал молодую цыганку, играя в складках просторной льняной рубашки. Маргарита подхватила рукой край длинной юбки, аккуратно перепрыгнув не просохшую от дождя землю, и спешно повернула к пристройке сарая, где сбоку виднелось крыльцо, ведущее в подвал, скрывающий в себе кричащего отболи наемника. Огромная металлическая дверь, напоминающая простой лист железа, была приоткрыта, замка на петлях цыганка не увидела, зато хорошо разглядела тянущиеся по бетону кровавые следы и комья грязи с мужских подошв. Из глубины подвала вырвался крик, перетекший в стоны, хриплую ругань и новый крик, оборвавшийся так резко, словно перебили дыхание. Девушка не колебалась ни минуты. В душе не было страха, жалости, напротив, ее подталкивало злорадство и желание заглянуть наемнику в глаза.
Стараясь не потревожить стянутые повязками раны, Рита, потянула за край двери. Железный лист, удерживаемый тугими пружинами, со скрипом поддался, образуя узкую щель, достаточную, что бы сквозь нее могла просочиться женская фигурка и тут же дверь с лязгом захлопнулась у нее за спиной. Все погрузилось в полумрак. От стен тянуло холодом, а в воздухе хорошо ощущалась сырость и металлический привкус крови. Женские плечи едва заметно тряхнуло ознобом.
Острый взгляд пленника тут же метнулся к показавшейся цыганке, проткнув ее насквозь. Залитое кровью лицо с ненавистью глядело на молодую девушку. Рядом стоял Медведь. Его огромную медвежью тушу она ни с кем не перепутает, а вот отца она заметила не сразу, зацепившись взглядом за накрытое окровавленной пленкой тело еще одного наемника.

Маргариту без преувеличения можно было назвать сильной женщиной. И пусть ее сила была не в мышцах, а в несломленной стойкости духа, но даже это не помогло цыганке сдержать накативший ужас от предсмертного взгляда наемника, лица которого невозможно было разглядеть из-за кровавых ссадин и отеков, которыми Медведь щедро наградил пленника. Она видела, как широкая челюсть мужчины сжалась, когда крепкая рука нанятого охранника обвила жилистую шею, как вздулись вены на висках, а выпученные глаза не отпускали женского лица. В залитых кровью глазах не было ничего, кроме злости и лишь в одно мгновенье, девушке показалось, мелькнула тень осознания своей последней секунды жизни. Риту осыпало дрожью от звука сломанного хребта и, тихо охнув, цыганка отступила назад, прижавшись спиной к холодной стене, зажав рот рукой. В наступившей тишине, девичий вздох был лишком инороден и чужд, потому цыган тут же поднял голову, тем самым обнаружив случайную свидетельницу. Не дав дочери опомниться, Роман тут же поспешил подняться по лестнице, дробя подошвами мелкую бетонную крошку, настойчиво и бескомпромиссно вытолкнув Риту за дверь. Щурясь, она вышла на яркий свет. За спиной с металлическим звоном ударила о бетонную стену железная дверь и тут же захлопнулась. Отец держал ее за предплечье крепко, но отпустил сразу же, как только девушка оказалась на безопасном расстоянии от подвала, залитого кровью, скрывающего в себе мертвые тела. Маргарита ошалело глянула в лицо отца, мотнув головой.
- Более чем хватило. Только я не ожидала увидеть подобное… Не думала, что именно сейчас, - Рита осторожно окинула взглядом хмурое лицо отца, пытаясь собрать обратно разлетевшиеся мысли. – Не сейчас…и не в таких красках.
- Это не для женских глаз, - повторил Роман еще раз и, вздохнув, обхватил дочь за плечи, потянул ее в сторону дома. - Тебе отдыхать надо, а не бродить. Как ты себя чувствуешь?
- Нормально я себя чувствую. Жить буду, - коротко ответила Маргарита, последовав за отцом, перебарывая в себе желание вывернуться из под его тяжелых рук. – Скажи, сколько ты заплатил этому сталкеру за мою жизнь, м? На какой цене вы сошлись?
Рита пристально глядела на отца, взглядом требуя немедленного ответа.
Цыган отпустил плечи дочери, беглым взгляд метнув в сторону подвала.
- Я не нарекал ему цену, дочь моя. Он сам назвал размер платы, - Роман оглядел Маргариту и, стянув с себя потертую кожаную куртку, накинул ее на плечи девушки. - Полторы тысячи долларов в месяц. Человек не загнул цену. И делает свою работу как надо.
Не сдержавшись, Маргарита иронично усмехнулась, не сразу поверив своим ушам.
«Он еще на мне и заработает», - с горечью подумала цыганка.
- Если бы он делал работу как надо, то ничего этого, - девушка махнула перевязанной рукой у лица барона, - не было бы, - в боку кольнуло и Рита поморщилась и добавила чуть тише: – Это не лучшее решение. Такому как Медведь, проще один раз заплатить, что бы убрать нашу казанскую головную боль. И не терпеть присутствие этого быдла.
Со стороны подвала хлопнула железная дверь и массивная фигура сталкера, с тяжелой поступью, вывернула из-за угла. Маргарита обернулась, но перехватив темный взгляд Медведя, тут же отвернулась, демонстративно встав спиной, укрытой широкой курткой отца.
- Ты только посмотри, кого ты нанял! - жадно зашептала цыганка. – Он же от этих убийств удовольствие получает. Весь в кровище перемазан, как черт. И ты хочешь, что бы он был моей защитой? У него если в голове перемкнет, то и мне шею так же…передавит. Ты посмотри на это чудовище… Ему не место среди нормальных людей.
Девушка осторожно скосила глаза, с прищуром глядя на отмывающегося от крови мужчину.
Цыган так же скользнул взглядом по сталкеру, который смывал с себя следы недавнего допроса.
- Знаешь что, дочь моя... Если бы не этот "монстр", то сегодня ты и возможно еще многие были бы уже мертвы. Эти двое уродов добрались бы до тебя,- спокойно и размеренно сказал Роман, глядя на стоящую напротив него Маргариту. - Да, его методы не слишком гуманны, даже согласен - бесчеловечны, но они приносят результат. А это для нас, в данный момент, самое важное. - на последнем предложении Роман поднял вверх указательный палец, как бы подкрепляя жестом значимость сложившегося положения. - До Мартынюка не так то просто добраться, ты сама должна это прекрасно знать, сколько бы киллеров я не нанял и сколько денег бы я в это не вложил - результата не будет. А так, ты под круглосуточной охраной... И уж будь добра, прояви терпение и хватит строить из себя капризного ребенка, - сказал мужчина строго глядя в глаза девушки. - Твой дед доверял свою жизнь этому человеку и, думаю, даже так вышло... Григорий и погиб, потому, что вышел из тюрьмы без Медведя. Хоть он и быдло, но дело свое знает и пальцем тебя не тронет, пойми ты это уже наконец.
- Ну-ну, - криво усмехнулась цыганка, сощурив зеленые, как у змеи, глаза, удавив в себе порыв рассказать отцу, как его разлюбезный охранник едва ли не догола раздел родную дочь и позволил себе глазеть, думая, что она спит. Рита ничего ответить не успела, даже напротив, сжала зубы, заметив приближающегося к ним Медведя. Наказав сталкеру оставаться с девушкой, Роман ушел, не желая продолжать бессмысленный разговор с дочерью. Не в первый раз Маргарита пыталась донести до отца то, насколько противно ей присутствие Медведя в общине. Ровно столько же Роман пытался втемяшить в юную голову необходимость его присутствия. Все было тщетно. Ни тот, ни другой не собирались принимать чью-либо сторону. Уйти следовало и ей, но цыганку словно что-то держало и ноги не могли сделать и шага. Холод проник под лопатки и сжал ее сердце. Она чувствовала Медведя за спиной, каждой клеточкой, каждой напряженной жилкой. Маргарита поджала губы. Ветер мягко трепал ее длинную юбку, то обрисовывая контуры ее круглых бедер, то вновь позволяя складкам ткани скрыть их под собой. Мягкие солнечные лучи играли в заколотых волосах, холодными серебристо-синими переливами проскальзывая по изгибам вьющихся прядей. Небольшие завитки на висках приятно щекотали кожу и Рита едва сдерживалась, что бы не потереть лицо ладошкой. Сейчас, в лучах весеннего солнца, в простой домашней одежде, с мужской курткой на плечах, Маргарита казалась совсем другой, совершенно домашней.
- Послушай, Медведь, - ответила она, обернувшись к мужчине, на мгновение застыв взглядом на жутком шраме, в который сталкер практически ткнул цыганку в баре. Теперь она видела его целиком и действительно, зрелище было неприятным. Медведь стоял ровно, нисколько не смущаясь наглых зеленых глаз девицы, неприкрыто блуждающих по его открытому торсу. Смуглая кожа груди была вся покрыта мокрой черной шерстью, от вида которой руки Маргариты обсыпало мурашками. Уже чувствуя, что излишне разглядывала сталкера, девушка поспешила поднять взгляд, задержавшись лишь на цыганке, наколотой на левой стороне шеи мужчины. С холодной остротой глянула ему в глаза. – Отец сказал, что я должна быть благодарна тебе за то, что ты спас меня. Я так не считаю. Ты делал свою работу, за которую мой отец тебе платит. Потому, благодарности ты не дождешься. Да и по твоей роже видно, что она тебе никуда не уперлась. Более того, хочу сказать и порекомендовать, долго тут не засиживаться и уйти из общины после первого расчета. Тебе тут не рады. Ну не к месту ты здесь и такое быдло никто терпеть долго не намерен. Поэтому, уйди по-хорошему, сам. Или я тебя все ровно изведу. Надумаешь об этом барону сказать, так у меня тоже есть, что ему рассказать. О том, как ты в баре меня едва не задушил, к стене прижал. Надеюсь, мое колено ты надолго запомнил. Я вот надолго запомню твой поступок, - Рита мягко ступила вперед, на шаг приблизившись к Медведю, не спуская с него глаз. Пусть она и была значительно меньше сталкера, но глядела она высокомерно, в темной зелени изумрудных глаз хорошо виднелся расчет в каждом сказанном слове. - О том, как в комнате ты меня раздел, черт возьми, до гола же почти. Ну что смотришь? Думал, я без сознания была и не заметила, как ты смотрел на меня? Так вот, я ведь приукрасить могу. Додумать чего не было. И как думаешь, кому барон поверит? Тебе или родной дочери? – Маргарита усмехнулась, чуть тряхнув темной головой и ровные розовые губы, чуть бледные, чем обычно, расползлись в широкой злорадной улыбке. - Хах, а я ведь поняла, почему ты здесь… ты ведь в жизни никому больше не нужен, решил прибиться к семье Григория. Но все, Медведь, прошли те времена. А ты так и остался отбросом на обочине жизни. С тобой даже жена жить не стала. И я ее понимаю, с таким чудовищем даже последняя шлюха жить не станет.
Она осеклась, а на губах улыбка застыла. Рита поздно поняла, что заигралась, швырнув в лицо мужчины омерзительные слова. Холодок проскользнул вдоль позвоночника и цыганка на мгновение ощутила острое желание вновь оказаться в этих крепких руках. Возможно, сама того не желая, провоцировала его на это? Она отшатнулась от Медведя и от своих мыслей. Не дав сталкеру хоть что-то разглядеть в ее глазах или вовсе опомниться, Маргарита стремглав бросилась к крыльцу, легко вспорхнула по нему и лопнула дверью.

Маргарита искоса глянула на Медведя, не поднимая головы, в немом напряжении застыв над смятыми картами. Проверяет, поняла с горькой насмешкой.
- Помянули черта к ночи… - процедила цыганка сквозь сжатые челюсти. Рита старалась не обращать внимания на Медведя, если можно не обращать внимания на человека, чей взор ощущает так же четко, как раньше ощущала его руки. Даже от его взгляда у нее по телу прокатывалась горячая волна, а в голове зашумело еще сильней.
Глаза же Бахт, напротив, светились огнем, превращая их в живой янтарь, а с тонких цыганских губ не сходила призывная улыбка. Маргарита видела, как та нарочно тряхнула копной распущенных волос, завлекательно поведя плечом, позволяя ему оголиться больше положенного. Маргарита мысленно выругалась, но все же заставила себя, с невозмутимым видом, ожидать реакцию Медведя.
- Как это толку не будет? – удивилась Бахт, округлив, как у совенка, глаза, но тут же расплылась в улыбке со вздохом. Крепленое вино теплом разливалось по крови, щеки горели, а в ногах чувствовалась приятная вязкость. – Разве выпить в приятной женской компании – бестолковое занятие?
От слов Бахт Марго тряхнуло, как от удара током. Рита попыталась обуздать нарастающую злость, но лицо вспыхнуло сдержанным недовольством, пошло пятнами.
- Закрой свой рот, - оборвала ее Маргарита, полоснув подругу острым взглядом. Слова пришли в самый последний момент. – Ты, кажется, забываешься. Ему не за это платит мой отец.
Сердце колотилось о грудную клетку с такой силой, что, казалось, его удары слышат все вокруг. Грудь ходила ходуном, как после тяжелого бега и Рита благодарила случай, что под широкой рубахой ничего не было видно. Особенно Медведю.
Сталкер бросил короткий взгляд на Бахт.
- Я не об этом. Для того чтобы был толк, мне надо больше вашего, девочки. Раз в двадцать, - усмехнулся мужчина в ответ облокотившись о дверной косяк.
- Ну не откажите, Медведь. Посидим, поговорим по душам... - проворковала порядком захмелевшая Бахт, пропустив слова Маргариты мимо ушей. Девушка легонько скользнула с кровати на пол и медленно подошла к столику, на котором стояла бутылка с портвейном. Наполнив свою кружку почти до краев, девушка подступила к сталкеру и протянула тому выпивку. - Такой мужчина... Выпейте с нами, составьте одиноким девушкам компанию.
В словах цыганки читалось откровенное желание, и все ее движения буквально кричали об этом.
- Ты не прокурор милочка, чтобы мне с тобой по душам разговаривать, - усмехнулся мужчина, потерев рукой слегка засаднившие шрамы от ноготков Маргариты на лице. - А хотя...
Сталкер смерил Бахт взглядом, вынул из кармана флягу с обыкновенной ханкой, и перевел свой взгляд на Маргариту, которая была в откровенном недоумении от поведения оборзевшей подруги. Мужчина свинтил с фляги крышку и легонько стукнул ей по кружке в руках Бахт.
- Ваше здоровье, - буркнул он, усмехнувшись, после чего сделал из фляги солидный глоток. Бахт, стоящая подле мужчины, бросила на Маргариту ехидный взгляд и так же сделала несколько хороших глотков. Прикусив губу, она шагнула к сталкеру, укладывая ладонь на широкую мужскую грудь, плотно обтянутую потертой тельняшкой. Заглянув плывущим взглядом в лицо Медведя, Бахт тихо прищелкнула язычком, заострив внимание на подсохших и потемневших корочках царапин на его лице. Женский глаз быстро узнал работу острых ногтей.
- Откуда у тебя эти следы? А давай-ка спустимся вниз, - полушепотом, предложила Бахт, - у меня есть чудесное средство, забудешь и о царапинах, и о бабе, что их оставила. Это ведь женская рука, верно?
Маргарита невольно вздрогнула, глаза блеснули гневом. В одно мгновение она слышала и не слышала, но в голове, как эхо, звучали последние слова Бахт, захлестнув вспыльчивый нрав Риты. Она ощутила такой приступ злости, что поддавшаяся алкоголю голова пошла кругом.
- Бахт, заткнись сейчас же, - сказала она резко, едва не поперхнувшись горячим потоком ярости, что фонтаном вырывался из души. Залпом допив остатки портвейна, плещущихся на дне стакана, что уже успел согреться в ее разгоряченной ладони, тяжело опустила его на прикроватную тумбу, едва не разбив стакан вдребезги. Рита вскочила на ноги, босыми ступнями пройдясь по мягкой постели, сминая пестро-расшитое покрывало, спустилась на пол, взглядом полыхающих глаз впившись в румяное лицо подруги. – Заруби себе на носу. Он. Работает. На. Моего. Отца, - отчеканила цыганка каждое слово. - И здесь только потому, что исполняет свои обязанности. Его обязанности – это я. И моя безопасность. Ничего более.
Цыганка стояла твердо, в каждой натянутой жилке ощущалось чудовищное напряжение, как стянутая пружина, готовая сорваться в любой миг, стоит лишь прикоснуться.
Рита метнула на Медведя ненавидящий взгляд, с мгновение, выжигая его на месте. Она шагнул вперед, ощущая, как впереди нее пошла волна горячего воздуха. Хмель в голове будоражил кровь, заглушая инстинкт, позволив цыганке подойти слишком близко к сталкеру. Настолько близко, что она могла различить уже знакомый, до отвращения ненавистный запах. Мужчина был значительно выше, в разы больше, стоящей перед ним совершенно босой, в одной льняной рубахе, девушке. Пусть так, но Рита глядела на сталкера с высока, вскинув острый подбородок, тем самым оголив длинную шею, расправив плечи, спину, выдвинув вперед округлую грудь. Она глядела по-хозяйски, в жгуче-зеленых, потемневших от злости глазах, не было страха, в них бурлило презрение. Щеки вспыхнули, как сухая береста в огне, к лицу прилила горячая кровь.
- А ты, знай свое место, - тихо прошипела цыганка сквозь зубы, - выкормыш Григория. Вали в свою коморку. Немедленно. Видеть тебя не хочу.

Маргарита мягко упала на скомканное покрывало, взметнув разложенные на постели гадальные карты, зажмурившись. Пламя свечей, освещающих комнату желтоватым светом, опасливо вздрогнуло, качнулось, сломав в углах серые тени. Потемневшие глаза защипало, и девушка почувствовала, как в груди нарастал жаркий ком, поднимаясь выше, к горлу. Задушив в себе жалостный всхлип, она запрокинул руку на лицо, скрываясь от глаз Медведя и в тот же миг, из под сомкнутых век, потекли тяжелые капли слез, по щекам сползая на постель. Она беззвучно рыдала, и хрупкое тело едва заметно подрагивало, а от расползающейся в груди обиды, проламывало ребра.
Едва не задыхаясь от накативших слез, разбуженной алкоголем злости и ревности, Рита молила бога, что бы сталкер побыстрее ушел, но он медлил, блуждающим взглядом вбирая образ молодой цыганки. В затуманенном сознании пульсировали слова Медведя, каждое из которых плетью стегало по сердцу Маргариты. С какой злостью, сдержанной ненавистью он говорил о данном ее отцу и деду слове, будто самому все осточертело в край. Но дело было в ней. В черноволосой цыганке, перешедшей дорогу сталкеру. В темных глазах мужчины Рита успела увидеть водоворот мыслей и чувств, но опаленная жаром эмоций, она бесконтрольно подливала масла в огонь. И в тот миг, когда за выбежавшими цыганками захлопнулась дверь и мощная рука Медведя ухватила ее за подбородок, девушка поняла, что еще миг и гудящее в мужской груди пламя, сожрет ее целиком.
Маргарита беззвучно всхлипнула, коротко глотнув горячий, словно в бане, воздух, сильней сдавив лицо накрытой рукой. Сердце стучало отчаянно, раздираемое противоречивыми чувствами. Оставшись один на один, сталкер молчаливо глядел на лежащую перед ним Риту, а когда огромная медвежья фигура качнулась в сторону двери, Маргарите показалось, что она услышала сдавленный вздох, словно с мужских плеч сдвинули гору. Она ждала, что гнев сталкера выльется наружу, но мужчина лишь коротко бросил взгляд на цыганку и, пожелав доброй ночи, вышел в коридор, шарахнув дверью так, что задрожали стены. Она стиснула челюсти. Не в силах более сдерживать себя, Маргарита завалилась на бок, подтянув оголенные колени, зарывшись лицом в покрывало. Слезы хлынули ручьем, из подрагивающей груди вырвался стон, зарыдала в отчаянье. Душа горела. Меж разжавшихся, побелевших девичьих пальцев, на скомканную постель мягко легла помятая карта – Бурый Медведь, карта вражды и опасности, но место в раскладе, судьба, определила у девичьего сердца.

Остаток ночи Маргарита коротала в одиночестве, заперевшись в комнате. Электричество так и не починили, но девушка загасила свечи, оставшись в темноте, один на один с обуявшими ее демонами. Голова гудела, а от долгого плача перед глазами темнота расползалась размытыми пятнами, лицо припухло. Гроза ушла и теперь дождь мерно колотил по ставням, а после и вовсе стих. За окном стояла тишина, Маргарита слышала, как пару раз протяжно скрипнуло крыльцо и чьи-то тяжелые шаги прошлепали по раскисшей земле. Сон не шел, но как заснул дом, Маргарита не заметила, глубоко утонув в собственных мыслях.
Цыганка сидела за столом, опустив на сгиб локтя голову, меж зажатых пальцев мерно покачивалась злополучная помятая карта.
-Бывают дни, - с землею точно спаян,
Так низок свод небесный, так тяжел,
Полушепотом пропела сама себе и хрипло кашлянула с ухмылкой.
-Тоска в груди проснулась, как хозяин,
И бледный день встает с похмелья зол.
Мутный взгляд бесцельно блуждал по серой стене, отяжелевшие веки лениво опускались, но стоило прикрыть глаза, как все тут же начинало кружиться.
- И целый мир для нас одна темница,
Где лишь мечта надломленным крылом,
О грязный свод упрямо хочет биться,
Как нетопырь в усердии слепом.
Рита тяжело вздохнула, с трудом подняв голову, уперевшись в столешницу локтями. Опустевшая бутылка портвейна опасно качнулась, задетая рукой, тяжело упала на бок, покатившись к краю. Цыганка чертыхнулась, едва успев перехватить ту, тихо выругалась сквозь зубы, спустила ее на пол, босой ногой пихнув к стене, под стол. Подняв взгляд, искаженная гримасой ярости морда нарисованного медведя вновь приковала внимание девушки. Мохнатый зверь зло глядел на Риту, стоя на задних лапах, занеся переднюю, словно для удара. Откинувшись на спинку стула, цыганка пристально разглядывала карту, придерживая ее на столе за край. Вдруг, раскрасневшиеся от хмеля губы дрогнули и улыбка расползлась по лицу.
- Гляди на меня, скотина, гляди, - прошептала она. Глаза ее заискрились зелеными огоньками болезненной гордости, словно перед девичьим взором была отнюдь не нарисованный зверь. А живой. Из плоти и крови. – Гляди, пока можешь. Гляди, пока я позволяю тебе это. Ты ведь, черт возьми, с первого дня на меня так смотришь. Я вижу, что у тебя за мысли. Не знай, чья я внучка, давно бы уже юбку задрал. А теперь, что? Глотку, говоришь, за меня порвешь… а сам этой шлюхой Бахт размениваешься. Думаешь, засунул меня под замок, за решетки и этого хватит. А сам с отца деньги сколачиваешь… Андрюху, сволочь, убил…
Душа оставалась наполненной чем-то безмерным, как ночь, тяжелым, подобно греху, и могучим, как стихия. Все внутри давило, сжимало, заворачивая душу в узел. Это был страшный момент, о котором она не переставала вспоминать с отвращением и болью. Улыбка стекала с миловидного лица молодой цыганки, а глаза вновь подернуло поволокой слез. Невидимая запруда лопнула, и слезы соскользнули по щекам.
Рита шмыгнула носом, спешно утерев намокшее лицо рукой.
- Думаешь, я тебя боюсь? – цыганка отшвырнула карту на стол и резко поднялась. Ее качнуло, едва сумела устоять на ногах, ухватившись за спинку стула. Ступни утопали в мягком ворсе ковра практически по щиколотку и Рита с мгновение испугалась, не чувствуя твердой опоры под собой.
- Что со мной? – вязко проговорила она в пустоту. Руки осыпало мурашками, ее бросало то в жар, то в холод. – Это все чертов портвейн…
Непреодолимо хотелось курить. Она отчетливо помнила, что кто-то из подруг приносил с собой сигареты. Оторвавшись от спинки стула, хмельная цыганка неуверенно обошла постель. Уперевшись коленом в край, для устойчивости, Маргарита пошарила ладонями по складкам, пытаясь отыскать оставленную пачку. Не сумев найти подобным образом, девушка выругалась и, ухватившись за край покрывала, резким взмахом скинула все, что лежало на нем, едва устояв на ногах.
Уже на полу она сумела отыскать сигареты и даже брошенную сталкером флажку, о которой она успела позабыть.
- Каков трофей! – возликовала Маргарита. Ползком, на четвереньках, перебралась через постель на другой край, взвесив в ладони помятую флягу. – Было вашим, теперь стало нашим.
Горло разом обожгло от крупного глотка, Рита закашлялась, едва не выронив трофей, в глазах потемнело. Внутри все вспыхнуло огнем, теплой волной поднимаясь к горлу, прошибло потом. – Дрянь какая…
Во рту отчетливо стоял отвратительный привкус спирта и Рита пожалела, что уже допила вино и нечем было смыть отвратительный вкус. Перебравшись к столу, она тяжело опустилась на стул, пьяным взором тут же отыскав брошенную карту. Мягко поддев край ногтем, Маргарита облокотила ее на стену так, что бы многострадальный медведь оказался напротив. Злорадно улыбнувшись, хотела было сделать из фляги глоток, но, подумав с мгновение, плеснула содержимое в стакан.
- Думаешь, я стану брать в рот то, что было сначала в твоем? – ровно очерченная линия брови мягко изогнулась, изобразив удивление. Девушка рассмеялась, прикурив сигарету, но запалила фильтр вместо табака, задохнувшись едким чадом, чертыхнулась, сунув испорченную сигарету в один из грязных стаканов. Забывшись, хлебнула из фляги, уткнувшись носом в сгиб руки, сощурив заслезившиеся глаза. Плывущий взгляд неотрывно следил за нарисованным зверем. Голос дрогнул, прошептав едва слышно: – Если б ты знал, как тошно мне… Зачем ты впутался в мою жизнь, а? Ну что смотришь? Что, скалишься, мразь?
Рывком руки, цыганка смахнула флягу со стола, встрепенувшись, ухватила руками карту, едва сдержав порыв разодрать в клочья. Вывернув внутренности ящика стола, нащупала на самом дне небольшой нож в кожаном чехле, зло улыбнулась, глядя на медведя. Внутри все перевернулось, отхлынуло от сердца. И вдруг исчезло… Потерянность, затравленность, отчаянье, - все исчезло. По телу пробежал огонь, обжигая нервы. Рита вслушивалась в свои мысли, потрясенная мелькнувшими намерениями, по телу прошла судорога восторга. Острый кончик ножа легко воткнулся в раскрашенный картон, вместо глазницы медведя образуя дыру. Девушка склонилась над столом, любовно проворачивая острый край до тех пор, пока картон не расползся, образуя ровную, круглую дырку, сквозь которую проступала темная столешница.
- К медведям, к медведям
В зеленый лес поедем,
Поедем мы к медведям
В густой зеленый лес.
Второй глаз животного цыганка вырезала с таким же прилежным усердием, по памяти выбирая из детских воспоминаний простенький стишок. Изуродованное животное глядело на нее пустыми глазницами, молчаливо и терпеливо снося зверства озлобленной девушки.
- Где елки, где шишки,
Где маленькие мишки,
Где мишки-шалунишки
С мамашами и без.
Цыганку это забавляло. Рита подняла карту со стола, глядя через дырки на свою комнату.
- Ну же, медведь! Взгляни на мир другими глазами! – девушка засмеялась. Вынув из сигаретной пачки зажигалку, чиркнула, поднеся край карты к осторожно вспыхнувшему язычку огня.
- К медведям с корзиной
Поедем за малиной,
С корзиной за малиной
Поедем в дальний путь!
Пусть только медведи
Уйдут пока к соседям
И дружно погуляют….
Огонек лизнул край картона, краска тут же потемнела, через мгновение робкое пламя охватило край.
- И дружно погуляют,
Подальше где-нибудь.
Замолчав, Маргарита в тишине наблюдала за тем, как обгорала ненавистная ей карта. В жутковатых глазах медведя полыхал огонь, сердце стучало, а все тело колотило ознобом. Бросив бумагу догорать в стакане, похолодевшая рука цыганки мягко скользнула по рукояти ножа и тонкие пальцы стиснули так, что проступили белые костяшки.
- Знаешь, Медведь… Говорят, что если хочешь сделать как надо – сделай это сам.
Цепляясь за край стола, девушка в решительности поднялась. В глазах от слабости плыли цветные пятна, расползался плотный туман. Сердце мощно колотилось в груди, руки горели, словно огретые крапивой. Едва совладав с собой и собственным телом, заставила пальцы разомкнуться, выпустив надежную опору из под ладони. Она с трудом, шатким шагом, пересекла коридор, с большим трудом преодолела спуск по лестнице. В кромешной темноте передвигалась медленно и бесшумно, как бестелесный призрак в своей светлой рубахе, надетой поверх белоснежного тела, но глаза по-живому горели и алые губы, налитые теплой кровью, шевелились, едва слышно шептали. Распущенные волосы щедрым ливнем ниспадали по плечам, груди, струились вдоль спины, играя серебристыми переливами в прядях, стоило фонарному свету с улицы, коснуться их, сквозь отдаленное окно. На пороге комнаты, под лестницей, где теперь жил Медведь со своей дочерью, девушка застыла, ощутив, как горячее сердце стиснула ледяная рука. Она не боялась, на страх уже не было сил, тем не менее, тревога охватила ее сознание, мысли сумбурным комом навалились, придавили. Маргарита вскользь подумала, что будет делать с телом сталкера, с его дочерью, но слепое рвение отомстить заглушало. Отец все поймет. Все поймет и примет.
Дверь отворилась бесшумно. Крадучись, подобно вору, Маргарита проскользнула внутрь, пряча за спиной нож. Она видела краем глаза постель Светы, спящей макушкой к двери. Чуть поодаль, раскинулся сталкер. Со зловещей неторопливостью закрыла за собой дверь, улыбка ее была очень нехорошей. Комнатушка, служившая в доме цыган кладовкой, погрузилась в непроглядный мрак. Внутри пахло совсем иначе: старыми вещами, необжитостью. Мягкой поступью босых ног, Рита приблизилась к постели Медведя. Рука, сжимающая нож за спиной, едва ощутимо завибрировала, цыганка не сразу поняла, как все ее тело потряхивало мелкой дрожью. Трепещущее сердце едва не разламывало грудь. В голове стоял неумолчный звон, словно там одна за другой рвались туго натянутые жилки. С пугающей ясностью подумала, что сейчас сама стоит на лезвии ножа, готовая в любой миг сорваться, принять на душу грех.
А ведь предупреждала, - спешно подумала цыганка, подойдя к постели совсем вплотную, глядя на спящего мужчину сверху вниз, опустив тонкие руки вдоль тела. Впервые, она могла разглядеть его лицо не пряча взгляда, открыто, не таясь. Стало заметно, что не молод, далеко не молод, но полон той силы, что дается иным щедро и остается до последних дней жизни. Время тянулось густым киселем, растворяя в хмельной цыганке всю решительность, с которой она переступила порог. Девичий взгляд проскользнул по мужской груди, покрытой синеватыми следами наколок и густой черной шерстью. Несмотря на возраст, в сталкере ощущалась несокрушимая мощь и звериная ловкость, коей обладал не каждый молодой цыган. Широкая грудь вздымалась размеренно, она чувствовала, как от спящего шел жар. Окажись в другое время, в другом месте, да, черт возьми, в другой жизни, не задумываясь прильнула бы к ней, свернувшись на ней клубочком, позволив придавить себя тяжелыми ручищами. Цыганка мысленно прикусила язык.
Не нашего поля скотина, - напомнила она сама себе.
Склонившись к сталкеру, Рита аккуратно забралась на постель, затаив дыхание. Ее колено опасно опустилось между ног сталкера, женские лодыжки крепко обхватили скрытое под покрывалом бедро Медведя. Волосы предательски поползли с полуголого плеча, рассыпавшись по подушке. Сердце застучало бешено, пальцы судорожно сомкнулись на рукояти ножа. Она заставила себя сделать глубокий вдох, в глазах чуть посветлело, мутная пелена тумана на мгновение отступила. Нож выставила лезвием вперед, коснувшись холодным металлом мощно пульсирующей на шее вены. Одно движение – и все будет кончено, стоит сделать лишь одно движение. От напряжения рука тряслась, словно в ознобе, вновь заслезились глаза, а от удерживаемого потока слов, горело горло, словно наглоталась угля. Та хладнокровность, с которой цыганка рассуждала об убийстве, таяла с каждым мгновением промедления и теперь душа металась.

Под массивной фигурой Медведя кровать опасно скрипнула, лязгнула панцирная сетка. Маргарита подавила вскрик за плотно сжатыми зубами, комната кувыркнулась, и спина плотно вжалась в еще теплую постель сталкера. Иссиня-черные волны волос рассыпались по белоснежной ситцевой простыни, лицо побледнело, хмельной румянеет сполз с девичьих щек. Темная фигура нависла скалой и девушка ощутила на себе тяжелый взгляд. Не в силах подняться, Маргарита дернулась, пытаясь вывернуться, ударить ногой, но ее тут же придавили, зажали ноги. Ее сердце колотилось, как попавшая в силки птица. Кровь бросилась в голову. Она дрожала от страха и ярости, а рукоять ножа сжала так, что пальцы побелели. Сильные руки сталкера держали крепко, выворачивая нож из цепких пальцев цыганки. Она зло шипела, в постели пытаясь извернуться, стряхнуть с себя мужчину, но чем больше она сопротивлялась, тем сильней Медведь вжимал девушку в постель, до онемения сдавливая брыкающиеся ноги. Окровавленный нож выскальзывал из рук, и она до боли сжимала ладонь. Наконец, цыганка сдалась. Пальцы разжались, и сталкер в тот же миг вырвал нож, отшвырнув его в темноту. Рита сжала челюсти, воспользовавшись минутной свободой, рывком попыталась подняться, но мужчина тут же перехватил ее запястье окровавленной рукой, навалился сверху. Маргарита охнула, затылком вжавшись в мягкую подушку собственных волос, мотнула головой, борясь с накатившей дурнотой и застыла, наткнувшись взглядом на темные и грубые черты нависшего над ней лица.
- Что... Убить меня хочешь? На лоскуты порезать решила…
Цыганка хотела ответить, но с губ сорвалось лишь надсадное дыхание. Липкая кровь Медведя заливала руку, тяжелыми каплями сползая к сжатой ладони Риты. Ее ноздри ловили металлический запах, от которого голова шла кругом, а от отчаяния и бессилия перехватило горло.
- Пусссти.. – прошипела Рита, впившись взглядом в темный силуэт мужского лица, на котором в глухой темноте угадывались очертания широкого подбородка, заросшего бородой, сжатых в линию твердых губ, ломаного носа и застывших на лице цыганки, глаз. Ее беспокойный взгляд нервно блуждал по его немолодому лицу, срываясь к зажатым рукам, поворачивая голову то влево, то вправо. Она не чувствовала себя поверженной и готова была идти до последнего, пусть даже пришлось бы перегрызть мужчине горло. Ощутив пристальный взгляд, беспокойно задвигалась, попробовала ударить коленом по бедру. Медведь тяжело отстранился, позволив девушке глотнуть воздух, Рита тихо всхлипнула, чувствуя, как липкий мужской взгляд прошелся по ее оголенной шее и открытым плечам, проглядывающих из распахнутого ворота рубахи, вновь скользнул в ее глаза, склонившись к цыганке так близко, что девушка напряженно застыла, наконец, ответно глянув на Медведя.
- Знаешь, убить человека не так-то уж и просто, поверь мне,– прошептал сталкер, вновь прижав девушку к койке. Маргарита поморщилась от ощутимой тяжести, вытянула шею, пытаясь увести лицо от опасной близости. Сердце неистово колотилось, и тонкая жилка на открытой шее предательски дрожала. - И с меня начинать не стоит, как бы я не был тебе противен.
Перегретый воздух мужского дыхания прокатился по белоснежной коже, сталкер усмехнулся, а она тяжело сглотнула ком в горле, губы беззвучно дрогнули. Затуманенный алкоголем разум едва воспринимал слова Медведя, а мысли ворочались словно мухи в липкой паутине. Его голос звучал предельно тихо, но с такой силой, что каждое слово разгоряченным дыханием оставляло на лице и шее цыганки невидимые отметины. Она ощущала с каким трудом мужчина вырывал из застывшего горла слова, сдерживал вскипающую кровь. Маргарита с презрением отвернулась, рывком пытаясь высвободить руки. Она с трудом разомкнула в напряжении сжатые губы, глянув в глаза сталкера.
- К черту сдалась мне твоя забота, - зло прошипела она. Рита попыталась высвободить ноги, вытянуть колено, зажатое Медведем меж своих колен, не глядя двинула стопой в бессилии. – Пусти, слышишь? На каком языке тебе еще сказать? Я не успокоюсь, пока ты не уйдешь из общины. Или пока не умру я.

От ее тела и волос шли пряные запахи. Воздух в комнате быт теплый, тяжелый, насыщенный ароматами душистого клевера, ромашки и терпкого репья. Голова Маргариты кружилась все сильнее, тело слабело. Оно само выгибалось навстречу мужской ладони, и нижний край рубахи не потребовал больших усилий, что бы последовать за его рукой. С последней искрой воли она заставила себя ощутить собственные руки, уперлась свободной ладонью в грудь Медведя, открыла подернутые хмельной поволокой глаза. Его мощное дыхание прокатилось по открытой шее, опалило губы и рука, вместо того, что бы оттолкнуть, проскользнула по заросшей темными волосами груди Медведя, а тонкие пальцы с силой впились в крепкое, окаменевшее от напряжение плечо. Мужчина молча навис над нею, тяжелый, как гранитная скала, рукой прижимая женское тело к своей крепкой груди, в которой чувствовалась все еще бурлящая и живая мощь. Темные глаза глядели в упор, проникая взглядом в омут зеленых глаз цыганки.
«Упаси меня, Боже»
Перед глазами качнулся и сдвинулся в сторону весь мир. Ее лицо горело, она дышала часто, грудь вздымалась, в объятиях Медведя было горячо, жарко, душно. Кровать тяжело и жалобно скрипнула. Его крепкое бедро мягко, но настойчиво скользнуло меж девичьих ног, и Рита едва не задохнулась, дрогнувшими губами глотая воздух. Тело призывно выгнулось навстречу, мужские бедра тесно прижались к ее обнаженным бедрам, придавили. Цыганка явственно ощущала распыленное желание Медведя, он хотел ее всем своим существом, и в этом желании осознавала свою беззащитность перед ним и бесстыдную власть. Сумела бы Бахт зажечь хоть искру в этом чудовище? В чудовище, которое принадлежит ей.
Губы Маргариты тронула едва заметная ухмылка. Вдохновленные безоговорочной победой, ее демоны были преисполнены готовности рыть могилу Медведю до самого конца.
- Хочешь меня? – едва уловимо прошептали ее губы у самого лица сталкера. Горячая ладонь прошлась по тугим мышцам плеч, скользнула к шее, поднимаясь к скулам легким касанием пальцев. Улыбка Риты стала шире, в хмельных глазах заплясал холодный и опасный огонек. – Вижу, что хочешь. Всегда хотел.
Ее коленка, свободная от покрова рубахи, мягко скользнула у мужского бедра, теплыми пальчиками стопы пройдясь по краю ноги сталкера.
- Тогда почему ты не смотришь на мое тело? – шепнул голос у самого края уха. – А помнишь, когда ты думал, что я была без сознания и лежала перед тобой в одном белье, ты не спускал глаз? Скажи, ты хотел меня тогда?

Когда горячие губы Медведя коснулись ее груди, волна пламени прокатилась по телу, заставила выгнуть спину, прижимая грудь к его губам. Она услышала свой сдавленный вздох, смешанный со стоном. Маргарита ненавидела себя. Ненавидела за то, что алкоголь затуманил сознание и последний бастион жалкой осторожности и хладнокровия был сдан без боя. Ненавидела свое тело, которое под пылким натиском сталкера плавилось подобно пластилину, принимая ту форму, которую желали его сильные руки. Кровь, бурлящая в венах, мощным потоком прилила к низу живота и горячая волна расплылась по телу, вынуждая сердце колотиться быстро и мощно, а тело содрогаться от одних лишь тесных движений мужского таза и ее раскрытых бедер. Шея плечи, грудь – все горело следами поцелуев горячих губ Медведя, горело, требуя новых и новых прикосновений.
Маргарита мягко опустилась на постель, рассыпав по белым простыням смольно-черные, растрепанные мужской рукой, кудри непослушных волос. Она чувствовала, как его руки, оплетенные вокруг ее спины, подтянули к себе, вновь прижав к твердым пластинам груди, и жар его тела становился невыносимым. Немолодое лицо Медведя нависло сверху, глядело прямо, тяжелым дыханьем обжигая нетронутые им губы. Перед глазами Риты все плыло, голова кружилась и ей стоило огромных усилий в кромешной тьме отыскать его глаза. Ее чистое, совсем юное лицо застыло, разглядывая грубые, словно вытесанные из дерева, черты лица, тяжелые надбровные дуги, нависающие над почерневшими глазами Медведя, подернутые нескрываемой страстью и бурлящим желанием, ломаный нос, твердые линии губ, широкий подбородок, скрытый густой бородой, сеть морщин, тяжевых складок. Следы от ее ногтей совсем затянулись, зарубцевались, оставив мужчине пожизненное напоминание о их первой встрече. Тонкие женские пальчики пугливо мелькнули у лица сталкера, легким касанием дотронувшись их, а взгляд в мгновенье нырнул в черную бездну его глаз, которые заняли пол мира.
Маргарита охнула, отвернулась с отвращением, и его раскаленные губы провели горящую полосу по ее сразу вспыхнувшей щеке. Ей не хватало воздуха, она дышала все чаще, грудь вздымалась порывисто, толчками. Пытаясь отстраниться, Рита уперлась в его грудь руками, но голова закружилась, и она сама уцепилась за него, как вьюнок за крепкое дерево.
- В тюрьме о такой женщине даже и мечтать не приходится, верно? – прошептала она. Голос ее был задыхающийся, она сама его не узнала. - Кругом одни мужыки… Скажи, не брезговал?
Ее пьянящий взгляд вернулся. Рита смотрела в упор огромными глазищами этого странного волшебного цвета, в горле стоял ком. Разум захлестывала волна горячей крови, тонкие женские руки скользнули по его телу, воспламеняя крепкую спину сталкера, ягодицы, плечи, в голове стоял звон.
- Брезговал… - улыбнулась она, опасно скользнув ладонью по поясу, к низу живота. – Давай заключим сделку?
Женское тело мягко прогнулось под ним, пропустив ладошку меж телами, проскользнув пальчиками под податливую резинку белья Медведя, ощутив жар напряженной плоти.
- Ты возьмешь меня здесь, сейчас. Противиться не буду, даю слово, - шепнули ее губы, цепко держа лицо сталкера взглядом. – Я дорого стою. У таких, как ты, денег нет даже на моих шлюх. Тебе же я предлагаю себя. Сочтемся за долги. И ты уйдешь из общины и моей жизни. Но учти, чуть что, я подниму такой крик, что даже твоя покойная супруга в гробу перевернется.
Рита требовательно повысила голос обдав лицо Медведя хмельным запахом выпитого портвейна и водки.

Она ахнула, в темных глазах цыганки мелькнул страх, даже не успела отшатнуться. Рука Медведя скользнула под волосы, к затылку. Цыганка увидела лицо сталкера, его тяжелый взгляд и в один миг горячий рот накрыл ее дрожащие губы. В душе снова полыхнул гнев, как горящее масло прокатилась волна ярости. Хрупкое тельце в медвежьих руках напряглось каждой жилкой, выгнулось, руки уперлись в плечи, отталкивая мужчину от себя. Маргарита яростно противилась. Но чем больше цыганка вырывалась, тем сильнее сжимали ее крепкие руки, притягивая к себе. Руки Медведя были сильные, обвитые тугими мышцами, в них чувствовалась мощь живущего внутри хищного лесного зверя. Такого не пронять уговорами, угрозами, шантажом, не испугать. Девушка с ужасом поняла, в каком она капкане. Ее дыхание остановилось. Напряженные бедра мелко дрожали противясь желанию Медведя, прижать их к своей разгоряченной плоти, ощутить близость ее обнаженного тела. В таком положении достаточно одного движения и она ничего не сможет сделать. Маргарита попытаться сомкнуть бедра, но женские колени лишь сдавливали бедра сталкера, отчего широкая ладонь на пояснице тесней притянула ее, прижала. Голова закружилась, дыхание вырвалось со стоном. Острые ногти вцепились в плечи сталкера и женские бедра мягко качнулись навстречу. В голове зашумела кровь, горячая волна прокатилась по спине и Маргарита со вздохом выгнула поясницу, мягкой грудью осев в объятия сталкера, чувствуя между собственных ног напряженный жар. От каждого ее движения бедрами опаляло низ живота, словно она падала и тонула в разогретой смоле. Жадное нетерпение жгло внутренности, но цыганка понимала, стоит ему шелохнуться она поднимет крик.
- Это значит «да»? – разорвав долгий поцелуй, прошептала цыганка, расцелованными, горячими губами касаясь губ Медведя. Ее глубокий взгляд, подернутый пеленой хмеля, проникал в глаза сталкера, будоража и сводя с ума всех его чертей. Пунцовые губы не смыкались, с них слетало жаркое дыхание, едва заметно подрагивали, пробуждая желание вновь накрыть поцелуем. Волосы каскадом черного кружева обрамляли девичье лицо, оплетали крепкие пальцы сталкера, вьющимися прядями растекаясь по обнаженной груди девушки, тяжело вздымающейся при каждом вздохе.

Дыхание со стоном вырвалось из груди и, скользнув мутным взглядом по лицу сталкера, Маргарита запрокинула голову, задохнувшись от накрывшего ее желания. Мягкие руки обвили мощную шею Медведя, раскаленными ладонями замерев на затылке, притягивая его поцелуи к своей высокой груди. Поясница прогнулась, раскрытыми бедрами неторопливо скользнув по отзывающейся волнами жара напряженной плоти Медведя, каждым движением заставляя мужчину стискивать зубы и глушить зарождающиеся в груди стоны. Маргарита мягко прижалась обнаженным животом к сталкеру, на миг застыв, чувствуя, как мужское естество требовательно пульсировало от каждого движения ее бедер, желая ее тело, желая это его целиком. По телу будто прокатился огненный шар, каждое прикосновение, движение, отзывалось томящим спазмом внизу живота, и Маргарита замирала, поддаваясь накатывающим волнам, вынуждая тело изгибаться, распыленной плотью терзая Медведя.
- Комедия? – едва слышно прошептали ее губы. Маргарита подняла голову, опьяненным взглядом найдя в темноте мужское лицо. Она глядела моча, позволяя тихим стонам слетать с губ, в то время как ее тело терзалось в приятной истоме от тесных движений, касаний обнаженных тел и плоти. По губам скользнула усмешка. Девушка замерла. Улыбка поплыла по лицу и Маргарита засмеялась, перечеркнув все протесты разгоряченного тела. Ее смех был серебристый, чистый, но до боли не уместный сейчас. Ей хотелось крикнуть в лицо сталкера, что бы продолжал целовать ее или лучше опрокинул на спину, в одном порыве взяв то, что требовали тела друг от друга. Но девушка холодно улыбнулась. – Действительно, комедия.
Казалось, на голову плеснули ведро воды, отрезвляя мысли и желания. Она – дочь цыганского барона, так люто ненавидящая того, в чьей постели была сейчас, предлагала свое тело за мнимую свободу. Рита отшатнулась.
- Действительно…это комедия, что я решила договариваться с тупым зверьем, - пробормотала цыганка, всеми силами пытаясь выровнять сбившееся дыхание и унять дрожь в теле. Все внутренности словно стянули в тугой узел, наполняя размякшее от ласк тело тянущей болью. Маргарита вновь засмеялась, но в мутных глазах проступили слезы, а распухшие губы задрожали. Она стряхнула с обнаженного тела руки сталкера. [b]– Не прикасайся ко мне, я слишком дорогая для тебя. Лучше ступай, раздвинь ноги Бахт, кажется, она не против. А меня не трожь. Твое место ждать подачек со стола барона, потому, что ты быдло и мразь. Ты как был грязной скотиной, каким я видела тебя в том баре, так и остался им. Умеешь только требовать и брать. Думаешь, не найду на тебя управу?

Отрезвленная на краткий миг, Маргарита сопротивлялась не долго. Ее тело напряглось, принимая в себя плоть Медведя, и легкая дрожь прокатилась вдоль спины. Внизу живота, ползущим теплом, растворилась приятная тянущая боль растревоженного тела. Мужские руки крепко ухватили женские бедра, прижали теснее. Девушка хотела оттолкнуть, но вместо того, пальцы вцепились в напряженные мышцы предплечий, поясница податливо прогнулась, а с разомкнутых пунцово-красных губ, сорвался стон. Более она себе не принадлежала.
Теплые губы сталкера, мягкие, но требовательные накрыли ее рот, заглушая женские вздохи и собственный стон, на миг показавшийся цыганке заглушенным рыком. Она хотела его. Слова были не нужны. Голова закружилась от одной мысли в чьих руках было ее тело. Пусть Маргарита и была ростом выше многих девушек и женщин общины, но в руках этого человека она ощущала себя отвратительно маленькой, слабой и хрупкой.
- Ты прекрасна... – прошептал мужчина, разомкнув поцелуй, каждым словом обжигая девичьи подрагивающие губы. Рита приподняла ресницы, в плывущей темноте комнаты глядя в лицо сталкера, чуть запрокинув голову. Она ощутила, как по спине прошлись его руки, сплетая и охватывая ее в объятия, притягивая, прижимая к себе. Не сопротивляясь, Рита мягко прижалась обнаженной грудью к Медведю, тонкими пальчиками скользнув по густой шерсти на его твердой груди, а бедра, без тени женского смущения, раскрылись ему навстречу.

Низкий звук, словно сдавленное урчание или рык довольного зверя пробился сквозь поцелуй. Крепкая хватка мощных рук не ослабела ни на миг, сильней сдавила женские бедра, короткими рваными рывками притягивая ближе. Рита задышала чаще, застонала, чувствуя внизу живота и между ног нарастающее напряжение от которого по телу расплывался густой жар, словно опрокинули чан с расплавленным металлом. Ее тело напряглось, как струна, а дыхание с содроганием свело в тот миг, когда тугая заполненность оборвалась мягкой пульсацией. Не размыкая поцелуй, она сжала челюсти, чувствуя, как кровь звенит в ушах, а перед широко распахнутыми глазами все застелило чернотой, просачиваясь в вязкое сознание медленно наступающей расслабленностью. Девушка сдержано выдохнула, заглушено охнув и губы Медведя, с металлическим привкусом крови, вновь накрыли глубоким и долгим поцелуем. Маргарита против воли осела на полыхающую, взмокшую грудь сталкера, проникновенно отвечая ему на каждый поцелуй.
Не заметив, как рука Медведя зашла за спину, Маргарита сдавленно вспискнула, испуганно ухватившись за широкую шею сталкера рукой, а спина в тот же миг мягко вжалась в смятую простынь. Темная фигура нависла сверху, опалив ее шею мощным вздохом обессиленности. В звенящей тишине проступало тяжелое дыхание цыганки, высокая грудь мощно вздымалась и капли пота по ложбинке скатывались к животу. Горячие и твердые бедра сталкера, меж ее раздвинутых ног, все еще тяжело вжимали бедра девушки в постель, расслабленной плотью едва ощущая затихающие содрогания. Рита отпустила сталкера, опрокинув руки. Лицо мужчины было так низко, что Рита могла разглядеть каждую морщинку, каждую складку у губ. От него крепко и мощно пахло мужским сильным телом и теперь ее тело вобрало этот запах. Подернутые томной поволокой глаза цыганки неотрывно глядели в лицо Медведя и в нежном усталом взгляде заметно таяла пелена уходящей страсти, мелькнула тень разочарованности и Маргарита поспешила закрыть глаза. Тело ее согрелось, но в сердце была пустота.