… - А вот этого куда?
- А он живой ещё думаешь?
- Да видишь, дёргается ещё… Зарян… Нельзя его так бросать. В снегу – подохнет же парень.
- Ты чего, хочешь его тело до самого лагеря тащить?
Курт будто бы сквозь сон почувствовал, как его пытаются поднять из обледенелых объятий снежных просторов. Он почувствовал как, твёрдые, холодные пальцы прощупывают пульс на его руке, на шее. Лежащий в снегу полуживой экс-монолитовец невольно приоткрыл глаза, чувствуя, как бьётся сердце. Его сердце.
«Убей, – внезапно послышался у него в голове настойчивый голос. Нет, он не принадлежал ни одному из тех бродяг, что нашли его тело в сугробе. Он доносился словно бы откуда-то из АЭС, из до боли знакомых мест… - Убей их, и возвращайся… Сейчас же!
- Есть пульс! – Послышался радостный голос проверяющего. – Зарян, надо отнести беднягу в лагерь. Там медики - ему точно помогут.
Второй сталкер молчал – Курт чувствовал, что ему не нравилась вся эта затея, тащить еле живого хрен пойми кого до лагеря. «Монолитовец» не винил бродягу – наверняка он был достаточно опытен, чтобы не подбирать потенциальных мертвецов на пути обратно…
Курт снова закрыл глаза, осознавая, что его почти замёрзшее и окоченевшее тело поднимают, и, видимо, собираются куда-то тащить. Закрыл, и провалился в глубокий сон…

- Эй! Эй, бродяга! Рота-подъём, все дела!
Курта бьют по щекам - он просыпается, испуганно вертя головой во все стороны. Он в шоке, потому что всё слишком быстро происходит. Слишком шумно. Вокруг него – обшарпанные стены, маленькое помещение, и люди. Много людей, и все в военной форме и белых маскхалатах, заполонившие собой и так маленькое пространство. Все разговаривают о чём-то, перекрикиваются. Пахнет жжёной резиной, потом, немытыми телами. Суматоха... Костра нет – есть куча проводов и освещение от голой лампочки, висящей под потолком, прямо над Куртом. Где-то слева «монолитовец» слышит гудящий генератор. Голова раскалывается, руки-ноги не слушаются – видимо «оттаивают» от долгого пребывания в снегу. Через мгновение, зрение фокусируется на будившем его человеке: чёрная вязанная маска на лице, штурмовые очки на зелёном боевом шлеме. И… Перчатки, которыми военный ещё раз с силой похлестал Курта по щекам и задавал непонятные вопросы:
- Кто такой, сталкер? Откуда? Почему дружков своих положил? Скотина, у тебя же руки все в крови! Лор, подойди сюда! – Военный обернулся куда-то позади себя, и крикнул ещё раз: - Лор, принеси аптечку, еб*ло вытри этому. В крови всё, не разобрать толком, что к чему. – Затем говорящий снова развернулся к Курту и, поглядев тому в глаза, с досадой сплюнул на пол. – На вопросы отвечай, сволота. И быстро, пока пулю в лоб не получил.

- Ты ч-чего творишь-то, погань? - вскрикнул опешивший военный, отступая на шаг назад, и, вскидывая автомат. - Я тебе башку сейчас снесу, сволочь!
Гундёж, щелчки проверяемых затворов на оружии мигом стихли, и все люди повернулись в сторону Курта; тому стало даже как-то неприятно. Единственным звуком, окружавшим "монолитовца", было гудение генератора неподалёку. Всё остальное вокруг, казалось, застыло, и все взгляды сосредоточились на одном-единственном человеке, коим и являлся Курт. Вот даже спешивший к нему Лор, одетый в такую же форму и очки со шлемом, замер, держа в медленно опускавшихся руках сумку с большим красным крестом. Вот и опешивший военный, что допрашивал его секундами ранее, стоит в нескольких шагах от "монолитовца", держа того на мушке обвешанного современной электроникой "калашникова". Руки его дрожат, а указательный палец правой руки нервно дрожит на спусковом крючке. В глазах военного - страх. А в глазах толпы - понимание происходящего.
И вот, спустя секунды, время продолжает свой обычный ход.
- Убей его, Техник! - тот, с аптечкой в руках, тычет пальцем в сторону Курта, доставая из-за спины автомат. - "Монолитовец" он! Командир отряда!
Тот, кого назвали Техником, с испугом продолжал глядеть на Курта, но в глазах его промелькнул интерес.
- Бывших не бывает, убей его, слышишь?! - продолжал надрываться Лор. В наступившей тишине звонко щёлкнул переводчик огня, приводя оружие в боевую готовность.
"Монолитовец" обвёл толпу бессознательным взглядом - многие из них пребывали в нерешительности, что говорило о том, что тот, кого назвали Техником и есть командир этой группы.
- Чёрт тебя дери, Паша! - Лор сделал несколько шагов к Курту, и приставил автомат прямо ко лбу сидящего у стены "монолитовца". - Я это сделаю, хочешь? Если... если ты не можешь взять грех на душу, то давай я, а?
Холодная сталь дульно-тормозного компенсатора сильно давила на лоб, но "монолитовец" и не подал виду - ему, казалось, было совершенно плевать на происходящее, хоть краем уха он и внимал разговору.
Страх, который был в глазах Техника исчез окончательно, и он опустил руку на оружие Лора, покачав головой.
- Не надо. Убери. Мы его учёным доставим, как и говорилось раньше, - теперь Павел внимательно наблюдал за Куртом. - Теперь даже лучше! - Техник усмехнулся. - "Монолит" сам пришёл к нам в руки, и идти никуда не придётся. Вставай, сволота.
С последними словами он легонько пнул Курта по ноге и крикнул:
- Народ! Быть готовыми для марша через пять минут! Сбор снаружи КПП, и этого берём с собой. - Павел с силой поднял "монолитовца" за шкварник, и, не глядя на него, вышел на улицу.
Подошедший Лор лишь покачал головой и печально посмотрел на Курта:
- Не повезло тебе, приятель. Лучше бы пуля в голову, чем на опыты к учёным - эти твари, что в Зоне живут, вообще охамели... В общем, придёшь - увидишь.

***

Уже через пять минут Курт, сопровождаемый пятнадцатью военными (он даже умудрился подсчитать), двинулся от железнодорожного моста в неизвестном направлении. Сбежать вариантов пока не представлялось, да и "монолитовец" был нужен воякам явно в живом состоянии. Чего не говорить об учёных - Курт не помнил, кто это такие, но по словам Лора знал, что ждёт его нечто нехорошее. В голове возникали ассоциации со скальпелями, белыми халатами, а также жужжащими аппаратами. А также в мозг крепко впечаталось слово "ОПЕРАЦИОННАЯ", написанное красными большими буквами на белом фоне...
- Вернись назад, - услышал Курт тяжёлый голос в своей голове, но лишь помотал ей, стараясь избавиться от назойливых галлюцинаций. Голос уверенно приказывал, был смутно знаком, и "монолитовцу" казалось, что он слышал его раньше.

...Большой арочный мост был перекинут через реку Припять в достаточно бородатые времена и соединял собой два участка с южной стороны города - въезд и саму Припять. Дальше трасса уходила на север, в сторону АЭС, имея большое количество разветвлений. Конечно сейчас, добраться до Саркофага по одной лишь главной дороге для сталкеров возможным не представляется, бродяги ищут обходы и более безопасные пути. Некоторые и вовсе старались сократить время своих вылазок минимум до семи суток, суеверно предполагая, что Зона будет против нахождения неблаговерного человека возле Центра и всячески попытается его убить. Бенджамин не помнил откуда слышал эту информацию, но отчего-то байка вспомнилась ему именно сейчас.
Счётчик Гейгера, при подходе к мосту, затрещал как сумасшедший, в некоторых местах издавая совсем уж непонятные, надрывные помехи, сквозь которые будто пробивались чьи-то... Голоса. Бен остановился, оттянул за руку наёмницу, которая, как ему показалось, слишком уж зачарованно всматривалась в синеватую гладь воды.
Посмотреть было на что. Пологий берег, заросший камышами, спускался к синей спокойной воде, по которой изредка пробегала рябь от порывов поднимавшегося и сразу утихавшего ветра. Посредине широкого устья реки располагались несколько маленьких островков с высокой осокой и тёмными набалдашниками рогоза. На другом берегу, под опорами уходящими в воду, виднелся утопленный и ржавый остов ЗиЛа. Слева Припять разливалась ещё шире, уходила куда-то вдаль, затянутую туманом, справа - наоборот сужалась, вливаясь в город. Иногда, на поверхности возникали водовороты. Вода с шумом вливалась в воронку, затягивая маленькие веточки и плывущие кусочки водорослей, и снова становилась тихой и безмятежно-синей, с лёгким отблеском зеленоватого изумруда.
Где-то вдали прогремел гром. Опоры моста будто прогнулись, застонали тяжёлой, стальной конструкцией. Поднявшийся ветер смёл с балок и опор кусочки ржавчины, тотчас взметнувшихся в воздух. И вновь - тишина. Оглушительная, прерываемая лишь лёгким, едва слышным плеском.

Спартанец быстрыми шагами прошёлся вдоль берега, куда позволял пройти радиационный фон. В одну сторону, затем быстро в другую.
Она обнаружил, что в широкой части реки есть... Насыпь на глубине, ведущая на другую сторону. Что-то навроде брода. Но во-первых, нельзя было предположить, что насыпь эта вдруг не закончится прямо посреди Припяти, и что она выдержит вес, и что всё тот же радфон не взметнётся до небес на каком-либо участке.
Либо - идти по относительно безопасному мосту, уповая на медикаменты от радиации в схроне у наёмника, которые хоть оттянут острую лучевую болезнь и мучительную смерть от радиации... Конечно можно было ещё и лодку найти - Бен даже улыбнулся чужой мысли, но быстро взял себя в руки от поднявшейся паники - такого непривычного ощущения. Оглянулся, оглядев своего воробушка - Мгла сосредоточенно накручивала на палец прядь волос, глядя вдаль, на реку. Это поведение почему-то напрягло бывшего фанатика. Он посмотрел в ту же сторону, но ничего не увидел - лишь покачивались головки рогоза и камышей. Поблёскивала поверхность воды. Мягкий туман вдалеке на горизонте словно переливался смутными, размазанными тенями. А облака - серые, тяжёлые - грозили скорым дождём.

... - База, Якову-один.
- База на приёме.
- Прошли мост, повторяю - мост прошли!
- Как вы там, держитесь?
- Сносно. Вода блестит, в небе много образований. Приходится маневрировать. У меня тут башка болит, башка болит. Фигово, как температура поднялась.
- Яков-один, принял, как достигните города, идите на север, садитесь возле кинотеатра, квадрат Б-6, там площадка свободна...
- Я вижу что-то! Оно в воде, там!
- Яков! Никого там нет! Шлем проверь, крути подавление на «пятёрку»!
- Там есть!.. Есть! Помнишь, Новый год? Как кашу ели, перемазались все, по семь лет нам было...
- Саша, шлем!!
- А в школе? Ты хотел пилотом стать, а стал диспетчером, хах! А я вообще в милиции хотел работать, опером. Мама жаль умерла. Утонула, бедная. А у тебя всё хорошо, семья полная...
- Саша, лети дальше! Курс на кинотеатр!
- ... Меня кормили, спасибо. Денег давали, когда у меня ничего не было. Я думаю, что это я вместо тебя пилотом стал...
- Са... Яков-один, за «коридором» смотри, ради Бога, не отвлекайся!
- А помнишь, Палыч? Кто мечтает быть пилотом, очень смелый видно тот!..

На глазах Спартанца вертушку круто развернуло в воздухе. Из пространства рядом с лопастями с электрическим треском вылился сноп голубых искр, пахнуло озоном, участок неба заслонило радужное пятно - что-то хлопнуло, зашипело. Из центра пятна вытянулись длинные, угловатые молнии, потянулись к боевой машине, вцепились в хвост словно длинные пальцы. Вертолёт начал быстро снижаться, из ротора шёл черный дым. Тут же отломился хвостовой стабилизатор, отлетел в сторону в пятна, оставшись в цепких молниевидных пальцах, а калеченный МИ-24, со стоном, продолжал последнее шествие. Бену показалось на мгновение, что он даже разглядел пилота в тусклой кабине, услышал его мысли, и даже звон стаканов в новогоднюю ночь...
Вертолёт с грохотом проломил стоявшую на окраине вышку водонапорной башни, лопасти разлетелись в стороны. С оглушительным треском выбило балку треноги, а вертушка с рёвом умирающего зверя рухнула на берег, в заросли камыша. Водонапорка завалилась набок, отчаянно скрипя, давно опустевший бак-набалдашник отломился и с шумом упал на землю.
И вновь тишина. Лишь лёгкий, зловещий плеск.

Вертолёт достиг воды только носом. Бенджамин оглядел машину: несущие НУРСы консоли почти утопли в вязкой земле, иллюминаторы и лобовой колпак сплошь покрыты грязью. Горел ротор и обломок оставшейся лопасти - остальные отломились при крушении. Огонь потихоньку перекидывался на стены кабины.
Повинуясь инстинкту, Бенджамин полез в кабину, игнорируя остатки здравого рассудка, а заодно невыносимый аромат прогорклого дыма, от которого слезились глаза и драло горло. Нащупал тело пилота - оно оказалось зажато между сломанной и выдвинутой вперёд приборной панелью и спинкой кресла, - и ножом срезал с него лётный шлем, тут же выкинув в воду.
Под ним у мертвеца обнаружилось литое кольцо с двумя диодами и проволочной сеточкой, обтягивающей макушку. Два ремня соединялось под подбородком, сзади на затылке, как у боевого шлема, подвесная регулируемая система. У кольца имелась тугая крутилка на шесть делений. Разумеется, деления были выполнены только в виде щелчков и на какой позиции сейчас стоит направляющая - неясно.
Но самое главное, взяв в руки это устройство, Бен узнал его. Эти устройства назывались пси-шлемы, и изготавливались они неким НИИ на заказ властителей группировки «Монолит». Его бывшей группировки.
Более, ничего полезного выудить из вертушки не удалось и Бенджамин, утопая в топкой прибрежной грязи, ломая сухие камыши, выбрался обратно к наёмнице.
Девушка больше не смотрела в сторону воды - понимала, что будет плохо. Теперь она смотрела на небо, где исчезало радужное пятно вместе с хвостовой осью вертолёта.
Путь дальше был открыт, а мост - пройден.
Со временем, берег поглотит славную боевую машину вместе с пилотом и возможным пассажиром, которого Спартанец так и не заметил. Возможно, об этом даже не напишут в газетах, а единственным упоминанием об инциденте станет сухая строчка в рапорте о потере винтокрылого чудища МИ-24 вместе с двумя военнослужащими.