Ксанта быстро посмотрел на Гевару. Глаза у монолитовца были пустые, выражали стальную жестокость и беспрекословность.
- А, старик тебя прислал значит. - произнёс он хрипло. - Ответ тот же: нет.
Сектант вновь вернулся к изучению бумаг. Архимед не уходил. Пыточник стоял, привалившись к дверному косяку, и ждал. Офицер вновь посмотрел на него:
- Экзекутор. Ранг твой позволяет говорить тебе со мной если не на равных, то хотя бы близко к этому. Я скажу один раз: я не отпущу Тарта. Он умрёт с той верой, которой присягнул. Ты же такой же слуга Кристалла, должен понимать: в неверной гибели нет славы. Смерти, забирающей тебя на тот свет, без разницы кто ты, в кого веришь и чему поклоняешься. Ей плевать, кошка ты, собака, человек или просто бабочка-однодневка, которая живёт, чтобы родиться и умереть по завершении дня. Срок жизни у каждого свой, и жизнь ты проживаешь так, как хочешь умереть. Хочешь уйти в Рай - значит всю жизнь ты православный или какой-нибудь такой, чтобы ты верил: после смерти тебя ждут врата с апостолом Павлом. Если ты хочешь переродиться - живёшь жизнью буддиста. Хочешь сто девственниц на небе - мусульманин. А у нас, - монолитовец хлопнул по столешнице ладонью. - У нас своя религия. Свой бог. Своя жизнь и своя смерть. Ты присягаешь на смерть с самого начала служения, ты готов к ней, ты жаждешь её. И жаждешь славной смерти в лучах Монолита. Тарт сделал выбор с самого начала, с самого основания этой веры. Я не могу его отпустить только потому, что он стал стар и слаб, что передумал и хочет умереть свободным. Монолит есть свобода. Но ограниченная нашим собственным разумом.
Позади Гевары что-то шевельнулось, он бросил взгляд через плечо, не отрываясь от косяка: воин секты, облаченный в экзоскелет, шурша сервомоторами и приводами, величественно прошагал мимо, сжимая в руках американскую винтовку.
- Наши солдаты готовы помереть в любой момент, - продолжил Ксанта. - Я могу подойти к любому и прижать холодное дуло пистолета к его лбу, и он скажет: стреляйте. Но это не потому что они фанатичные воины света. Они - бездушные болваны. Они прошли через тяжёлую операцию на мозге, они прошли через облучение. Они могут воевать и сражаться, они - могут лишь думать, что верят... Но это программа. Такие как я, как ты, как Тарт - это иное. Исполнение воли Монолита - наше желание. Нам оставили свою голову на плечах, оставили свободомыслие. Но идти мы должны до конца, ведь если усомнился в правильности веры - зачем тогда ты здесь? Зачем ты пытаешь людей, если не веришь в святое предназначение? Зачем ты служишь Ему, если хочешь сделать неверного из нашего слуги? Подумай, экзекутор. И уходи.
Офицер склонил голову над столом, вчитываясь в текста на бумагах, и, кажется, закрыл глаза. Разговор был окончен, проснувшаяся в монолитовце воля и сила мысли угасла: искра в его нутре так и не разгорелась.

Офицер посмотрел глаза Гевары. В них блеснули вполне обычные, человеческие чувства: удивление, смешанное с презрением.
- Ориф? «Тетрарх»? - медленно повторил Кстанта, вставая со стула. Позади Архимеда вновь зашуршали приводы экзоскелета - получив ментальный приказ, монолитовец безмолвной статуей застыл за спиной экзекутора, ожидая дальнейших распоряжений. Пыточник ощущал, что бронированный воин тут стоит не по его душу - Офицер вполне мог одолеть Архимеда самостоятельно. Значит, действительно ждёт приказов.
- Это точная информация? - стальные нотки вернулись в голос Кстанты, взводный подобрался, излучая всем своим телом напряжение. - Я лично передавал советнику Ли Фасу, что «Тетрарх» не имеет причастия к этому делу и убийству Края. И на Суде я буду лично... Впрочем неважно. - Кстанта махнул рукой, разгребая листы, разложенные на столе. - Ориф бежал из Припяти несколько дней назад. Он давно потерял связь с Монолитом, поэтому его импат не может поймать след. Неверный Ориф - подчинённый брата Видаса, он командует пятым стрелковым взводом «Эпоха крещения». Базируются они недалеко отсюда, возле «Энергетика». Неверные несколько раз пытались взять точку в свои руки, но взвод Видаса успешно отбивает их атаки. Можешь пойти туда, а можешь заглянуть в Лиманск. Там... - офицер вздохнул. - Там возможно сидит «Тетрарх», это было одной из лёжек вне Припяти и АЭС. Город пока стабилен, находится на одном месте. Возможно тебе и повезёт, пыточник. О Тарте поговорим позже. Если у него действительно важные сведения, то я приглашу старика к себе.
Кстанта помолчал пару секунд - Архимед буквально почувствовал нараставшее в воздухе электрическое напряжение. После чего экзоскелет вновь заработал и «броневик» утопал прочь.
- Я дам распоряжение о твоём приходе - если всё-таки решишь навестить брата Видаса. Внизу у нас каптёрка - с главной лестницы иди в подвал. Там тебе старшина выдаст провизию и патроны.

... Ли Фас толком не ответил - бормотнул что-то в радиостанцию и на связь больше не выходил. Архимед и не стал настаивать - он уже представлял любовь Офицера к скомканному ведению диалогов, поэтому связался со штабом брата Видаса и, получив утвердительное «проходи» от дежурного, продолжил свой путь к ДК «Энергетик».
Добрый старшина с мертвенно-белым лицом, по указке командира, подготовил для экзекутора патроны к его оружию, две наступательных гранаты и семнадцатый «глок» с тремя запасными магазинами. В защитном пластиковом футляре также лежал шприц и небольшая ампула с белёсой жидкостью. На корпусе была нанесена надпись: «В-73П». Старшина пояснил, что это что-то, наподобие стимулятора, который следует вводить внутримышечно.
Проложенный маршрут, по всем прикидкам, занимал не более часа. Припять хоть и не совсем огромный город, но аномалии никто не отменял. Гевара как раз обходил монструозную «жарку» - огненный шар, издали напоминавший маленькое солнце, у основания которого в стороны распростёрлись древесные корни. Подходить к ним ближе не хотелось, а симбиоз притёрся аккурат на пути, в проулке между двух «хрущёвок». Пришлось наворачивать крюк, проходя мимо рядов раскрытых парадных, затем заворачивать в тёмную арку, чтобы выйти позади полуразрушенной, почти убитой «панельки».
Повсюду была растительность. С уходом из этого ареала людей, населявших город, флора начала своё бесконечное царствие на обломках поражённой радиацией Припяти. Разнообразные деревья, кусты, ядовитые лозы, заросли лопухов - все они нашли своё место в своём новом, диком и дивном мире, распространяясь по свободной от человека области, живя в детских дворах, скверах и людских квартирах. То и дело, проходя вдоль крошащейся стены очередной «хрущёвки», Архимед видел торчащие из окон голые ветви и скользящие по окнам корневища.
Несколько раз на пути попадались собаки. Поворачивая уродливые морды к Геваре, они сперва принюхивались, беззлобно рыча, и трусили прочь. Мутанты не враги монолитовским слугам. У некоторых бойцов местные псы были совсем как ручные - их, уродливых и калéчных, с детства подбирали и выхаживали бойцы-сектанты, оставляя у себя на службе.
Архимед лично знал одного монолитовца, чей пёс по кличке Лáйси прославился тем, что мог ходить на задних лапах, держа в зубах игрушечный мячик. Среди группы тёмных, обитающих в глубине Припяти, это было чем-то из ряда вон выходящим. Когда монолитовцы из этого подразделения приходили к ним на ночлег в районы складов и брошенных заводов, то Лáйси обязательно давал какой-нибудь небольшой концерт.
Жив ли он сейчас? Последний раз Гарнона, в качестве военного кинолога, перебрасывали с его псом в сторону Радара...
Предаваясь размышлениям, Архимед вышел к дороге, ведущей к «Энергетику» - его серые очертания уже проглядывали сквозь призму лёгкого, расступавшегося тумана.