… И Шмидт добрался бы тогда до Болот, если бы не контролёр.
Умная и хитрая человекоподобная тварь засела внутри дома культуры, на втором этаже, через окно наблюдая за расходящимися в разные стороны ходоками. Вот скрылся за поворотом в город Немец, а сталкер Немой ушёл куда-то в сторону кинотеатра «Прометей». Некоторое время Гюнтер стоял на месте, наблюдая, как уходят его товарищи, а затем, достав КПК, он отметил на карте пару мест и тоже двинулся на Юг, к болотам.
Однако, как было сказано выше, контролёр не дал сталкеру пройти даже километра.

Уже через несколько минут не обладавший больше собственной волей Гюнтер вернулся к «Энергетику» шатающейся походкой. Оружие безвольно свисало на оружейном ремне, носки ботинок цеплялись за каждый выступ, за каждую выбоину, коих на площадке перед домом культуры было полно.
Вскоре Шмидт с отсутствующим взглядом и безотчётным страхом в глазах вошёл внутрь тёплого помещения, под своды почти обвалившегося потолка. В темноту, где ему предстояло провести большую часть времени.

Мутант оказался воистину уродлив – за всё время такой «жизни» среди своих таких же медленных «коллег», Гюнтеру удалось разглядеть своего нового Хозяина. Высокое, худосочное тело, обёрнутое в вонючее и бесцветное тряпьё. Тонкие руки, низко посаженная огромная голова с покатым лбом и лишённой волос макушкой. Чёрные, внимательные глаза, чёрные провалы вместо носа и безгубый, отвратительный рот, лишённый зубов.
Контролёр давал различные указания своим подопечным – отстроить небольшое помещение внутри «Энергетика», принести дрова, железные листы, куски битого кирпича… Иногда мутант со своей свитой выбирался «на прогулку» - матёрая тварь после этого легко обзаводилась новыми рабами, бОльшую часть которых представляли обычные сталкеры. А почти через год, в изрядно возросшей толпе, Гюнтер увидел и Немца. Располосованное лицо, грязная, кровавая тряпка на месте левого глаз, почти полное отсутствие зубов… Сердце Шмидта сжалось. Но больше он поделать ничего не смог. Да и Немцу, с его тремя пулевыми отверстиями в груди, было уже плевать, что происходит с его телом.

Вместе с Хозяином Гюнтер обходил всю Припять, от юга до севера. Зашёл на запад и восток. И помог ему выбраться из-под контроля один случай. А вернее – встреча с членами группировки «Монолит».
В тот день контролёр взял себе в помощники всего семерых, включая Шмидта. В группе был Матиас – зомби без прошлого, Франческо и Зуппая – некогда сотрудники спецназа Итальянского контингента, а также Камыш – одиночка, которого Гюнтер самолично держал руками, пока контролёр резал на лоскуты его левую ногу.

Выстрелы с многоэтажки раздались внезапно. Снайперы «Монолита», обычно, никогда не стреляли по зомбированным, однако сегодня у них или выдался весьма скучный день, или патронов завезли столько, что их надо срочно тратить.
Ещё трое сектантов устроили расстрел контролёра, зайдя со спины. Легли Франческо и сталкер Камыш. Упал, рыча и матерясь, Матиас. Зуппая же оказался крепким парнем – свалился лишь тогда, когда фанатики выпустили в его тело более трёх магазинов.
И только тогда перепуганный, державшийся в стороне Шмидт, побежал. На одеревеневших ногах, с которых словно сняли вековые оковы.
Он бежал долго. Нёсся по снегу, как заведённый. Падал, вставал и бежал дальше, чувствуя, как мокрый и холодный снег морозит открытые пальцы.
Не помня как у него получилось оторваться, освободившийся от заключения и питавшийся мертвечиной Гюнтер, обосновался в гостиницы «Полесье», без стрелкового оружия, с одним ножом, который нашёл на верхнем этаже высокой постройки…

Затянутое тучами хмурое небо навалилось на заброшенный город тяжёлым, свинцовым покрывалом. Тихо шелестели деревья и кусты, где-то хрипло, с надрывом, закаркала ворона, захлопала крыльями, взлетая. Первое, что увидел Гонец это застывшее колесо обозрения вдалеке, за пятиэтажными домиками; разноцветные кабинки, контрастировали с серыми пасмурными облаками. В воздухе витал неприятный запах ржавчины и тины.
Группа вылезла из люка в небольшом переулке между двумя высотками. Понурые дома пустыми глазницами окон глядели на непрошеных гостей сверху вниз. Стёкла практически везде были выбиты, штукатурка осыпалась. Кое-где по стенам змеились трещины, из которых торчала блекло-серая трава и целые лохмотья ржавых волос, слегка шевелящиеся на ветру.
Зев отодвинул люк, скривил лицо в недовольной гримасе – послышался тяжёлый лязг, на многие километры выдавший их местоположение. Однако монолитовцы, вылезшие следом, не обратили на это особого внимания. Оттолкнув застывшего на пути спеца, они протиснулись вперёд, огибая воронку. Аномалия притаилась у помещения щитовой, примыкающей к одной из построек. Краска на будке облупилась, надписей уже не разобрать.
В наступившей тишине что-то негромко скрипнуло, все одновременно бросили взгляд на колесо обозрения – одна из кабинок слегка пошатывалась.
- Нам направо, - глухо произнёс один из сектантов. – Если пойти налево, то выйдешь к школе, а после и к Милитари. Тут пути расходятся.
Все обернулись на Гонца, тот вдруг смутился от такого количества взглядов – понимал, что говорят о нём.
- Не твоя война, - сектант покачал головой. Матовое стекло на противогазе выдало отражение грязного лица сталкера. Клочковатая борода, изрядно осунувшееся лицо со впалыми щеками… Это не лицо бывшего бродяги Алексея Смашного, это какой-то мутант! Словно излома очеловечить пытались, но ничего не вышло.

Монолитовец кивнул, будто ничего другого от Алексея и не ожидал. Коротко раздал указания своим сектантам, а затем поделился соображениями с военным спецназом.
- Думаю стоит обогнуть Припять с Радаром, - он покачал головой. - Своих потеряете. И надо бы запросить поддержку. Желательно вертушки и...
- И как минимум два пехотных взвода, - зло бросил Зев. - Ага, чтобы штурмовать Тёмную долину и застелить её трупами. А сверху набросать обломки техники. Не получится. Рота не сможет пройти по Зоне.
- Двадцать человек не смогут остановить влиятельную группировку, - отрезал монолитовец. - У них там... Амба.
Гонец вздрогнул, услышав от зомбированной куклы, коими являлись сектанты, жаргонизм. Не то, чтобы за свою бытность сталкер успел пообщаться с ними вдоволь, но он знал: у этих парней не бывает проявления человечности. Зомби с промытыми мозгами не знают таких сложных понятий. Не должны знать.
- Что ты предлагаешь? - Зев устало провёл рукой по коротким, мокрым от пота волосам.
Шлем с маской он давно снял, теперь Смашной мог рассмотреть скуластое лицо командира и зелёные, добрые, в общем-то, глаза. Мужчина ещё молод и в расцвете сил, годков тридцать ему точно есть. Сталкер рассмотрел у Зева небольшой шрам над левой бровью и чуть скошенный набок плоский нос, какой бывает у боксёров. Пот струится с бойца ручьями, лицо чуть покраснело, на лбу выступила испарина. Из балагура, с потерей настоящего командира, он превратился в ответственного, серьёзного человека, не боящегося навалившегося на него груза.
- Что предлагаю? - эхом отозвался сектант. - С таким раскладом предлагаю разойтись прямо здесь и считать операцию проваленной.
Шерхан, заряжавший пулемёт, сплюнул на землю. Он тоже давно снял маску, бронешлем лежал у его ног. Напоминал Шерхан какого-то актёра из арабского кино - такие обычно играли главную роль террориста-злодея, которого должны устранить крутые американские спецы. В наличии были черные усы и небритое лицо. Орлиный нос, вьющийся волосы и кустистые брови над чёрными глазами также присутствовали. Надень на него чёрные очки-авиаторы да арафатку - и он может идти продавать оружие и устраивать крупные киношные сделки.
- Надо идти, - сказал Зев. - Если что - запросим поддержку. И ваши если подсуетятся..
Сектант неопределённо пожал плечами, промолчал, мол, как хочешь, родной. Забрало его шлема всё также оставалось непроницаемым.
- Сталкер, - командир отряда обратился к Смашному, прикусил губу. - Проведи нас до Тёмной долины. Есть пути в обход Радара?

- Исключено! – один из сектантов вскочил с корточек, рубанув воздух ребром ладони. Он сделал это так быстро, что стоявшие в карауле вояки вздрогнули, бросив на него косой взгляд, подобрались и приготовили оружие. Так, на всякий случай.
На шлеме монолитовца Гонец увидел цифру «1», а на предплечье шеврон, изображающий знак радиоактивной опасности, на который садится, распустив свои когти и крылья, громоздкий орёл. – Людям нельзя проходить через станцию. Мы защищаем её ценой своей жизни. Всегда так было и так будет.
- Но это кратчайший путь, - возразил вдруг ещё один монолитовец, посмотрев на своего собрата сквозь щиток противогазной маски. – Мы сможем пройти по окрестностям АЭС, чтобы войти в Мёртвый город. Иначе – всё бесполезно.
Алексей давно отметил, что в группе два отряда зомбированных, держащихся вроде вместе, но в то же время отдельно друг от друга, более обособленно, что ли. Обе группы профессиональны, одеты практически одинаково, разве что одни носят шеврон со значком радиационной опасности и иссиня чёрную форму, а другие кутаются в пыльники, из-под которых торчат чулки и секции защитных чёрных комбинезонов. Общаются друг с другом сектанты в основном знаками или ментально – Смашной, находясь среди них, чувствовал этот странный ветерок, исходящий от каждого члена группировки. Ветерок этот пробирал до костей, до мурашек. Он не ерошил длинные волосы на голове сталкера, но прилипал к мозгу, словно пытаясь прощупать его. Неприятное, в общем, чувство.
Наконец, было решено идти в сторону станции, по её окрестностям. Зев раздал всем по таблетке от радиации и излучения. Монолитовцы ожидаемо препарат брать не стали, сославшись на иммунитет. Рихард (он бы не был тогда отрядным химиком) сразу заинтересовался этой особенностью организма сектантов и сразу попытался выяснить причину, на что был послан на все четыре стороны, чтобы смотреть внимательно по сторонам. Кардий терпеливо объяснил ему (а заодно и всем остальным), чего не стоит делать на территории группировки «Монолит».
- Стрелять в мутантов нельзя, - сказал он негромко, но так, чтобы слышала и спецура со Смашным. – Здесь угодья группировки, так что охота на тварей карается нашими законами. Также если увидите человеческий силуэт – не спешите снимать ружья с предохранителей. Мы пойдём в авангарде, если что – просто прикройте тылы. Запомните, что нас могут взять на мушку снайперы – но о засадах мы предупредим заранее.
- Неужели и вправду ментальная связь среди ваших особей существует? – ахнул неугомонный Рихард, и, если бы не противогаз, чуть не получил по зубам.
Монолитовцы остановились, взглянув на притихшего химика. Недобро они так взглянули, Гонец, кажется, единственным почувствовал сквозняк, исходящий от зомбированных.
- Никогда. – проскрипел сектант, - Никогда не называй нас особями.
Дальше, в сторону окрестностей, шли молча.

... - КПП-один - Главному, - прохрипела рация. - Пропустить экзекутора.
Архимед, осознавший что прятаться бесполезно, выбрел из своего укрытия, аккуратно продвигаясь к Дому культуры. Или же не просто Дому, а целому Дворцу?..
Строение выглядело не так роскошно как та же гостиница, а скорее напоминало большой гроб из унылого серого бетона. Широкие и длинные панорамные окна закрыты обрезками маскировочных сетей, колыхавшимися на ветру, а уцелевшие буквы «ЭНЕРГЕТИК», венчали навершие крыши, придавая тоскливому зданию свою изюминку. Тем более, как показалось Геваре, они едва заметно подсвечивались алым в тумане, образовывая эдакий маяк в серой мешанине.
Архимед не заметил самого КПП, но приметил небольшой низкий ДОТ, выкопанный под раскидистым деревом у фасада. Два углублённых окошка-бойницы, из одного торчало неподвижное дуло пулемёта.
К запаху травы прибавился неприятный аромат прелой воды, затхлости и сырости - один из рукавов реки Припять разливался аккурат за зданием. Гевара при подходе углядел невысокий забор, огораживающий Дворец от речной полосы и неглубокий водоворот, из эпицентра которого разливались голубоватые змеевидные молнии. Чуть в стороне, на поверхности тёмной воды, вспух полупрозрачный эллипс. Воздух вокруг него рябил и будто бы плавился, как если смотреть на пространство поверх разведённого костра.
Чем ближе подходил экзекутор, чем больше принюхивался, тем больше ощущал аромат разложения. Вокруг были разбросаны мёртвые тела, одетые в разномастные комбинезоны и камуфляжные костюмы. Их оружие оставалось не тронутым, в руках своих хозяев. Более того, патроны также оказались при мёртвых.

Брат Видас - коренастый мужчина с волевым лицом и квадратной челюстью, - поприветствовал пыточника и сразу предложил ему сесть. Кабинет Офицера был таким же простым, какие попадались экзекутору ранее. Небольшая комнатушка, в которую перетащили стол, два деревянных стула и семь закрытых армейских ящиков, выстроенных друг на друге вдоль щербатой неровной стены.
Видас кутался в пятнистый чёрно-серый пыльник, оружие он предпочёл носить также при себе - под складками одежды мелькал автомат Калашникова. На столе - чёрный тактический шлем, карта и радиостанция. Окна его кабинета выходили на тёмную гладь реки.
Архимед выглянул - с его стула был прекрасный вид, - и увидел уходящий в воду спуск, где возле последней видимой ступеньки местные монолитовцы пришвартовали к берегу найденную бог весть где небольшую деревянную лодочку. Утлое судёнышко колыхалось на подвижной поверхности воды, в самой гуще поднимающихся со дна верхушек водорослей.
- Ты пришёл по поводу Орифа? - поинтересовался офицер прищурившись. - Был у меня такой боец... Мой косяк, и вину перед Монолитом я искупаю сполна. Моя «Эпоха крещения» успешно держит этот рубеж обороны от неверных. Ориф, этот пёс, сбежал пару дней тому в неизвестном направлении, и больше я ничего не знаю.

- Сказал же - не знаю больше ничего, - покачал головой Видас. В его глазах пыточник смог прочесть горькую печаль о случившемся - офицер действительно сожалел и глубоко верил: он искупает вину перед Монолитом лишь тем, что сражается здесь.
К сожалению, взводные импаты мало что знали о своих подчинённых. Их ментальная связь была отличной от тех же контролёров. Если те имели доступ к искалеченному сознанию своих зомби, знали их секреты, страхи и даже целые куски прошлой жизни, - что, впрочем, не давало тупому мутанту особых преимуществ, - то монолитовцев готовили несколько иначе. Целые отряды и отделения лишённых воли роботов, после операций по чистке мозгов, вверяли Офицерам, и те уже не могли прочесть выжженные калёным железом и химикатами фрагменты памяти бойцов (или не особо пытались). Взаимодействие между высшим чином и нижним, основывался на принципе ментального поводка - Офицер, как лицо, над которым уже производились нужные опыты по балансировке и стабильности головного мозга, мог контролировать до тридцати бойцов одновременно, лично управляя каждым в отдельности. Это называлось «эмпатической паутиной», а сам Офицер считался «мастером-пауком» - Архимед просто слышал эти выражения среди особо мозговитых воинов группировки, но не особо вдавался в подробности. Да и делу они сейчас не помогали.

Брат Видас показал келью бойцов, с которыми служил Ориф.
Она расположилась на цокольном этаже Дворца Культуры, имела два выхода. Один вёл на первый этаж, второй же - сразу на улицу, к реке. Тут было сыро, но зато тепло - монолитовцы побросали здесь матрасы, плащ-палатки, спали на своих походных рюкзаках. Роль освещения в тёмное время суток выполняли лампадки, небольшие ручные фонари, развешенные там и тут, и костры, которые позволялось разжигать только у стены, под небольшими окошками.
Все места были заняты, но Видас показал бывшее место Орифа - у несущих колонн, ближе к центру импровизированной казармы. Сейчас на этом месте уже лежали вещи другого бойца - новые пополнения регулярно доставляли Советники. И не всегда они были пленниками или невольными сталкерами - по слухам, сектанты набирались отовсюду, даже с Большой земли.
Видас, услышав версию Гевары, что Ориф также мог являться тем самым стрелком, также рассказал о вооружении дезертира. И тут заскучавшего было Архимеда тряхнуло: ведь тот имел при себе винтовку М110. И калибр у неё - 7,62х51 миллиметр. Натовский.
В кармане лежала та самая, найденная в школе гильза, и Гевара быстро показал её Офицеру. Тот глянул на заводской номер у капсюля и кивнул: наша.

Патронные заводы, отправлявшие партии своих изделий в Зону, - в том числе и для «Монолита» когда-то, пока те числились на балансе крупных бизнесменов, - имели свой особы индекс. По просьбам третьих лиц, добавляли к номеру ещё одну цифру, которая уже в Зоне, через огромное количество бюрократии, была закреплена у монолитовцев за взводами, отделениями и так далее. Взвод «Эпоха крещения» получал партии патронов 7,62х51 мм НАТО, но за каждым отделением был закреплён ещё один свой номер. И так вышло, что последние две цифры указывали на второе отделение первого (единственного) взвода «Эпохи», как раз в котором и служил дезертир Ориф. А интендант, скурпулёзно ведущий журнал выдачи и приёма оружия и боеприпасов, подтвердил сухо, что ефрейтор Алексей Гумилёв, он же Ориф, получал недавно шесть пачек патронов натовского 7,62 с номером выпуска 16/561//72 для своей винтовки.
Тишину, воцарившуюся в оружейке, прервал шорох радиостанции. Голос, прорéзавшийся сквозь помехи, принадлежал Ли Фасу.
- Пыточник. Старик твой бежал. Прибил охрану и скрылся.

... Архимед обернулся на каблуках ботинок, поймав взглядом невысокую фигуру в плаще. Незнакомец, даже не дёрнувшись, скрестил руки на груди, прислонился к одной из колонн - в мёртвой тишине, повисшей в помещении, зашелестела его чёрная, словно сотканная из тьмы одежда.
- Испугался? - тихо, скорее насмешливо, чем с угрозой поинтересовался он. - Я уж думал, что стрелять начнёшь. Хах, слабо призрака убить?
Архимед молчал, признав в госте Рэда Шухова - легенду Зоны Отчуждения. Мертвеца, при жизни первым добравшегося до Монолита, который тогда, в те давние времена, считали не более чем мифом. К несчастью, поход тот не увенчался успехом: Шухов загадал желание - иметь вечную жизнь. Кристалл, в своей свойской манере, исполнил прихоть сталкера. Теперь он, подобно Семецкому, действительно живёт вечно, но ему было суждено стать одним из первых Призраков Зоны Отчуждения, хранить местных бродяг и карать виновных. Так, по крайней мере, гласят мифы и легенды. Другая байка говорит, что Рэд добрался до Центра с друзьями, и, не найдя Монолит, решили замуровать Шухова в стене под Саркофагом - тот ли из-за внутренних распрей, то ли их с ума свела энергетика самого места. Так или иначе, Шухов очень хотел жить. А ещё - отомстить по справедливости. И его мольбы были услышаны Монолитом, который даровал своему первому подопечному частицу силы, превратив Шухова в призрака. Монолитовцы и сектанты, связанные с Кристаллом, относились к Рэду как к божеству - не иначе олицетворению главного Бога.
И вот сейчас, первый коронованный Зоной рыцарь смерти, стоял перед Геварой, глядя на того с насмешкой из-под наброшенного на лицо капюшона.
- Пыточник Архимед. Гевара. - медленно, с удовольствием, растягивая слова произнёс он. - Экзекутор и отшельник, коего не уважают, но боятся. Как успехи? Предатель и дезертир вашего культа будет пойман и предан справедливому суду или казнён тобою лично?

... Шухов помолчал, неопределённо пожар плечами - мол, тебе лучше знать как и что. За стенами казарм смеркалось, где-то шипела радиостанция, тихо переговаривались монолитовцы. Остаток их разума позволял вести недлительные беседы, но больше всего они болтали сами с собой. Садились и вспоминали свою жизнь: отвечали давно мёртвой матери, гладили по голове невидимую дочурку, негромко журили сына за плохие отметки в школе. В этот момент сектанты жили разрушенным, искалеченным прошлым.
Но некоторые не могли вспомнить и этого.
- А ты помнишь свою жизнь? - словно прочитав мысли экзекутора спросил Шухов. - Помнишь, кем ты был, что делал?
Гевара напрягся послушно, что-то зашевелилось в мозгах, вспыхнули образы и картинки.
Кровь. Крики. Стоны.
Монолит, почувствовав неприятное для своего подчинённого, тут же мягко укрыл дурные видения в черноту, и фанатик покачал головой.
- То-то и оно, - вздохнул Чёрный Сталкер. - Никто не помнит, но здесь им лучше. Помнишь того старика? Тарт кажется. - Шухов говорил с Геварой как со старым знакомым, и тот расслабился. Дитя Зоны ее причинит зла своему преданному слуге. - Тарт знал обо всём с самого начала, хотел выклянчать себе свободу. А бежал он по моей указке - да, погибли твои братья, но таков удел моей справедливости, прости. А Ориф уже далеко... Он почти у Периметра. Вы за ним не успеете, но выжить он не сможет. Поверь.
И экзекутор, пыточных дел мастер, Гевара - поверил.
- Грядёт война. - задумчиво сказал Шухов. - И «Монолиту» стоит примкнуть к правильной стороне. Сейчас вас будут использовать как захотят, как мощную силу в центре Зоны. И вы костьми ляжете, чтобы защитить Кристалл. У кого остались свои мозги - уже далеко отсюда. Тот же «Тетрарх». - Архимед оживился. - Да-да, формально - вас предали. Но скоро группировку ждёт разлад. «Ноосфера», «О-Сознание», «Монолит». Секта на секту, брат на брата. Некогда союзники стали врагами. Создатели хотел уничтожить свои творения как художник сжигает свою картину, если увидел в ней изъян.
Подумай, Гевара.

... - Одно и то же. - Шухов кивнул, поощряя Гевару. - Ты един, наделён разумом, ты - прежде всего человек, Гевара, а не оболваненный сектант, способный только следовать приказам и жать на спуск автомата. Но Монолит туманит сознание, не даёт вспомнить. Если все обретут вдруг разум - Кристалл останется без защиты. Группировка распадётся и путь к центру Зоны будет открыт.
Чёрный сталкер замолчал, позволяя сектанту обдумать услышанное. И после недолгой паузы продолжил:
- Но жить рабом и помереть рабом - не человеческий удел. Даже старый лев осознаёт что он - лев, некогда глава прайда, вершина пищевой цепочки у себя там, на родине. Цветок знает, что он цветок. Спиленное дерево осознаёт, что было крепкой, свежей осиной. А монолитовцы, умирая, знают, что Отец их - Великий Монолит. Тарт не хотел себе такой участи. Жить в вечной преданности невидимому богу, зная, что твоя душа отправится куда-то, о чём ты не сможешь рассказать никому после смерти - не это ли глупость? Прежде всего бог не требует верить. Бог прощает. Бог не заставит каждый день падать на колени и проводить время в молитвах. Монолит требует оставаться слугой, но не дру́гом и человеком.
Гевара не заметил, как Шухов оказался позади него - руки всё также он держал под плащом, скрестив на груди. В затылок повеяло холодом, от которого на спине заныли закостеневшие шрамы от самобичевания.
- Ты всего лишь раб, Архимед. - грустно подытожил Шухов. - Выкини плеть, откинь мысли о том, что нужно бояться своего бога. Ты мнишь меня Первым. Верным последователем силы Монолита, а я говорю тебе отречься от него, мыслить своей головой. Монолитовские туманы против твоей силы воли - ничто.

Чернота окутала Гевару - мягкая, податливая - она напоминала тёплое ватное одеяло в холодную ночь. В ней, где-то далеко, белел бледным пятном голубоватый свет Кристалла. Дурманящий, почти отеческий голос звал Архимеда по имени, звал к себе, но Гевара решил закрыть глаза.
И когда открыл - увидел разрушенные остовы серых домов-хрущёвок. Пахнуло гарью, пóтом. Увидел горящие останки сожжённых БМП, перегородивших узкие улицы, погнутые фонарные столбы, опрокинутые опоры линий электропередач - рваные провода тянулись по грязи.
Гевара бросил взгляд на одну из стен, с которой облезло серое штукатурное покрытие, обнажив кирпичи. Чёрной краской там были выведены слова: «Добро пожаловать в Ад. Мы вернулись - ИРКУТСК 1999/Питер 1998».

Архимед открыл глаза - он стоял в пустой казарме, в окне было темнота. Где-то бормотали свои беседы монолитовцы, в одном из спальников в углу отдыхал дежурный. Видас не позволял своим бойцам не есть и не спать - по старой армейской привычке отбивал их согласно распорядка дня, вовремя сменял караулы и посты. Возможно, где-то в глубине души, псевдочеловеческие болванчики были ему благодарны.