… Поначалу, Гонец своим глазам не мог поверить, в каком месте они оказались, всего-навсего проходя Лиманский лес; даже пару раз обновил карту на КПК, подумав, что это лишь какой-то глюк, однако машинка упрямо продолжала показывать сталкеру, что они находятся именно на Затопленных полях, а это вообще в районе Котла! Как бы то ни было, Лиманск оправдывал своё прозвище «плавающего города», и унёс беглецов куда-то далеко на Север.
Изуродованный лес, росший, как казалось поначалу, в районе за городом, оказался внезапно гигантской труднопроходимой лесополосой, опоясывающей полузатопленное огромное поле, среди которого Гонец смог увидеть пару покосившихся одноэтажных домиков, несколько высоких, местами разрушенных, труб давно разрушенных заводов, а также отдельно стоящие раскосые деревья чёрного цвета, разбросанные по всему полю. Они немного кренились в сторону из-за особо глубоких мест, и сталкеру показалось, что близко туда лучше не подходить.
Стоило лишь свободно выдохнуть от облегчения, как вдалеке послышался рокот вертолётных винтов, не отстававших от беглецов, казалось, ни на шаг.


… Наёмница ступила на топкую поверхность, и нога сразу же ушла в холодную воду на высоту всего берца. Тотари скривилась от отвращения – по редким открытым участкам трясины то тут, то там кверху со дна всплывали отвратительные на вид пиявки – их чёрные, склизкие тела, с ладонь размером, присасывались к растительности, и, казалось, только и ждали, пока наёмница станет их жертвой, из которой можно будет литрами высасывать кровь. Таких тварей Тотари ещё не видела, и очень боялась. А ведь странно – девушка могла с лёгкостью забирать человеческую жизнь, не обращая внимания на слёзы и мольбы о пощаде; довольно спокойно перенесла чудесную телепортацию из Лиманска на территорию Котла, а также… Также потерю сотоварища по скваду.
Тогда, когда беглецы оставили его бездыханное распростёртое тело на земле, она пошла к нему и, опустившись на колени, пустила робкую, обжигающе горячую слезу, прокатившуюся по щеке и попавшую на обагрённую собственной же кровью разгрузку наёмника. Он был ей настоящим товарищем, и это было не первое задание, на которое они выходили вместе с Марком. Было и ещё… Было и ещё…
Потом Тотари просто-напросто потеряла двух сталкеров из виду и обругала себя – ведь пока она сидела и рыдала над трупом наймита, те уже давно успели скрыться в труднопроходимой лесной чаще, и шедшая за ними наёмница не на шутку трухнула – оставаться здесь одной было очень страшно. Поэтому, вскочив на ноги и вытирая горячие слёзы, льющиеся из глаз потоком, она побежала следом, выбирая маршрут, обдирая открытое горло и лицо острыми ветвями деревьев, росшими в этом треклятом лесу.
А потом, вдруг, выскочила прямиком в трясину, ослепнув от яркого солнца, бившего в глаза, и одиноко торчащего посреди пасмурного неба. Словно немой укор для наёмницы оно смотрело на неё сверху, ненавидя всё, творящееся вокруг. Казалось, солнцу было стыдно глядеть на всех грешных людей.
Тотари, поморщившись ещё раз, и, стараясь не глядеть на трясину с обитающими там тварями, невольно перекрестилась и прошептала «прости меня, Господи». По правую сторону находились какие-то Богом забытые поселения, торчали трубы, и девушка не могла поверить, что всё это было прямо посреди труднопроходимых топей. По левую сторону, а также прямо, все эти поля опоясывал изуродованный радиацией лес. Стволы деревьев чёрные, страшные, и от них, как заметила наёмница, сильно воняло плесенью.
Откуда-то с востока, практически бесшумно, юзом, вылетела винтокрылая машина, всё тот же проклятый КА-52. Тотари уже ничего не успевала сделать. Пилоты заметили девушку, открыто стоящую на границе с простреливаемым полем, и, всё также кренясь на левый борт, открыли огонь из носового орудия.
Заработал пулемёт 2А42, оглашая окрестности воем, а вокруг неподвижно стоящей Тотари взметались вверх фонтаны грязи. Страх полностью парализовал, не давая шанса отступить в спасительный доселе лес, позволяя лишь наблюдать за тем, как машина вот-вот растерзает тело девушки тридцатимиллиметровыми пулями.
Однако, чуда не случилось.


… Гонец с любопытством поглядел наверх, и, отодвинув стволом автомата плотно растущие ветви деревьев, как КА-52 уже начал обстрел из «тридцатки». Он шёл бортом, и уже сейчас сталкер видел, как винтокрылая машина несётся прямо на свою воздушную смерть. Гонец не осознавал, понимали ли пилоты всю опасность ситуации, видели ли они аномалию, отчётливо кружащуюся в воздухе, но случилось то, что случилось.
Всего лишь краем хвоста зацепил «Аллигатор» неизвестную аномалию, но этого хватило для её мгновенной активации.
Вокруг затрещало, по границам аномалии зазмеились ярко-голубые молнии, а весь воздух наполнился запахом озона. Пилоты заметили опасность и, перестав стрелять собирались отвести свою винтокрылую машину в сторону, но было уже слишком поздно – яркий, слепящий луч, вырвавшийся из центра аномального образования, будто хлыст, ударил по вертолёту, и «Аллигатор», скрепя всем, чем только можно, закрутился в противоположную сторону от движения ротора. Послышался поздний грохот, раздавшийся от коварной аномалии. А вертолёт закрутился и, испустив столб чёрного дыма из двигателя, понёсся навстречу земле, в сторону покосившихся домиков. Пилоты, как бы то ни было, отчаянно старались выровнять машину. До последнего.
«Аллигатор», испустив последний и натяжный скрип, поборовшись с притяжением, упал, пропахав двойными лопастями затопленную землю и трясину.

… Подошедшие ближе сталкеры увидели лежащее, практически в трясине, распростёртое тело девушки, одетое в грязный и потёртый, серо-голубой комбинезон. Чёрная, грязная разгрузка, висящий на шее «намордник» респиратора, а также всяческое отсутствие знаком различия выдавали в ней либо самое яркое и банальное – наёмницу из той же шайки, что преследовала беглецов, либо… Либо случайную залётную – невольную посетительницу плавающей зоны…
Так или иначе, девушка была без сознания – она глубоко дышала, ежеминутно вздрагивая. По её тело уже ползали чёрные, с ладонь размером, осклизкие пиявки.
Ранений, вроде, не было никаких, хотя выжить под тридцатимиллиметровым пулемётом было… Слегка затруднительно.
Вокруг неё были лишь небольшие ямки, медленно затягивающиеся заросшей топью - это были, вестимо, следы попадания 2А42.
Зона подсобила девушке - факт...

… Не успела девушка даже открыть глаза, как вновь наступившую звенящую тишину Котла разорвал полный ужаса вопль, исходивший от изрыгающего чёрный дым упавшего вертолёта. Кто-то явно дорвался до «посаженной» винтокрылой машины первым, и пилот (хотя бы один), находился пока что в ещё живом состоянии. Однако, прошли всего считанные секунды, и разразившийся вопль внезапно оборвался, снова возвращая ту атмосферу страха, безмолвия, царивших в плавающей, потерявшейся во времени и пространстве, зоне.
Холодные путы ужаса медленно окутывали насторожившихся сталкеров, однако от звука отвлек их приглушённый кашель очнувшейся наёмницы. Та вполне осознанно продрала глаза, и испуганно смотрела на стоящих подле неё людей. Даже сделала лёгкую попытку отползти в сторону, но одна из её рук мгновенно провалилась в топкую трясину прямо по локоть.
Тихо вскрикнув, девушка вытащила руку из холодной, практически чёрной воды, и вновь посмотрела на двух бродяг.
В Котле вновь воцарились молчание и тишина. Они отягощали, терзали душу, заставляя крепче сжимать рукоять и цевьё автомата. Заставляли они также вечно думать про невесть откуда взявшуюся опасность, про необоснованный страх, сковывавший движение; в голову также лезли ненужные на данный момент воспоминания о доме, о родных, оставшихся за Периметром, на Большой Земле… Звенящая тишина также возбуждала в людях чувство нарастающей паники, опасности, которая возникала буквально из ниоткуда. Из бочага, поросшего рыжеватым камышом, из аварийно посаженного вертолёта, из заброшенных, мёртвых селений, раскиданных по топи. Будто бы из каждого домика на троицу смотрели глаза…
Неприятные такие ощущения.

… Фогель выругался. Положение их сквада, а также самого его в целом, ухудшалось.
Сигнал Марка и Тотари был потерян ещё в Лиманске. Когда последний раз наймит смотрел на КПК, их точки исчезли ровно в городском лесопарке, который полукругом шёл вокруг Лиманска, и считался непроходимой его частью.
А всё из-за дурацкой операции, устроенной другими наёмниками, а также ещё более дурацкой операции по зачистке, которая была устроена военными. Чёртов прилетевший на «разборки» КА-52, практически разнёс в пух и прах здание в форме буквы «П», в котором укрылись беглецы с кейсом. Однако, когда Труп с Фогелем явились на место, ни тел, ни груза обнаружено не было. Вообще ничего – даже чёртов «Аллигатор» скрылся где-то за деревьями, улетев в сторону Лиманского лесопарка.
Однако минутой позже, группа наёмников приняла бой с подступившими к месту обстрела военными силами Украины. И пришлось оставить Трупа одного, и отступить в лес, за границу города. Здоровяк к этому времени уже раздобыл у мертвецов пулемёт Калашникова и поливал военных длинными очередями. Вопреки желанию командира, он захотел остаться здесь в качестве прикрытия. На то была воля солдата удачи, и Фогель не противился. Задание есть задание, а всякое «брат за брата»… Глупо и нерационально.
И сейчас командир понял, что заблудился. Понял, что вышел к незнакомым топям, в сторону Котла – плавающей подлой зоне, в которую ну никак нельзя было попасть из Лиманска! Это было… Это было чёрт подери также странно, как потерять сталкеров тогда, в тумане на Болотах, возле дома Доктора…
Затем падение всё того же КА-52, поражённого весьма странной аномалией… Как бы то ни было, сейчас Фогель направился туда, но громкий, полный ужаса крик, остановил его. Наёмник выругался. Положение их сквада, а также самого его в целом, ухудшалось.

- Тотари… – Тихо произнесла девушка, всё ещё испуганно глядя на сталкеров. Вся её былая смелость, хладнокровность и жестокость практически улетучились в одно мгновение, оставив после себя долю робости, а также почву для бессильной, вполне обоснованной злобы. – Оля меня зовут, – ещё раз представилась наёмница, с трудом выуживая из подсознания настоящее имя.
Она сама не понимала, зачем выявилась своим именем, которым не пользовалась уже много лет, с самого прихода в Зону, с самого приёма в Синдикат… «Оля» должна была умереть ещё при пересечении Периметра, после того, как убила своего проводника, перерезав ему глотку охотничьим ножом. Она брела по Зоне два дня, вся в чужой крови, и ещё не до конца понимающая, что натворила. Руки по локоть запятнаны, а подсознание съехало немного набок. Она убила человека. Первый раз в своей жизни.
Вот тогда была должна умереть Оля… Но она воскресла сейчас, принеся с собой те качества, о которых Тотари успела позабыть… А именно – веру в человеческие чувства, эмоции и теплоту души…

… Кабина пилотов боевого вертолёта КА-52 была разворочена, а бронированное, толстое лобовое вырвано с мясом – вон оно, валяется неподалёку, практически погрязшее в трясине… Сидения порезаны, а на месте остался лишь один труп – молодой паренёк в открытом, разбитом зелёном шлемофоне. Лицо залито кровью, опознать было невозможно. Грудная клетка вывернута наружу, выпущены кишки, а также пробито горло – из страшной, открытой раны с запечённой кровью торчит ржавая ветка арматуры, размером от кончиков пальцев до локтя. Самое жуткое, что прут прошёл насквозь – видно, как другой конец, вылезший из шеи, пробивший позвонки, плотно засел в спинке сидения.
От мертвеца уже начинало дурно пахнуть, вокруг роились десятки мух, а от всей картины, слегка затянутой сероватой дымкой, становилось очень даже жутко.
Липкие пальцы страха вновь взяли троицу за горло, особенно, когда девушка дрожащими пальцами показала в сторону одноэтажного покосившегося домика, рядом с которым был выкопан обнесённый каменной рамой колодец. Именно к нему тянулись от вертолёта кровавые следы, а также примятая трава и неглубокая траншейка, оставленная в топи явно протащенным волоком человеческим телом.
Небо хмурилось всё больше, на небе начали появляться яркие всполохи молний, а воздух вокруг заметно увлажнился. Тишину разорвал первый раскатистый удар грома, потрясший, казалось, весь плавающий в пространстве Котёл. Вопреки тревожным мыслям о Выбросе, это погодное явление объяснялось простой грозой.
Ещё чуть-чуть – и частые капли забарабанили по металлическому фюзеляжу покойной винтокрылой машины, обагрённой кровью. Вода затекала в кабину с одним лишь окровавленным трупом, стекала по массивным бронированным бокам «Аллигатора», выкрашенным в тёмно-серый цвет… Пара лопастей всё же отвалились в момент, когда «вертушка» пропахала собой землю, и теперь они валялись чёрте где.
На скорую руку обыскав машину, можно было понять, что полезного ничего в этих обломках не было. Напрягали только широко открытые глаза мертвеца, глядящие наверх. Вроде бы при первом рассмотрении, они были закрыты… Странно это было.
Где-то вверху, в тёмном, затянутом серыми тучами небе, мать-Зона ещё раз злобно стукнула палкой, и снова послышались угрожающие раскаты грома. Мгновение – и от верха до низа, куда-то за горизонт, пробежала узкая змейка-молния. Наверняка она ударила по какому-нибудь дереву, обуглив его до основания… Но это, по крайней мере, было очень далеко от сталкеров, и они вряд ли это узнают.

… Всё случилось слишком быстро, и наёмница даже не успела понять, что происходит. Всего мгновение, и вот они со сталкером, имя которого она, видимо, не запомнила, попадают из светлой, занавешенной стихающим дождём реальности, попадают будто бы в параллельную вселенную, окутанную тьмой, которую растворяют пара лунных лучей, проходящих сквозь криво заколоченные деревянными дощечками окна. На дворе уже стояла безоблачная ночь, дождь окончательно угомонился, но страх, вполне обоснованный, перерос в колоссальный кошмар, который грозил свести Ольгу с ума. Казалось, она вот-вот упадёт на четвереньки перед сгущающейся тьмой, из которой к ней вышло нечто… Лицо обтянуто обуглившейся резиновой маской ПМК-2, тело облегает изодранный, смутно знакомый серо-голубой комбинезон, а сама фигура тянет к ней руки в чёрных перчатках…
В голову сама пришла истеричная забившаяся мысль: «Фогель!»
Это был действительно он. Этого наёмника Тотари узнала бы даже из тысячи – сама манера держаться выделяла его из толпы. Девушка чувствовала его благодаря… Какому-то странному нюху. Ей казалось, что она безошибочно узнала бы Фогеля, будь он даже в изуродованном состоянии, как сейчас… Комбинезон покрыт ссохшейся багровой кровью, а также мелким прилипшим мусором, а LR-300, болтающаяся на ремне, была изогнута в страшный «рогалик», и покрыта толстым слоем ржавчины и грязи, будто бы оружие пролежало в земле около двадцати лет. Запах, воцарившийся в освещённой лунным светом комнатушке, буквально заставлял упасть в обморок; он был каким-то кислым, и приторно-сладким одновременно. От него тянуло блевать, и он чем-то напоминал вонь от сильно застоявшейся и заросшей воды. В голове замутило, а мрачную тишину, с которой изувеченный командир наёмников выступил к Ольге из темноты, нарушал нарастающий шум у неё в ушах, который был похож на звуки телевизионных помех; как если бы к «белому шуму», что включается на некоторых каналах ночью, прислонить ухо, сделав звук на полную громкость. Ещё появляется этот назойливый писк и лёгкое помутнение, слабость в теле…
Слишком много чувств сейчас обуяли Тотари. От их переизбытка хотелось лишь пустить пулю себе в голову, или же, если учесть длину винтовки М14 – в рот.
Изувеченный наёмник, тем временем, сделал ещё один шаг ближе, протягивая руки к горлу девушки. Это со стороны очень сильно напоминало какой-нибудь чёрно-белый фильм ужасов, где беспомощная героиня просто истошно орёт на камеру, не предпринимая абсолютно никаких действий, кроме как попытки укрыться руками. Из последних, утекающих сил, отгородиться невидимым щитом от чудовища…
Но Ольга была не так проста. В руках по-прежнему лежала винтовка, и девушка решительно вскинула её, наставив прямо в голову экс-командиру группы наёмников. Где-то в глубине души Тотари знала, что это чудище – совсем не настоящий Фогель. Что он не такой. И он ещё жив…
Указательный палец лёг на спусковой крючок в тот момент, когда лоб наёмника, обтянутый резиновой маской, упёрся в дуло американской винтовки, слабо толкнув её назад, в плечо Оли. Из окуляров на девушку глянули два багровых огонька, но они быстро потухли вместе со всем остальным лунным освещением. Возможно, это случилось оттого, что девушка сама зажмурила свои глаза, когда раз за разом нажимала на триггер, выпуская пули прямо в прорезиненную голову лже-Фогеля.

… Из закрытых глаз текли горячие слёзы.
Они ручейком стекали по щекам, скапливались на подбородке, и падали на дощатый пол одноэтажного ветхого домика, одиноко стоящего в заболоченном Котле. Девушка точно знала, что это – не есть проявление слабости. Эти слёзы являются лишь результатом всего перенесённого за последнее время. Печали, одиночеству и угнетению нужно было куда-то выливаться.

По бокам от Оли лежали обессилевшие сталкеры, выдержавшие-таки, чудовищно огромное ментальное давление контролёра.
Отдых бы, теперь точно заслуженный, точно не помешал.

… Тело контролёра громко зашипело и затрещало в кислотной аномалии, будто сухие ветки в костре. Брызнули во все стороны зелёные, токсичные капли, а труп мутанта начал вспучиваться, пузыриться и, в конце концов, с отчётливым и отвратительным хрустом раскрылась грудная клетка, обнажив омерзительные на вид гнилые внутренности. Бродяги, собравшиеся вокруг аномалии, ясно видели, как причудливо изогнулись рёбра, как они в одночасье хрустнули, и на свет показались серого цвета лёгкие, под которыми… Под которыми ещё билось багровое сердце, опутанное тёмными прожилками.
Как оно ожило, никто из сталкеров и понятия и не имел – Гонец краем глаза увидел, как Тотари невольно перекрестилась, переложив М14 на сгиб руки.
Безвольное тело мутанта потихоньку поедала кислота – сначала уродливые конечности скрылись в едком, наверняка опасном дыму, проникающем в носовые отверстия, и раздражающем слизистые, а затем и туловище начало подвергаться аннигиляции. Хватать ли ещё бьющееся сердце, или же нет?.. Опасно ли оно? Радиоактивно?.. Надо было думать быстрее, пока ещё можно что-либо сделать…

… Лунное свечение спадало, и на улице наконец-то начало светать. Небо вдалеке загорелось нежно-розовым заревом, лениво боровшимся с окутавший мир ночной тьмой. Через мгновение до сталкеров донеслись птичьи крики, разлетающиеся по округе – это было действительно странно, ведь в Зоне единственными птицами были огромные чёрные вороны, иногда целыми стаями пролетавшие в пасмурных и серых облаках. Однако звуки не являлись очередной галлюцинацией – контролёр был мёртв, и Гонцу хотелось на это надеяться, несмотря на мерно бьющееся в контейнере сердце.
От данного «артефакта» всё ещё продолжало исходить странное тепло, а звуки ударов иногда совпадали с биением сердца самого сталкера, что немного тревожило и пугало. В эти очень редкие моменты, рассудок Гонца будто бы на мгновение помутнялся – всё вокруг становилось расплывчатым, сюрреалистичным, каким-то неестественным. Иногда его начинало бросать из тепла в морозный холод, но всё это продолжалось всего секунды, в мозгу растягивавшиеся на долгие часы. Хотя усталость брала своё, и поэтому бродяга просто старался не обращать внимания. Он пытался вбить в свою голову, что это всего лишь первичные ощущение от излучения «сердца». Излучения, проходящего даже сквозь плотные стенки освинцованного контейнера! Хотя, быть может, это результат какого-то психологического воздействия? Самовнушение или усталость берет своё?..
Как бы то ни было, вся троица занялась едой – молчаливая всё ещё Ольга принялась вскрывать консервы с говядиной, а также вытащила из нагрудного кармана разгрузки небольшую, немного мятую, упаковку с паштетом, и выложила на импровизированный «стол», состоящий на сваленной на пол деревянной столешницы, которую военный дезертир нашёл в глубинах домика.
Всего комнат было две. Первая из них – самая маленькая по площади – являлась туалетом и ванной одновременно. Насквозь проржавевшая металлическая бадья, покрывшаяся странной рыжей известью, заменяла место, где надо было мыться. На дне «ванны» лежала пара пустых безымянных консервных банок, а также небольшой, иссушенный кусок мыла серого цвета и с отвратительным запашком. Вместо туалета была выстроена деревянная кабинка с огромный дырой, куда вся нужда и справлялась. Что странно – из неё даже не воняло испражнениями. И даже если контролёр и жил здесь, то, соответственно, он должен был и по делам ходить также здесь…
Вторая комната была больше, и разделена деревянной перегородкой до потолка на две. Кухня, и жилая комнатушка, в которой располагались кровати – одна с жутким скелетом, накрытым покрывалом, а вторая с лежавшим на ней изодранным матрасом жёлтого цвета. Окромя ржавых советских лежанок, возле входа, здесь стоял деревянный, почти разваленный шкаф, а также разобранная тумбочка, которую явно можно было пустить на костёр – конечно, если изрядно высушить.
На кухонке стояли лишь покрытые коррозией металлические предметы быта – старый, очень старый холодильник, газовая плита, а также покосившийся стол, заваленный упаковками из-под чего-то, железной посудой, а также стоявшим посредине чайником. Всё это даже трогать не хотелось – все предметы покрыты толстенным слоем пыли, обвиты весьма толстой паутиной, а Ольга временами замечала в тёмных углах под потолком какое-то шевеление и чёрные тени, мгновенно скрывавшиеся в глубоких щелях дома.
Вход в эту обитель, пахнущую сыростью и гнилью, располагался как раз возле заваленного стола, и перекрывался ветхой деревянной дверью, покрытой выцветшей зелёной краской, облупившейся во многих местах. Справа и слева располагались заколоченные окна, через которые теперь проникал розоватый свет восходящего солнца.

… Шорох Тотари услышала совершенно внезапно для себя. Она замерла на месте, так и не донеся до рта руку с бутербродом, и подняла указательный палец вверх, призывая к вниманию.
Снаружи, за домом с тонкими стенами, явно слышались чьи-то отчётливые аккуратные шаги, а также напряжённый шёпот. Сколько там было людей, что это были за люди, девушка не знала. Быть может, это Труп с Фогелем вычислили-таки сталкеров и сейчас пришли штурмовать?
Оля запаниковала – если это так, то она искренне не знала, чью сторону принять. С одной стороны – безотказная помощь со стороны обоих бродяг. Если бы не они, то Оля после атаки вертолёта так и осталась бы лежать в трясине. Но с другой – наёмническое братство, дисциплина, которую прививал ей Фогель…
«Будь, что будет, а там будет видно!» – Подумала девушка про себя. Эту фразу она часто использовала, чтобы успокоиться. Но глубоко внутри Тотари искренне надеялась, что тоже сталкеры таки услышали посторонние звуки, поэтому громко, внезапно для себя рассмеялась, стараясь сделать вид для людей снаружи, будто бы всё в порядке.
Сама она подтянула к себе М14, будто бы невзначай, и аккуратно показала на стены, а затем на своё ухо.
- … И выходить им был не вариант! – Весело закончила Оля будто бы начатую мысль. Одновременно она намекала на то, что троице действительно не надо было выходить на открытое пространство. Но поймут ли эту странную игру сталкеры?..

… Сидевшие в комнатке сталкеры замерли, вслушиваясь в тишину, стоящую снаружи. Если там кто и был, то он тоже сейчас остановился, даже дышать наверняка прекратил, ожидая шевеления внутри домика. Прошла секунда, втора, третья… Для Гонца время вообще начало тянуться очень медленно. А сердце внутри контейнера напротив – билось быстрее. Быстрее, чем даже его собственное.
Между каждым стуком в голове у сталкера всё нарастало непонятное ощущение тревоги. Будто бы сейчас должно было случиться что-то непоправимое, страшное. И это произошло, вопреки внутреннему сильному желанию.
Тотари, сидевшая рядом, открыла было рот, собираясь сказать что-то ещё, однако не успела: ветхая стена слева от сталкеров неожиданно лопнула, с треском разметав в стороны деревянные щепки. Горячая и оглушительная взрывная волна обожгла всю троицу, повалив их на дощатый пол. Вверх взметнулся столб пыли и едкого, жёлто-серого дыма, фактически разделяя людей, не позволяя им вообще видеть друг друга.
Снаружи послышались чьи-то маты и громкий, отвратительный голос крикнул:
- Слышьте, там! Лучше воще не двигайтесь, а то башни посносим, внатуре!
Слова еле-еле удалось разобрать – сила ударной волны была вполне себе аховой, по ушам дала будь здоров. Даже многочисленные удары по корпусу и лицу маленькими щепками чувствовались менее болезненными, чем покорёженные барабанные перепонки…
Что же... Быть может это заставит Гонца думать намного быстрее.

… Раздался взрыв, а сразу за ним – истошный вопль одного из тяжело раненых бандитов. Голову Гонца В ту же секунду будто бы сдавило в виски, а в голове вспыхнула яркая вспышка боли, на мгновение гася абсолютно все нервы и нейроны в головном мозге; мужчина, хрипя и кашляя кровью, упал на колени. В висках громко стучало, а в глазах быстро темнело; параллельно с этим к горлу подступала тошнота – сталкер сейчас чувствовал её омерзительно кислый вкус. Его живот будто пропороли десятки ножей, и в голове его возник мылеобраз, что сейчас он медленно уползает, собирая за собой свои пропоротые случайным осколком кишки…
От отчётливости этой картины Гонцу стало трудно дышать, и его всё-таки вырвало на примятую траву. Глаза закатились, и свет стал медленно, но верно меркнуть, погружая сознание несчастного в спасительное небытие, где не было той чудовищно сильной боли, которую испытывал его организм в данную минуту…


… Оля схватила Фрейда за плечо и резко рухнула с ним прямиком в грязь, накрыв своим телом. В их укрытие, разметав его в щепки, с громким свистом и оглушительным грохотом прилетела ракета, выпущенная из РПГ-7 – её длинный дымный шлейф дезертир заметил, когда снова старался подняться на колено, и след этот уходил куда-то за перекосившиеся домики, скрытые в едком, сером неплотном тумане. Стрелок явно был там, но откуда у мародёров такой гранатомёт – вопрос оставался открытым. А самое главное – сколько ещё зарядов для этой трубы у них было в запасе?..


Гонец находился в бессознательном состоянии, но смог увидеть гранатомётную пару. Их было двое и стояли они всего в нескольких метрах от одноэтажной деревянной избушки; стрелок, присев на колено, готовил свою смертоносную игрушку к следующему залпу.
Всё это сталкер видел с высоты своего роста, и в инфра-красном, жутко неудобном спектре. Никаких вопросов и мыслей а-ля «что происходит?» не было и в помине. Сейчас он холодно выполнял то, что должен. Вот метрах в десяти от его бесчувственного тела полусидят за укрытием двое – наёмница и Фрейд. Их головы повёрнуты в другую сторону, и правильной позиции опасного врага они не видят… Придётся всё делать самому…
Гонец в один присест добрался до гранатомётчика, и его «второго номера» – те даже не видели его; один заряжал ракету, а второй глядел по сторонам. Сталкеру даже показалось, что если бы даже они его смотрели прямо на него, то всё равно бы не увидели… Сейчас он – бесплодный дух, протянувший свои холодные руки ко второму номеру гранатомётчика…


… Молодой бандит с погонялом Фартовый даже не понял, что сейчас произошло – минуту назад он давал ценные указания своему корешу Фате – который стоял с тубусом РПГ и готовился к очередному выстрелу, а через секунду его тело сковал холод, и оно уже не принадлежало ему. Ярчайшая вспышка боли в висках, и сознание полностью погасло, оставив его безучастно смотреть, как ствол «калаша» сам, по чужой воле, наводится на голову бывшего друга…

... Точка сбора находилась буквально в считанных метрах от того места, где находился сейчас Гонец. Однако, идя назад, он умудрился... Заблудиться. Наверное, целых минуты две он блуждал по пожухлой, утопленной в чёрной воде, траве, прыгал с кочки на кочку, но всё время оказывался возле деревянного разрушенного домика, с двумя изувеченными трупами.
Сердце сталкера бухало практически в унисон с тем, что лежало в контейнере для артефактов. Из одной передряги он умудрился вляпаться в другую, и заблудиться, что называется, в трёх соснах.
Встав на одном месте, Гонец огляделся и прислушался, пытаясь отыскать хоть какую-нибудь спасительную веточку, по которой можно вернуться назад. Голоса своего отряда, дым от упавшего вертолёта - нужны были хоть какие-нибудь ориентиры. Однако - тщетно.
Зона ответила ему насмешкой, в виде практически мёртвой тишины, среди которой, очень редко, проскакивали незаметные секундные шорохи; эхом отдавался хруст веток под чьим-то весом, шелест сухого камыша...
Погода вокруг стояла хмурая, однако вместо спёртого, тугого воздуха, Гонец чувствовал свежий ветер, принёсший собой запах гнили и разложения; запах смерти и новой жизни. Это было странно, и складывалось ощущение, что сталкер вот-вот выберется из плавающей зоны, обратно, на родные радиоактивные земли, где-нибудь неподалёку от бара, например...
Но нет, всё ложь.
Гонец по-прежнему бродил вокруг покошенного домика, натыкался на свои следы, втоптанные в топкую трясину, и уже заливавшиеся водой, а вокруг стояла тишина, от которой хотелось стрелять в воздух, громко петь и кричать, издавая хоть какой-то шум, дабы не сойти с ума. Очень нагнетающая, и, одновременно, скучная и унылая обстановка. В априори, эти понятия контрастировали друг между другом, но глубоко внутри заблудившегося сталкера складывалось именно такое восприятие этих серых реалий...
Алексей хотел пройти дальше, вперёд, хотя бы к границе чёрного леса, но попытки были безуспешны - его постоянно каким-то образом возвращало назад, а как это происходит сталкер даже не успевал заметить. Причём что же делать в такой ситуации он и не знал.
Однако, что-то всё же подсказывало ему продолжать ходить и не останавливаться.

Шли, казалось, долгие часы, шёл сам Гонец.
Всё в той же абсолютной тишине, по той же траве, кочкам; всё по тем же ориентиром, которые он уже успел вызубрить назубок.
Однако вокруг либо уже начало что-то меняться, либо это просто умалишённое потерянное и изнурённое состояние давало о себе знать. Воздух вокруг пошатывающегося от усталости сталкера начал медленно колебаться, и, в конце концов, "поплыл", исказился, и среди серого и унылого цвета начали проскакивать странные призрачные постройки из кирпича, становившиеся всё отчётливей с каждым шагом, с каждым ударом обоих сердец.
Остановиться, или же идти дальше - выбор самого сталкера.

* * *

* * *

... Гонец начинал сжимать сердце всё сильнее и сильнее. Через тонкую, тёплую оболочку органа уже мёртвого мутанта начала проступать учащённая пульсация - сердце чувствовало, что с ним собираются сделать нечто плохое, и немедленно реагировало на внешнюю угрозу. Алексей почувствовал, как его виски сжимаются с неутолимой силой, а в затылке медленно и тягуче растёт извивающийся клубок чудовищной боли, который может погасить рассудок и сознание сталкера намного быстрее, чем тот сделает своё чёрное дело и раздавит пульсирующее сердце.
- Другого выбора у тебя не будет, Гонец... - Настойчиво прошелестело нечто незримое в голове Алексея, и смолкло. Смолкло вместе со всеми окружавшими его до этого звуками. Он остался один на один с угнетающей, страшной тишиной; ледяные путы страха, гонимые непонятным и доселе невиданным чувством, медленно стягивались на шее у Гонца, грозя лишить кислорода. На мгновения сталкер даже забыл, как дышать.
Тотари продолжала с силой стягивать руки на горле у внезапно появившегося наёмника, но тот, ловко извернувшись, с силой ударил её локтем в лицо, и сел на Ольгу верхом, сжимая руки на её горле.
А тот ведь действительно пришёл слишком внезапно. Не мог отряд просто взять и расслабиться после скоротечного боя - они ведь профессионалы своего дела, и заметили бы наймита раньше... Что-то тут было не так...
Алексей немного ослабил давление на артефакт, и его собственное сердце также замедлилось. Гонец увидел невдалеке отсюда чей-то чёрный, укрытый будто бы каким-то невидимым барьером силуэт, который, как показалось сталкеру, ментально сковывал его друзей.
Алексей мгновенно понял всё: внимание Оли с Фрейдом отвлекла вот эта ссутулившаяся фигура, стоявшая метрах в двадцати от места схватки, под раскидистым и изуродованным, чёрным деревом. Контролёр или ещё какая тварь ослабила внимание сталкеров, и те просто не увидели приближавшегося наёмника - тот стал виден только в последний момент...
- Они все... - Внезапно прогремел в голове басистый голос. - Умрут. И ты будешь виноват, сталкер Гонец. Ты подвёл их к этому. Ты выполняешь задание с кейсом. Ты убил их.
В глазах у Алексея зарябило, и он зажмурился, чувствуя в затылке адскую боль. Кажется, сталкер кричал. А может быть и просто хрипел, глядя в чьи-то серо-голубые, расширившиеся от страха глаза, посаженные будто бы на кровавого цвета страшную маску.
Гонец внезапно осознал, что он лежал на извивающейся под ним Ольге, сжимая руки на её горле. Та бешено вращала глазами, стараясь обессилившими руками как-то отстранить от себя обезумевшего сталкера. Из её горла вырывался предсмертный хрип, и нечленораздельные звуки - девушка пыталась что-то сказать, возможно даже, как-то остановить Гонца, но тот ничего не мог с собой поделать.
Тело Тотари дёрнулось несколько раз и девушка затихла навсегда, закатив глаза кверху.
Алексей развернулся. По своей воле, или нет, но развернулся, вставая на ноги.
Ещё один. Ещё один из сталкеров остался в живых - это был Фрейд. Он пытался как-то отползти назад - грязный, свалявшийся бинт валялся на мокрой земле.
"Это ты их убил..." - Снова раздалось в голове у Алексея и тот медленно двинулся на дезертира.

Не было никакого Фогеля.
Навстречу шагал никакой не наёмник, а самый настоящий Гонец. Весь в грязи, шатающийся из стороны в сторону и гонимый сюда чужой волей. Волей таинственного кукловода, что сейчас сидел неподалёку отсюда и забавлялся развернувшейся на его глазах сценой.

… Тьма сгустилась и мир для Алексея окончательно померк в мгновение ока. Последнее, что он смог почувствовать, это холодные объятия приближающейся темноты, всё ближе подступающей к мозгу потрясённого сталкера, и сковывающие все его движения. Для него то, что произошло за последние секунды, стало огромным ударом по психике; ударом, который организм и сознание попросту не смогли бы вынести без перезагрузки. Они попросту бы взорвались ярчайшим снопом искр, разметав в стороны остатки и сгустки беспомощных мыслей, лишившихся граней черепной коробки.
Тело Гонца конвульсивно дрогнуло раз, другой, третий, и замерло, наполовину погрязнув в ледяной болотной жиже, раскинувшейся вокруг Алексея. Холодная вода залилась в уши, и звуки внешней среды окончательно потерялись в просторах темноты, в которой погряз разум ментально покалеченного сталкера. В его широко открытых глазах читалась лишь чёрная пустота и отречённость от реального мира – того, что он только что сделал, вряд ли кто-либо другой смог бы пережить, но остатками ума Гонец понимал, что волею судьбы остался жив, пусть он и искалечен, кажется, на всю свою жизнь.

… Ольга, кряхтя, поднялась на колени, то и дело откашливаясь. Подул холодный ветер, заставив девушку поёжиться. Руки Тотари утопли по локоть в холодной воде, и она мигом выдернула их, на мгновение забыв про больные рёбра, отбитые ударом Гонца. Тот лежал в паре метров от неё, почти утопнув в противно воняющей жиже. Глаза широко открыты, одна рука лежит под головой, вторая идёт вдоль тела, к ногам, колени которых он подтянул к подбородку. Сейчас сталкер лежал в позе эмбриона, не шевелился, и, кажется, даже не дышал.
- Фрейд! – Крикнула Ольга, и, вскрикивая от боли, похромала в сторону раненого дезертира. Его рану на ноге надо было обработать, иначе мужчина мог получить заражение – антисанитария, царившая в этих гиблых затопленных местах, была, как говорится, на лицо.
Снова упав на колени, на сей раз перед Фрейдом, первым делом девушка прижала свалявшийся бинт к ране. Дезертир вскрикнул сквозь зубы, запрокинув голову к серому, пасмурному небо, изливавшему на людей свою скорбь. Ливень пошёл внезапно, и очень некстати – видимость опасно ухудшилась, а поднявшийся серый туман мог навлечь на выведенную из боя компанию ещё большие неприятности, чем обезумевший Гонец.
Громыхнуло. Раскат пронёсся над головой у Ольги, и ушёл немного западнее, казалось, встряхивая каждый домишко, расположенный в этом Богом забытом месте. Отсюда следовало уходить, и чем быстрее... Тем лучше.

… В небольшом помещении, куда попала троица, царила абсолютная тишина. Чувствовался запах гнили, сырости, а также затхлости, какая царит, обычно, в заброшенных зданиях. Да и атмосфера тут была такая, будто бы здесь не было никого лет тридцать – стены и пара металлических шкафов, а также клетка с мёртвой крысой, - которую пристрелила Тотари - покрыты толстенным слоем пыли. Казалось чихни или создай сквозняк – пыль взметнётся вверх, к потолку, занавешивая всё видимое пространство вокруг с силой дымовой гранаты.
Также немного вводили в уныние освещённые желтоватой тусклой лампочкой жёлтые, неровные стены, коричневый дощатый пол и грязно-белый потолок, на котором и крепился совершенно голый источник освещения.
Прямо на двенадцать часов от входа располагался в стене небольшой – всего в половину человеческого роста – дверной проём, обрамлённый ржавым металлическим косяком, и, ведущий в чёрную непроглядную тьму коридора.
Сталкеры переглянулись между собой – узкий проём позволял пройти лишь одному человеку, так что тащить Гонца по нему будет весьма затруднительно. Не лучше ли будет переждать дождь здесь, нежели идти в неизвестность?..
А снаружи, тем временем, продолжала разгуливать непогода – поднялся сильный ветер, а дождь никак не хотел успокаиваться, грозя устроить второй Потоп. Фрейд видел, как раскачивались под напором этого урагана стволы толстых деревьев, находящихся рядом с домом, и желание выходить пропало окончательно. И если с глубин коридора тянуло приторным, странным теплом, то со стороны входа было сыро, мокро и веяло холодом настолько, что хотелось как можно быстрее пойти в спасительную темноту, укрыться, согреться, наплевав на все правила безопасности, а также на чувство самосохранения.

… Разрушение принесёт с собой смерть, разруху и голод…
Мир погрузится в страшный, промозглый холод…
Только один герой может спасти всех живых –
Имя ему – Каронел Карных…
Фрейд медленно приходил в сознание – мозг толком отказывался работать, зрение в десятый раз пыталось сфокусироваться на мутном, дверном проёме, освещённым лишь тусклым, аварийным светильником, висящим на потолке. Всё тело ныло и болело – суставы, казалось, атрофировались, и теперь пришли в движение как будто после трёхгодового сна – вяло, с огромным трудом, сгибались в локтях руки, принося в просыпающийся мозг порцию непривычных ощущений. Ногу при попытке пошевелиться свело судорогой, и Фрейд с тихим стоном невольно вытянулся по струнке, лёжа на холодном, твёрдом и сыром полу. Дезертир чувствовал себя так, будто очнулся после весьма длительного сна, но проснулся где-то в незнакомом, жутком месте, заместо того, чтобы открыть глаза в своей тёплой постели. Одновременно его не покидало чувство, что по времени прошло всего ничего, а главное – рядом была невидимая опасность, и имя ей было далеко не радиация…
- Разрушение принесёт с собой смерть, разруху и голод… – Услышал Фрейд неподалёку от себя тихий, но навязчивый шёпот.
- Мир погрузится в страшный, промозглый холод…
Шёпот принадлежал мужчине, это факт, но понять, откуда он доносится, было очень трудно, особенно если учитывать состояние сталкера.
Минута, вторая - зрение дезертира вернулось в норму, и он быстро огляделся, осознавая, что у него отсутствует оружие, а также – девушка. Куда делась Тотари вместе с Гонцом оставалось секретом, который следовало раскрыть в первую очередь, но мёртвую тишину помещения снова прервал тихий шёпот:
- Только один герой может спасти всех живых... – Внезапно стишок оборвался и читающий зашёлся в страшном крике, который, вскоре, захлебнулся. Из-за стен помещение послышалось чавканье, бульканье и жутковатый хрип, от которого дезертира невольно передёрнуло.
Дверной проём находился прямо перед полулежащим на бетонном полу Фрейдом и выйти из него мог кто угодно, включая, кажется, самого Дьявола. Оружия нет, возможности бодро передвигаться тоже – раненная нога саднила и ныла, а грязный, окровавленный бинт намекал дезертиру, что пора бы продезинфицировать рану, и наложить, также, чистый бинт. Но возможности, увы, не было… Да и желания двигаться тоже.
В помещении за дверным проёмом которого виднелся отрезок бетонного коридора, облицованного серой, грязной краской, покрытой бурыми и желтоватыми разводами, царила абсолютная тишина, прерываемая, иногда, странными скрипами где-то внутри неведомого объекта, а также капанием воды с потолка. Под эти звуки несчастному Фрейду и предлагалось осмыслить произошедшее за последние минуты… Как же произошло, что за короткий промежуток времени всё кардинально поменялось? И где же Гонец с Тотари?..