... Лаборатории класса ''Х'' были одной из самых масштабных легенд Зоны Отчуждения. Про них чесали языками забулдыги разных забегаловок и баров, и предпочитали отмалчиваться суровые ветераны, достаточно топтавшие радиоактивную землю, чтобы понять одну непростую истину: некоторые секреты лучше не разгадывать. Таким образом, есть маленькая вероятность умереть быстро и без мучений.
Икс-лаборатории как раз были в статусе тайных. Заброшенные на данный момент, покрытые паутиной и пылью, поросшие бурьяном и опасными аномалиями, затопленные, тёмные и охраняемыми чудовищным пси-излучением - они были сыскали любовь и очарование у многих искателей приключений. Диггеры, ходоки-одиночки, и даже некоторые сталкерские кланы предпринимали в своё время попытки откупорить законсервированные отсеки советско-российских лабораторий. После чего - пропадали без вести. Нет, конечно были и те, кто возвращался назад. Безоружные, до смерти напуганные, мозги этих бедняг во многих случаях сожжены Выбросами и пси-полями. Этих полулюдей не без жалости пристреливали - у них слишком мало шансов на то, что они вернутся в нормальную, человеческую жизнь.
Лаборатории в своё советское время были оплодом генетической науки тех времён. Учёные, которые оставались на долгое время под землёй, здесь же спавшие и живущие, творили свои бесчеловечные опыты над пленными и репрессированными. Или же - на числе тех немногих добровольцах, которые вовремя решили отдаться военной науке и показать весь свой патриотизм и советскую несгибаемость. По слухам, кровососы, контролёры, слепые собаки, да и всё, что населяет современную Зону Отчуждения - результат этих жутких генетических экспериментов некоего проекта ''суперсолдат'', разделённого на несколько подпроектов. Эксперименты, к слову, столь неудачные, что в результате Второго взрыва в 2006 году, мутанты и подопытные словно с цепи сорвались, и как по команде уничтожили весь персонал лабораторий - военных, научных сотрудников, внутреннюю охрану... Некоторые лаборатории удалось законсервировать, ценой больших потерь.
По пяным раговорам сталкеров, которые мне иногда удавалось услышать, одна из законсервированных лабораторий - таинственная Х-11 под ЧАЭС, найти которую, так никому и не удалось. Но болтали зато про неё всякое. И смертельное защитное поле, что фонит как два реактора окутывает лабораторию, и распространившийся вирус, осевший на неровных стенах бетонных кишок, и даже новый вид хищных, жутких мутантов, которые ждут и не дождутся, когда выберутся из запечатанных, тёмных казематов на свободу...
Много чего говорят.
А по факту же, Х-11 до сих пор не найдена, и доказательств её существования - ноль с палочкой в виде краткого упоминания где-то в документах. Вроде сталкер по прозвищу Хмырь принёс эти бумаги Бармену, да ещё и на половину Зоны растрещал про закрытую лабораторию под АЭС. Да так растрещал, что его военные изловили, запытали, да отпустили. На тот свет. С дырой в башке.
Есть секреты, которые лучше не раскрывать...
Ланка...
Внезапные, невольные мысли вспороли мозг, словно нож пластиковую коробку. Голова заныла воздушной сиреной, но образ девчонки... успокаивал, что ли. Она точно была чем-то тёплым и нежным, никак не состыковывающимся с этой холодной реальностью. Словно и не было между нами той неприятной сцены с Лиманском.
''А ведь она имела полное право на тот внезапный уход...'', - вдруг мелькнуло в голове, и я постарался помотать ей. Наверное, получилось. Но вот остановить нахлынувшую волну давно забытых воспоминаний было сложнее. Грустные и тоскливые, они шли один за другим сменяя друг друга так быстро, что, порой, я даже не успевал толком вспомнить, когда это событие было в моей жизни.
Вот я прилетаю в Украину. Нахожу себе проводника, соглашающегося провести меня на территорию Зоны Отчуждения. Почти легально, за большие деньги, скопленные мной за время проживания на Большой земле. И неважно то, что я хотел потратить их на что-то другое - на друзьях, порой, нельзя размениваться. Нужно чем-то жертвовать.
Уже через час, одетый в своё личное снаряжение, собранное под закос на бойца Корпуса морской пехоты США, я стою перед командиром военного блокпоста, который, шевеля толстыми, мокрыми от жира губами пересчитывает хрустящие, разноцветные бумажки. Моего проводника, которому должна была перепасть равная часть этих денег, больше нет на этой земле. Солдаты отвели его в сторону и я услышал лишь выстрел, от которого невольно вздрогнул, испуганно моргнув веками. Командир улыбается, как-то хитро глядя на меня, и, когда я уже думаю, что операция провалена в самом начале и меня ждёт участь моего проводника, меня пропускают в Зону, за красно-белый, полосатый шлагбаум. В спину, от молодого срочника, стоящего на посту и сжимающего новенький ''калашников'', слышу в свой адрес что-то арессивное, граничащее с каким-то искренним сочувствием.
''Желаю тебе сдохнуть легко, организм''.
И хоть на душе после такого погано и противно, я заставляю себя идти вперёд, таким образом, почти в беспамятстве, пересекая две линии кольца Обороны. Два охраняемых периметра зоны экологического бедствия. Куда есть вход, но не существует выхода, окромя как грудью пойти на пулемётные посты. И не потому, что не в меру дисциплинированные военные научены стрелять по всему, что идёт из Зоны. Оттуда просто нет выхода - гнилая Зона попросту не отпускает тебя, стоит лишь перешагнуть невидимую грань...
Моей же гранью, или ''точкой невозврата'', стало найденное оружие - пистолет Макарова, подобранный возле убитого кем-то сталкера, а также Сайга-410к и несколько пачек патронов. Стоило лишь взять в руки гладкоствольное ружьё, распихать по подсумкам на бронежилете наполненные патронами магазины, найденные тут же, ощутить знакомый вес настоящей ''сайги'' и... полную власть. Тут, в Зоне, не существует суда, свода государственных законов и прочей занудной лабуды. Тут было лишь ты и твоё оружие. А также осознание того самого главного, банального правила, что если не ты - то обязательно тебя.
И если бы не эта забившаяся в голову мысль, то я бы просто умер после первого же сталкера, поднявшего на меня ''плётку''.
Чёрное жерло ствола, немного подраивающее в неопытных руках молодого парня, где-то с минуту гипнотизировало моё внимание. Мы долго глядели друг на друга напуганными взглядами, и, казалось, что вот они - две родные души, которые могут объединиться вместе на первое время... но судьба решила иначе.
То ли совесть взыграла в новичке, то ли что ещё, но он, шепча что-то, начал опускать свой пистолет. И только после содеянного я понял, что то был немой отказ от дуэли, что если в Зоне кто-то опускает ствол от твоей ростовой мишени, тот не хочет драки. Но тогда, я расценил это по-иному. И чёрт его знает почему. Быть может, от неправильно понятой мысли которую я вбил в свою голову: ''если не ты, то тебя''.
Как на учениях я лихо вскинул ''сайгу'', упёр приклад в плечо, двинул селектор огня вниз, и, не целясь, нажал на спусковой крючок.
Я клянусь, что не хотел попадать. Молился, чтобы пуля прошла мимо, или ружьё переклинило, чтобы патрон перекосило, или чтобы там, в коробчатом магазине, вообще оказались холостые патроны.... Но уже тогда, когда орудие убийства с силой дёрнулось в моих руках, толкая в плечо, я глядел повер побелённой мушки ствола. Глядел на расплывчатый человеческий силуэт с грустью, не находя себе оправданий.
Когда дробь ударила в грудь сталкера, откинув его неожиданно податливое тело назад, тот уже успел опустить ствол своего ''макара'' вниз, к земле. Я услышал на фоне выстрела сдавленный вскрик молодого парня и закрыл глаза.
Голова налилась свинцом, рассудок помутнел, и я чувствовал, как небо и земля меняются местами. Потеря сознания случилась мгновенно. Лицом я упал в пожухлую, пропахшую сыростью мокрую траву, и унёсся далеко и высоко в обступающую меня темноту, ощущая слабость...

* * *

... Пробуждение было более, чем болезненным. Кости ломило, позвоночник отдавал тупой болью после любого движения, а к горлу подкатывал кислый, мерзкий ком. В глазах плясали звёздочки, и двигать головой удавалось с трудом - в затылок словно мерно забивали острый штырь, и я со стонам пытался принять исходное, лежачее положение.
Вокруг была темнота. Сырость и затхлый воздух, от которого меня едва не вывернуло наизнанку. Откуда-то из глубины помещения с потолка медленно и тягуче падала на пол вода. Звуки моего тяжёлого дыхания, стук в висках. И более - ничего. Ни завывания ветра, ни чужих голосов, никаких других окружающих звуков.
Кап.
Кап.
Я сделал отчаянную попытку приподняться, а заодно и вспомнить, что было.
Принять сидячее положение, в итоге, удалось, а вот вспомнить последние события - не сразу.
Помутнённый рассудок, осознавший, что хозяин блевать не собирается, навязчиво и упрямо пихал мне воспоминание о Лиманске, и я уже начал думать, что там и нахожусь. Может в подвал залез от вертолёта, или ещё чего...
Однако, как только кровь от головы начала отливать, мозг начал загружать новую информацию - например, с первого дня в Зоне. Как я хоронил того новичка... Собственными руками, с помощью, конечно, шанцевого инструмента, который я нашёл у мертвеца в худеньком рюкзачке. Скрип лопаты о камни...
- Ну к чёрту.
Я сам не понял, как сказал это вслух. Но горло порвало на тысячи осколков, и я закашлялся, забившись в судорогах, и, вытирая выступающие от острой боли слёзы. Внутренности словно наждачкой протёрло. Будто бы следствие наркоза, и я очнулся после операции по удалению гланд. Ощущения отчего-то показались мне похожими.
Кап.
Кап.
Посидев с минуту, и, успокоившись, я осторожно согнул левую ногу в колене. И едва не заорал от новой боли, которая накрыла меня подобно лавине. Зажал себе рот руками, одновременно прикусывая зубами пальцы и грязную ткань порванных перчаток.
Зараза, как же больно!
Я снова подождал, пока болевые ощущения стихнут, и согнул в колене правую ногу. Тоже не фонтан, но та поддалась охотнее, хоть и отзывалась некомфортным чувством, словно после удара о пол. Но было терпимо, и жить можно.
На скорую руку я пропальпировал конечности - кроме чёртового колена всё было вполне в сносном, рабочем состоянии. Приподняв руки, ощупал бронежилет и скрывающиеся за ним рёбра - благо боковых пластин не было. Всё-таки это дополнительный вес как-никак.
В темноте видно ни черта не было, поэтому, не обнаружив при себе своего морпеховского чемодана - его так иногда называли у нас а большую вместимость - я, терпя боль в травмированном колене, начал быстро обшаривать пространство вокруг, тупо надеясь на ''авось''. Отзвук шлепков ладоней по бетонному, шершавому полу здорово демаскировал, разнося эхо по пустому помещению, но поиски завершились удачей: пальцы таки нащупали хлястики рюкзака и я, радостно гыгыкнув, потянул его к себе.
Шорох прорвал тишину, подобно взрыву гранаты. Пронзительно, громко, мощно. Я даже сам испугался.
Испугался, и одним резким рывком подтянул рюкзак на себя. И замер, прислушиваясь. Тишина. Окружающее бемолвие будто давало понять, что я здесь одини бояться нечего. Вот только хрен меня проведёшь. Я был уверен, что кто-то здесь есть. Только он прячется, ожидая когда же сталкер решительно почешет исследовать помещение.
Звук открываемой молнии, и ещё один визг радости: в кармане клапана, помимо обнаружившегося там небольшого фонарика, я прошуршал упаковкой шоколадного батончика. Ну и что, что может быть он немного просрочен. Питание оно и в Африке питание. Тем более, что с ним у меня совсем туго.
Щёлкнув кнопкой на фонаре, я кисло усмехнулся: таким нищебродским лучом только по подземельям и ходить. Бледный, тусклый круг света едва освещал примерно с метр пространства да ещё, паскуда, и весело подмигивал иногда. Видимо, сказывалось качество котактов. Надо бы приобрести новый. Потом как выберусь. Если выберусь, конечно...
Откинув клапан чемодана, я развязал нехитрую шнуровку, и оглядел пустоватое нутро.
Ну да, естественно.
Я вздохнул, вольно поморщившись. По стенкам и дну рюкзака, с неприятным запахом, мною вначале незамеченным, растекалось содержимое единственной банки с тушёнкой. Но это полбеды.
Далее я отметил, что рюкзак порван. Нет, не так. К чертям продран, и имеет в плотной обшивке крупные дыры. Лямка справа оторвалась в районе предплечья, было сбрито пару хлястиков... Видимо хорошенько цепануло его осколками. Более нечем. Хотя вот, к примеру, хлястики, держащие клапан рюкзака со стороны моего затылка, срезаны ровно, будто ножом. Так осколок пролететь не мог.
Оторвавшись от изучения пришедшего в негодность чемодана, я сунул шоколадку в боковой карман камуфляжных штановв, и осветил помещение ровно настолько, насколько позволял это сделать луч убогого фонаря. А именно - на метр. Вот и выхватил он из плотной темноты неровный, сложенный при помощи крупных, бетонных плит пол, с непонятного назначения ржавыми крюками и полукругами, торчащими в стыках, а также ближайшую ко мне гладку стенку помещения серого цвета. В некоторых местах - поближе к потолку выполенному в той же манере, что и пол - луч едва выхватывал крупные и уродливые пятна зелёного мха, с которого свисали еле видные моим фонарём тонкие нити, замершие в одом положении. А дальше. Ни шиша не видно, как назло.
Впрочем, я не из любопытных.
Охнув, крякнув, и выматерившись сквозь сжатые зубы, я попробовал подняться на ноги, максимально не сгибая травмированное колено. В голове мелькнула мысль: ''а вдруг сломал ногу?!'', но я живо отмёл её в сторону - когда остаёшься один, на заброшенном объекте, в темноте, да ещё и с травмой, надо верить только сухим фактам, а не строить догадки.
Сменить позу не удалось - зашипев от боли, я сел обратно на пятую точку, и взяв в зубы фонарь, решительно потянул просторную штанину вверх к бедру. Благо я достаточно худой для этого манёвра, так что... ай, мля!!
Я почувствовал, как, доставляя мне уйму неприятных ощущений, отдирается от кожи ткань камуфляжа, и затем высветил саму болячку.
Бледный свет фонаря мигнув, показал мне разодранное в кровь, распухшее до не совсем нормальных размеров колено, с торчащими наружу тёмно-багровыми полосками кожи. Где-то справа от чашечки вздулась уродливая шишка синеватого оттенка, от слабого прикосновения к которой я едва не прикусил челюстями осветительное устройство. И затрясся в конвульсиях, согнувшись в три погибели.
Больше я это трогать точно не хотел.
Дождавшись, когда утихнет боль, я дрожащими руками достал из клапана рюкзака грязный и сырой эластичный бинт, и наложил первый тур вокруг колена. Повыл чутка, ощущая, как под зубами жалобно скрипит и трещит фонарик, немного подтянул тянущуюся материю, и наложил второй тур. Третий, четвёртый... А дальше - затемнение в глазах, кратковременная отключка, завершающий узел на седьмом по-моему, оборачивании... И вот я уже подползаю к стене, и, цепляясь за гладкую поверхность, подтягиваю себя наверх, слыша, как по помещению гуляют эхом мои стоны. Зубы скрипят вместе с фонаём от нешуточной боли, сознание понимает отсутствие обезболивающего, и старается отключиться, но я продолжаю вставать, терпя слабость...
- Сука, зараза, тварь, падла, блядюга, срань-как-же-больно-бл*дь!!! - выпалил я, выпрямляясь.
Выпрямился и затих, отдыхая после подъёма.
... Трофейный автомат я обнаружил неподалёку от себя. Как и два новых, заполненных магазина в придачу к моим двум в подсумках. Подковыляв к рюкзаку, я сделал усилие, наклонился, и заглянул внутрь, вытаскивая сложенный ОЗК. Держа фонарь в зубах, я осмотрел его, и усмехнулся: те, кто притащил меня сюда, определённо имели чувство юмора. Защитный комплект был проткнут широким боевым ножом с чёрной, витой рукоятью, а на серебристом лезвии обнаружился маленький листочек с нарисованной на нём грустной рожицей. Смайлик, стало быть. Перевернув клочок бумаги, я увидел четыре криво выведенные цифры: семь, четыре, восемь, шесть.
Смяв листок я положил его в свободный подсумок на бронежилете и повесил на себя автомат с пристёгнутым новым магазином, который я тщательно проверил: с этих шутников станется подсунуть мне туда холостые патроны.
Вооружившись, я выудил из кармана жёлтую изоленту, и как могу примотал фонарь к цевью автомата. Хоть там и было крепление под тактический фонарь, на моём устройстве, увы, такого не имелось. Закончив операцию, я пнул стволом бесполезный рваный рюкзак, в котором больше ничего не было, и смело похромал на освоение новых территорий.

* * *

... Передвижение с целью освоения новых территорий давалось мне с трудом. Травмированное левое колено сгибаться наотрез отказывалось, резко стреляя при неосторожных движениях. А скакать на одной ноге оказалось делом не только неудобным, но и шибко громким - потонувшее в непроглядной черноте помещение вывело меня в такой же неосвещаемый, просторный коридор, где каждый мой шаг сопровождался гулким эхом, уносившимся далеко вперёд.
Без фонаря было бы тоскливо. Так и не заметил бы я, что в коридоре пол уже оказался выложен керамической, рыжевато-бурой плиткой, в которой то и дело в свете фонарика зияли дырки и змеящиеся трещины. Стены, на которые приходилось опираться плечом, иногда оскальзываясь, также облицованы точно такой же плиткой, только блекло-зеленоватого оттенка. Местами она давно уже осыпалась, и теперь вот грудами валяется на полу, представляя собой не только преграду для калеки вроде меня, но и бодрый такой, демаскирующий фактор. Куски отколовшейся керамики жалобно скрипели и скрежетали под подошвами ботинок - я даже поморщился, слушая этот противный хруст, эхом разносившийся по коридору, и представлял, как где-то в темноте, в километре от меня, отвлекается от своей трапезы какой-нибудь мутант... Но волновало меня не только это. Уж слишком отчётливы были шаги, раздающиеся позади меня. И хоть я уже несколько раз светил себе в спину, ожидая, наконец увидеть мостра, тот всё не появлялся предпочитая, видимо, оставаться в темноте...
Иногда, вдоль стены, луч выхватывал деревянные прямоугольники дверей тёмно-зелёного цвета. Надписи на них были стёрты, и дёргать за ручки (некоторые из которых и вовсе были отломаны) бессмысенно - ни одна из плотно запечатанных дверок не поддавалась. Конечно, встретилась мне по пути полуоткрытая, обшитая металлом серого цвета тяжёлая дверь, на которой я различил слово ''электрощитовая'', сделанное трафаретом уже достаточно давно. Однако, открыв её, и, сунувшись внутрь, я понял, что ловить мне там особо нечего: внутри узкого, похожего на кладовку помеения вплотную друг к другу примостились два запылившихся и увесистых металлических агрегата, похожих на здоровенные, металлические шкафы. Куча различных кнопок, навечно погасшие разноцветные диоды, которых даже не видно за толстенным слоем пыли, рычажки, тумблеры, стёртая и нечитаемая инструкция по эксплуатации... Ровным счётом мне это ничего не давало, поэтому я решительно закрыл скрипучую дверь, и, отчаянно хромая, двинулся дальше по коридору.
Фонарик в очередной раз мигнул, и по коже пробежал холодок, когда я услышал за своей спиной чьи-то шаги. Я активно ускорил своё ковыляние, проходя мимо дверей, электросчётчиков, и груд штукатурки, но, невидимый преследователь, казалось, даже не ускорился. Поэтому я резко остановился и развернулся. И отчего-то замешкался, разрезая блеклым светом плотную темноту. Конечно, позади никого не оказалось,но жуткое ощущение преследования не спешило покидать взволнованное сознание ни на секунду. Казалось, что чудище просто отступило назад во тьму подальше от света фонаря.
Странно.
Луч выхватил из непроглядной черноты коридора свисающие с потолочных креплений плети белых кабелей, а также обломки кабель-каналов почти в двух метрах от меня. Но что-то я не очень помню, чтобы они были, когда я шёл в эту сторону. Вот дверь с надписью ''Коломин И.В.'' была, а вот остальное...
Посветив правее, я чуть не заорал от испуга: на сей раз фонарь сыграл со мной злую шутку, и светанул немного ярче и дальше, высветив вытянутые тени этих самых кабелей, что свисали с потолка. Вот только сейчас, отбрасываемые на зеленоватую стену, они были похожи на уродливую и дрожащую человеческую фигуру. Дрожащую, правда лишь потому, что дрожала моя рука с фонарём. Да вот же - невероятно тонкие и длинные руки, плотное тело, округлая голова... А вот и пальцы на этих тощих руках - будто провода тянутся они в мою сторону. Да ещё, неспешно, в голове нарастает шорох шагов какого-то ирреального существа, лёгкой поступью приближающегося ко мне со спины...
Да что же это?!..
Охнув от резкой боли в колене, я резко развернулся, внимательно вглядываясь в освещаемый фонарём дрожащий участок, тонущий в темноте.
Никого.
Ничего.
Тишина.
Спасительный лучик света, будто в припадке, метался из стороны в сторону, высвечивая то полуобвалившуюся стену, то серый шкафчик счётчика... то дверь с облезлой зелёной краской и надписью ''Коломин И.В.'', которая была настежь открыта, хоть и минуту назад была плотно заперта.
Фонарик, решив что с него на сегодня хватит, предательски мигнул разок-другой и выключился, оставляя меня в темноте.
В моей практике не раз бывали случаи, когда группа оставалась без освещения. Подземные катакомбы, ДОТы, заброшенные шахты и дома. Опыт имелся даже на манёврах. Частенько отряд работал по целям, не используя тактические фонари. Правда настолько же часто эту маленькую особенность заменяли используемые нами приборы ночного видения, а в случае походов смелости придавали члены группы. Люди, которые были с тобой, перешёптывались, подкалывали друг друга, смеялись... А здесь и сейчас я был один на один с темнотой, неизвестным мне коридором и открытой дверью с треклятым ''Коломиным'', который, кажется, вышел на охоту.
Подавив рвущийся к горлу безудержный вой, я прижался спиной к ближайшей ко мне стене - аккурат напротив раскрывшейся двери, отчего приступ паники зашкаливал. Выровнять шумное, рваное дыхание... Успокоиться... Проморгаться, прогоняя разноцветные круги перед глазами - это остаточное действие света фонаря, на который я смотрел.
Я почувствовал в темноте, как к моему горлу азартно потянулись невидимые провода-щупальца, и забился в истерике, сжимая рукоять автомата.
Успокоиться, морпех!
Взять себя в руки!
Кое-как уперев телескопический приклад в плечо, я быстро переключил селектор огня вниз, на ''одиночку''. Отточенными движениями вскинул оружие, и, нацелился примерно в сторону тянущихся ко мне щупалец.
Сердце громко бухало в груди, а в глазах снова заплясали круги. Меня шатало. Дыхание я так ине восстановил, и продолжил хватать воздух через рот, но мозгу к примеру, хватало и этого. Очнувшись словно после спячки, он начал уговаривать своего хозяина принять хотя бы правильную стойку для стрельбы и хотя бы, проверить оружие.
Но я уже нажал на спусковой крючок, чувствуя, как мозг махнул на меня рукой, мол, хер с тобой.
... Щелчок осечки оглушил, ударил по ушам. Но именно он вывел меня из ступора, заставив открыть зажмуренные, словно налитые свинцом веки. Между ног у меня валялся фонарик высвечивая закрытую дверь с пресловутым ''коломиным''. Но волновала меня больше горечь от холодного дульного компенсатора моего же автомата на языке. Солёный привкус металла, а затем медленное, очень медленное осознание произошедшего...
Сам я сиде на пятой точке, опёршись спиной на стену, и, протянув ноги. Приклад АК упёрт в пол, левая рука сжимает трубку приклада, правая - дрожащим пальцем продолжает исступленно вжимать спуск. Ствол оружия я сжимал зубами, запустив ДТК себе в глотку.

* * *

Раньше, осознание близости собственной смерти пугало. Но сейчас, казалось, Зона отбила напрочь чувство самосохранения. Да и о Зоне, сейчас, толком ничего не напоминало. Заброшенные коридоры и казематы я видел и вместе с Шухом, ещё на Большой земле. За тридевять земель от этого чёртового Периметра.
Конечно, была неясность, что со мной произошло десятком дверей ранее. Приступ паники, контролёр... Да в гробу я видал это всё, ну. Зону эту, мутантов и прочее. Лучше бы дома куковал, варенье продолжал на свежую булку намазывать.
Некстати очнулся дремавший всё это время желудок, и протяжно заурчал, требуя пищи, которую хозяин напредставлял себе только что.
Ну что поделать. Терпи родной, терпи. Нельзя сжирать последний шоколадный запас, хранящийся в кармане штанов.
Надписи фамилий на дверях уже давно перестали отмечаться инициалами. Теперь на грязно-синей табличке было всего одно слово, написанное золотистыми буквами.
Стечин, Синицин, Шаповал, Реденко, Тарасова, Грудинин...
Кто все эти люди?
Быть может учёные, что, не вылезая работали в этой лаборатории давным-давно?
Коваленко, Михалев, Вихров, Малышенко, Логинов...
Везде лишь фамилии. Нкаких имён. Да и сами фамилии не факт, что настоящие. Хотя кто его знает - объект-то закрытый и охраняемый. Был.
Засмотревшись на двери и фамилии, я едва не сверзился вниз по лестничным ступенькам, коими резко закончился длиннющий коридор. Не успел бы вовремя остановиться - и тоска была бы неимоверная.
Колено заныло. Видно было, что нога не в восторге от передвижения по длинной лестнице, большая часть которой утопала в темноте. На ступенях - иссушенный мусор, некогда бывший растениями, невесть откуда тут взявшимися. Стены по обеим сторонам лестницы обвалены, перила как таковые отсуствуют. С потолока в мою сторону глядит единственной чёрной глазницей обрывок толстой трубы, со свешивающимися с него порослями мха,
А снизу будто бы кто-то рычит. Однако, не сильно спешит выбираться в мою сторону, даже видя отсвет фонаря.
И что?
И как дальше жить?
Я в отчаянии посветил фонариком по сторонам, словно ища другой выход.

... На какой уровень меня затащили треклятые боевики я и понятия не имел. Как-то слышал, краем уха, что эти катакомбы приобрели в своё время поистине игантские масштабы по территории. Мол в то далёкое время советские люди умели строить основательно, на века. А ещё правительство потихоньку готовилось к войне с потенциальным заокеанским противником, что вовсе не добавляет оптимизма сейчас. Ведь это значит, что подземные катакомбы коридоров, залов и кабинетов могут уходить вниз на многие километры, оставляя неподготовленного искателя приключений, вроде меня, в замешательстве. Я уже представил, как на моей роже становится возможным прочитать немой вопрос типа: ''а куда дальше топать?'', ответа на который я не получу. Ведь не от кого. Или пойти поспрашивать местных монстров? Мол, ''не подскажете, а как пройти в библиотеку?''...
В общем и целом, без должного снаряжения в виде мощного фонаря, альпинистических обвязок, а также запаса провизии, я рисковал плутать в хитроумных лабиринтах часами. И заблудиться буквально в трёх коридорах, не дойдя даже до третьего уровня. А сколько их тут вообще? Пять? Или шесть? Сколько мне ещё предстоит пройти вперёд, стараясь не обделаться со страху?
Развлекая себя такими неутешительными мыслями, я не забывал светить по сторонам, вслушиваясь в редкие порыкивания, доносившиеся откуда-то снизу.
- Ррр...
- Да отстань ты...
- Ррррррарр!..
Я лишь устало отмахнулся рукой. Времени, чтобы привыкнуть к пугающей обстановке прошло более, чем достаточно. А значит, бояться можно прекратить. В конце концов, если чучело снизу решит вдруг взобраться наверх, ему предстоит преодолеть довольно много ступенек. А если он думает, что калека сверху не сможет убежать, то полностью прав. Только вот калека бежать и не собирается. Лучше он потратит автоматных магазинов сколько сможет, и постарается продать свою испорченную шкуру подороже.
Подивившись собственной смелости, невесть откуда взявшейся - перебоялся, наверное, - я, шикнув от боли в колене, снова посветил на ближайшие ко мне двери. Затем обернулся, и обмер.
Там, откуда я пришёл, во всю ширину коридора, важно расселось нечто. В неярком свете фонаря я увидел огромную голову, щёки которой раздувались, словно у большой лягушки. Кожа у головы была блекло-алая, натянутая на великих размеров череп с меня ростом. С меня, да даже больше - макушка доставала до обветшалого потолка, а толстенные щёки сдувались и раздувались снова, ибо большой, словно чёрная пропасть, рот, старался сдуть с бездонных серых глаз свисающие с потолка провода и кабели. Получалось у головы это неважнецки, о чём я и хотел сказать, но не успел.
Под под ногами задрожал, заходил будто ходуном, и я едва не потерял равновесие. А через мгновение откуда-то снизу раздалась серия приближающихся взрывов.
Я даже успел в отчаянии поглядеть на гигантскую красную голову, что сейчас, прекратив сдувать невесомую кабельную преграду с больших и глубоких глаз, воззрилась на меня. И будь я сволочью, если совру, но я прочитал в этом взгляде коварное ехидство маленького ребёнка.
Всего секунда.
А затем в уши ворвался адский грохот, и меня буквально швырнуло на землю, хорошенько приложив позвоночником. Я оказался плечом практически на первой ступени, ведущей вниз, но я даже сразу осознал, что лежу не на холодном полу, а на деревянной поверхности двери, вырванной с мясом из проёма одного из кабинетов.
А голова, так и не сказавшая мне ни слова, раскрыла свою бездонную, беззубую пасть и дунула.
Поток мощного ветра, сопровождаемого сильной и яркой вспышкой, а также оглушающим грохотом, словно пушинку, вытолкнул меня с лестницы на моих деревянных, импровизированных санях.
Мне, полуоглохшему и контуженному, показалось на миг, что таких длинных матных тирад я в жизни не произносил. Как будто тысяча слов слились воедино, отчётливо описывая данную ситуацию.
Спиной я чувствовал, как дверь мягко, и в то же время бодро и резво, будто скаковая лошадь, подпрыгивает на лестничных ступенях. В свете мигающего фонарика в скоростном темпе проносились поросшие мхом и неизвестными растениями обветшалые учатски потолка. Зарево назревающего пожара осталось далеко позади, наверху. И чем дальше я укатывался вниз, молясь о мягком приземлении, тем темнее становилось.
Шарах!
''Сани'' жестоко впилились в твёрдую преграду, и я, едва не вывихнув шею, вылетел с них на бетон, потеряв мгновенно погасший фонарь.
Автоматный приклад - оружие я сжимал обеими руками - с силой ударил в подбородок, и я вскрикнул от боли: язык оказался прикушен, и во рту уже через секунду набралось достаточно моей крови. А ещё через три я едва не захлебнулся ею же когда приложился коленом о твёрдую поверхность.
Кашляя, и, пытаясь подняться на ноги, я с трудом глядел перед собой - в глазах танцевали искры и разноцветные круги, а вокруг всё равно не было ничего видно: фонарик-то я потерял да и погас он... Наверняка разбился...
Сердце бухало, с силой отдаваясь в висках страшными ударами молотом в голову. Колено ныло, рёбра и позвоночник отчаянно болели. Но серьёзных повреждений не было. По крайней мере краткий анализ не дал печальных результатов сразу. Руки-ноги целы, шею не сломал... что ещё нужно для счастья?..
Голову эту жуткую забыть, как галлюцинацию или страшное видение - вот что нужно!
Тем более - проблем сейчас хватало. Нужно было срочно узнать, почему так отчаянно громко вопит моё сознание, что хозяин здесь не один? И то, что свалился я как раз туда, откуда доносилось жуткое рычание всего считанные минуты назад. Хорошо это было - или уже не очень?

... Проведя свой краткий анализ на предмет переломов и вывихов, мне так или иначе, удалось подняться на ноги. Удалось, впрочем, неважнецки - я тихо подвывал, словно паршивая псевдособака, и даже не мог нормально опереться плечом на стену. Колено теперь не стреляло, а словно давало длинные очереди, делая практически невозможным любые активные перемещения. Мобильность резко упала до нуля.
Наконец, удалось выпрямиться. Прикусив губу от боли, я расправил плечи, содрогаясь от некомфортных ощущений в области левой ноги, и изо всех сил сжал пальцы рук в кулаки, позволив автомату повиснуть на ремне. Плечо начало съезжать по настенной плитке, скрипя о шершавую поверхность, но мне удалось удержать равновесие.
Кровь продолжала наполнять рот раз за разом, сколько бы я её не сплёвывал на пол. Вот же зараза... Рассудок на мгновение помутнел, и мне показалось, что я сейчас просто вырублюсь, да ещё и захлебнусь в собственной блевотине, когда без сил упаду на бетон - к горлу уже медленно подкатывал кислый и мерзкий ком. Фу.
В глазах стояла темнота, да это было и немудрено - фонарь-то я потерял, и светить было больше нечем. И это была паршивая новость. О дальнейшем передвижении можно смело забыть. Хотя что делать дальше? Я невольно закусил нижнюю губу снова - на сей раз сильнее, стараясь уже избавиться от наступавших слёз. Куда мне идти? Назад? В тупик? Туда, куда притащили меня эти уроды? Да и тем более, там, на лестнице, стоит эта жуткая голова.
Воспоминания об этой жуткой галлюцинации - слишком уж явной для оной - заставили меня поёжиться.
Нет. Назад - ни за какие коврижки.
И вообще, аномалию наверху - а я уверен, что это она и была - я назову полный пизд...
Внезапно, пространство позади меня осветилось ярким, голубовато-белым лучом. Послышались неестественно тихие шаги, а также лёгкое позвякивание оружейного ремня об атабку автомата.
Некто позади мгновенно взял моё тело в прицел - об этом говорила моя тень, выросшая на лестнице, к которой я стоял лицом. Это значит, что фонарь наверняка на автомате, а ''мушка-целик-цель'' уже сошлись в ровную линию. Но стрелок отчего-то медлил...
- Эй, солдат! - послышался позади глухой, бесцветный голос. - Ты мёртвый, живой?
Где-то вдали, с верхушки лестницы, что-то заурчало. И в нашу со стрелком сторону потопали лёгкие шажки. Неспешные, такие.
- Живой! - хрипло, разом севшим голосом ответил я, не отрывая глаз от лестницы. Шаги уже были намного ближе, и это почему-то пугало намного больше, чем очередь в спину, которая могла прилететь в любую минуту. - Слышь, стрелок, ты автомат в сторону смести. А то там что-то...
Договорить я не успел. Что смазанное на мгновение появилось в луче яркого фонаря стрелка, и прямо с лестницы ринулось ко мне, страшно рыча.
Я заорал дурным голосом, и, вскинув автомат и помолившись, чтобы оружие не дало вновь осечки, дал короткую очередь. Короткую - это потому что невидимое чудище резко ушло с линии огня, и, победно зарычав, с силой ударило по автоматному стволу. Меня крутануло, и бросило на твёрдый пол. Правый локоть взвыл от жёсткого соприкосновения с бетоном.
А чудище появилось в луче фонаря стрелка. И оно не было похоже на ожидаемого мною кровососа.
Время замедлилось, давая мне разглядеть жуткую, деформированную голову, нижнее лицо, скрытое под металлическим каркасом респиратора, трубки от которого уходили по обеим сторонам куда-то за спину. Злые, красно-зелёные глаза, лысая, поблёскивавшая в свете фонарика голова, левая половина которой была намного больше правой... Тело покрывали пластины, от которых в руки и ноги уходили трубки. Много трубок. Я даже успел немного удивиться тому, как чудище так быстро могло передвигаться с этим всем весом...
Монстр, тем временем, глухо взревел, и хищно развернулся на источник яркого света. Я отчётливо слышал бухание его сердца, раздающееся из-под пластинок на груди.
Бух-бух. Бух-бух. Бух-бух.

... Всё, что я успел заметь перед тем, как неедомая сила швырнула меня в образовавшийся в стене проём - это замерший, парализованный мир вокруг. Застывшая, рослая фигура неизвестного мне стрелка, так и не сделавшего ни одного выстрела, стояла метрах в пяти от меня, высвечивая мощным фонарём картину перед собой. Рядом с фигурой, держась позади, стоит ещё один силуэт. Яркий свет бил в лицо и разглядеть больше подробностей у меня не вышло. Да и почти всё внимание приковала к себе гигантская собака - видимо, прежнее домашнее животное той огромной головы, что встретилась мне на лестнице.
Я чувствовал, как начинаю сходить с ума.
Сидя в совершенно новом помещении, я глядел на большую собаку, которая, вывалив из пасти внушительных размеров лопатообразный язык, в свою очередь глядела на меня большими, честными глазами ярко-золотого цвета.
- Ну и чего ты? - горестно выдохнув в отношении собственного помешательства, спросил я животное. - Чего смотришь?
Собака звонко тявкнула в ответ, и громкий звук с силой ударил по барабанным перепонкам, заставив меня поморщиться и лишь покачать головой. Если Зона думает, что я буду удивляться или бояться - кукиш ей с маслом. Я уже достаточно долго брожу по радиоактивным территориям, но столько смертельных опасностей разом и чудес я начал встречать лишь с момента встречи с Чёрным сталкером, который вручил мне в подарок тот злополучный артефакт, который я назвал Васей. Кстати, где он сейчас?
Поглядывая на собаку, порода которой больше напоминала мне ротвейлера - разве что ростом с псевдогиганта, которого я видел лишь на фото в КПК - я покопался в подсумках. И конечно же не нашёл ничего - Шух забрал артефакт в последнюю нашу встречу, за минут пять до того, как я попал в пространственную аномалию и увидел его ещё раз.
Ну и шут с ним.
Я решительно поднялся на ноги, и с удивлением отметил про себя, что колено практически не болит. Задирать штанину снова не хотелось, и я просто списал этот факт на чудесную собаку, что сейчас с тупой радостью на морде следила за моими движениями. ''А ведь отведя её к учёным, можно жить припеваючи целый год'' - с какой-то грустью подумал я, проверяя карманы и оружие. Автомат остался при мне, магазины - как ни странно - тоже. Клапан одного из подсумков на груди был оторван, но магазин из него так и не выпал. Видимо, везение ещё не закончилось.
Я кратко проанализировал новое помещение: небольшое, прямоугольное, заставленное пыльными, проржавевшими клетками размером с человека, жуткими хирургическими столами, лампами специального освещения, что висели над ними на изогнувшемся металлическом стебельке... Я заметил даже рабочее аварийное освещение - правда из пяти светильников, развешанных на потолке, работало лишь два, но мне вполне хватало и этого. Хватило, чтобы по двум собачьим трупам в углу одной из клеток определить, что это помещение было когда-то лабораторным питомником. Куча засохшего помёта по углам, специфический запах, пара-тройка матрасов у одной из стенок, слева от меня.
Возвращаться в дыру, откуда сюда меня приволокла псинка, не хотелось, но, как я понял уже через десять секуд - пришлось. Единственная металлическая дверь, ведущая отсюда, была наглухо заварена с этой стороны. Я даже знать не хочу, куда подевался труп и снаряжение того, кто занимался этой сваркой - золотоглазая собака не зря такая большая. Поди с потрохами сожрала и даже не подавилась. Эксперимент, блин...
Я со вздохом поглядел а собаку и показал ей большой палец. Животное радостно тявкнуло, и дёрнулось в мою сторону.
- Сидеть! - перепуганно рявкнул я, остановившись, и, вжавшись в ближайшую стенку. Руки сами подняись вверх для защиты, но краем сознания я понимал, что собаке такая преграда... совсем не преграда.
Однако пёс послушно замер, повиливая обрубком чёрного хвоста. Замер, и выжидающе смотрел в мою сторону, не думая убирать язык обратно в пасть. На мгновение повисла тишина, прерываемая дыханием четвероногого чудища, которое было больше похоже на звук пребывающего паровоза.
Я подумал ещё немного, и сунулся в дыру.
Того незнакомца чудище опрокинуло с ног на спину уже через секунду после своего эффектного появления. Местоположение второй фигуры мне определить не удалось, но я и не пытался - больше всего напрягало нахождение где-то подалёку жуткого экспериментального недокровососа в пластинчатых доспехах...

... Ага. Вот значит как.
Я задумчиво почесал затылок, глядя на обслюнявленный подарок своего нового золотоглазого друга. Довольно габаритный капот от грузовика, что сейчас лежал передо мной, мог означать лишь то, что там, за покрытой рябью стеной совсем не кирпичные кладки и не залежи бетона. А целый другой мир. Мир всё той же заражённой Украины ли, или же жуткий постапокалипсис - подобное я читал в одной книге на Большой земле - я пока не знал. А чтобы узнать, нужно лишь решиться.
Впервые за всё время погладив пса по обвислым щекам - тот аж заурчал от счастья, активно завиляв обрубком хвоста - я обогнул вечно жизнерадостное животное, и подошёл к бутафорскому участку стены. И обомлел, замерев истуканом. Оттуда, из-за аномальной границы, отчётливо отгоняя запах засохших испражнений экспериментального питомника, подул холодный ветер, принеся с собой аромат чего-то... нового. Бетон, железо. Гул ветра завывающего в помещениях. Из ниоткуда взявшийся ветер принёс и другую печальную весть: вкус металла, отдававшийся на языке, усилился. Это заставило поморщиться и испугаться одновременно - дозиметра и должных средств защиты у меня с собой не было, а я явно находился не в самой ''чистой'' зоне. Но в конце-концов - чего я теряю? Сдохнуть от радиации в Зоне сталкер всегда успеет - они все априори обречены. Причём каждый по своему.
- Чего я теряю? - улыбнувшись, переспросил я четвероногую псину, повернувшись к ней. Ротвейлер радостно и звонко тявкнул, встав когтистыми передними лапищами на местами проржавевший зелёный капот. Послышался едва различимый скрип продавленного металла - мой друг имел весьма весомые размеры.
- Идёшь со мной? - весело подмигнул я золотоглазой собаке, и та, поняв вопрос, радостно нависла надо мной во весь свой немалый рост. Из раскрытой пасти пахнуло чем-то мерзким, но я дружелюбно потрепал животное за жирную, обвисшую как у шарпея шею.
Ещё минут двадцать я потратил на разборку, чистку и сборку автомата Калашникова. Пружина, так неаакуратно снятая мной, улетела в темноту, зазвенев где-то в районе клеток. Пришлось идти туда, и ворошить кучу металлического хлама, стараясь почти в потьмах разыскать недостающую деталь. А когда я вернулся, то не заметил своего автомата - золотоглазый пацифист умудрился за ремень поднять разобранное оружие и отнести его куда-то в привоположный угол помещения. Где животное гордо и разлеглось, положив массивные лапы на мою пукалку. Пришлось, спотыкаясь о расставленные на полу детали, чертыхаясь, идти отбирать у пса его игрушку. Впрочем, я не особо злился - благодаря золотоглазому я теперь хотя бы ходил, а не ковылял, матеря всё на свете. Да и животному надо отдать должное - автомат он отдал быстро. Вот и умница.
Собрав свои нехитрые пожитки - автомат, несколько магазинов, невесть откуда взявшиеся ключи от дома и шоколадку, я ещё раз подошёл к бутафорской стене. Вообще, своими длительными манипуляциями и сборами я просто хотел растянуть время - авось таинственный проход бы закрылся, и я бы просто вернулся назад также, как пришёл. Тем более, с золотоглазым это будет не так сложно. Этот за здрасте раздолбит тебе метр кирпичной кладки.
Ещё раз отметив про себя, что я вновь тяну время, я сделал шаг по направлению к стене. И ещё шаг. Гул ветра стал отчётливей. Я почувствовал, как лицо мне обжёг мороз, и глубже закутался в арафатку, наглухо застегнул флисовую куртку. Смешно, конечно, но делать больше нечего - ничего из одежды я взять с собой не додумался. Хотя мог бы сейчас облачиться в проткнутый ОЗК, и то толку было бы больше... Но я как всегда.
В спину мягко, но настойчиво, ткнулась собачья морда, дескать, давай, братан - вперёд.
И я пошёл.