«Пустая, тихая, ночная аллея города-призрака Припять. Через потрескавшийся асфальт пышно растет сорняк, по столбам лениво вьется что-то наподобие лианы, с шипами в пару сантиметров, скользкое, как сопли, и с большими, размерами с лопух, листьями. Иногда кажется, что, если присмотреться к этому «нечто», можно увидеть, как оно медленно, словно улитка, карабкается к верхушке фонарного столба, чтобы полностью подчинить его себе и сделать фонарь своим домом. Тонкие скелеты домов глядели на аллею пустыми глазницами, представлявшие собой окна, за которыми, казалось, не было ничего, кроме пустоты и мрака. Гостиница «Энергетик», находившаяся в конце этой улицы, покинуто стояла с распахнутыми настежь дверьми, которые за все это время успели потерять большую часть своего цвета, и кое-где были заражены плесенью, в надежде на то, что хоть кто-то еще раз зайдет в это всеми забытое здание.
Тишина, до которой, казалось, можно было дотронуться, почувствовать ее, которая стояла невидимой стеной, неожиданно пропала. Ее разорвал одинокий выстрел, который показался бы каждому, кто находился в это время в Припяти, громом, во время выброса.
По улице, озираясь, и тяжело дыша, бежал человек, спотыкаясь о все предметы, встречавшиеся у него на пути: детская кукла, с опаленным платьем и головой, большой плюшевый медведь без руки и правого глаза, небольшая деревянная коробка, с надписью «Дорогой Лизе» и много других предметов, которые непонятным образом оказались на улице. Неожиданно за ногу человека зацепилась трава. Он изо всей силы пытался отцепить от себя прицепившийся сорняк, но, видимо, растение не желало расставаться с родной почвой, и продолжало удерживать сталкера на месте. Тогда человек быстро достал нож, дрожащими руками срезал прилипшую траву, и помчался дальше, все так же озираясь, и тяжело дыша.
Снова прогремел выстрел. Эхо пробежалось по всем закоулочкам Припяти, заставило содрогнуться мышей в своих норах, слепых псов, копающихся в перевернутом мусорном баке, «монолитовского» снайпера, засевшего на крыше одного из домов, в ожидании незваных гостей.
Человек остановился. Луна, одиноко плавающая в безграничном небесном океане, осветила красное вспотевшее лицо сталкера. Его испуганный взгляд, дрожащие губы, через которые пробивался стук зубов, мелкие частые морщинки на лбу. Человек быстрым взглядом пробежался по всем домам улицы, на которой он находился, в поисках подходящего убежища, но не одна постройка его не привлекла… почти. Ему очень понравились приветственно распахнутые настежь двери гостиницы «Энергетик». Хотя о здании и ходили плохие слухи, лучшего места, где можно спрятаться от преследователей, сталкеру не было времени искать. Ведь, нужно брать хотя бы то, что дают, а то и это могут отобрать.
Человек, сделав рывок, возможно, последний в своей жизни, что есть мочи, помчался к гостинице. Сталкер отчетливо понимал, что, так или иначе, ему крышка. Даже если он сумеет спастись от преследователей, с одним только ПМ и парой обойм к пистолету человек не сможет прорваться к ближайшей союзной точке. А такой являлся блок-пост «Свободы» у границы военных складов. Так что, его, либо сожрут мутанты, либо убьет аномалия, либо подстрелит снайпер «Монолита». Но, попытка не пытка, и человек решил, что сперва нужно оторваться от хвоста, а потом уже размышлять о будущем.
Сталкер пересек порог гостиницы, при этом под ногами что-то хрустнуло, но желание посмотреть, что именно это было, у него отсутствовало. Слева от входа находилась комната администратора, с хорошо сохранившимися стеклами, за которыми начиналась темнота, а по средине парадного входа лежало разбитое вдребезги стекло. Человек расстегнул нижний карман своей кожаной куртки, и достал из него фонарик. Включив его, сталкер вошел в комнату, осмотрел ее, но ничего такого, например, тело мутанта или человека, не обнаружил. Помещение было почти пустое, у окна стоял столик, на котором грудой были сложены потускневшие от времени бумаги, ручка, вокруг которой разлилось голубоватое пятно, и тетрадка, покрытая несколько сантиметровым слоем пыли. В углу, слегка осев, стоял деревянный шкаф, с приоткрытой левой дверцей. Сталкер посветил в этот проем, но ничего, кроме пустоты, не увидел.
Выйдя из комнаты администрации, человек быстрым шагом направился к лестнице, находившейся в конце парадного входа. Ступеньки оказались каменными, и, на удивление сталкера, не плохо сохранились, ну, если не считать торчащих в разные стороны стальных прутьев, которые раньше были частью перил. Через двухметровые окна на лестничных площадках, внутрь здания заглядывала Луна, освещая парадный вход и ступеньки темно-синим светом. Казалось бы, ни что не могло нарушить тишину и спокойствие «Энергетика», но это удалось простому смертному, который, поднимаясь вверх по лестнице, пыхтел, ахал, охал, кашлял, и иногда сплевывал на бетон.
Поднявшись на второй этаж, сталкер оказался перед выбором: пойти в левый коридор, пойти в правый коридор, или продолжить подниматься по лестнице. Прям как в старых русских сказках, когда славный богатырь, на своем вороном коне, встречает на пути камень, с тремя путями. Но преследуемый не часто слушал подобные россказни, и ему было все равно, куда идти, налево, направо, или вперед, точнее, наверх. «Ну же, Интуиция, куда мне идти? Или может, ты подскажешь, госпожа Удача, какой путь мне выбрать? А может, я все сделаю сам? Как всегда! Вот ответьте мне, когда вы в последний раз были на моей стороне?! Вот именно, никогда! Всегда сталкер Робинзон делал все без вашей помощи, потому что, видите ли, у Интуиции и Удачи нету на него времени, обе заняты другими, своими любимчиками! А я всегда оставался ни с чем! Нашел в кустах «Душу», а из них вылезает какой-то отмычка, и говорит, что артефакт – его! Так главное, он быстро вырывает из рук мою находку, отказывается объяснять, как он оказался в этих чертовых кустах, и почему артефакт лежал на земле, а не в его рюкзаке, говорит, что ему надо спешить, и быстренько покидает меня ни с чем! Или нашел я схрон какой-то, полный хабара, только хочу все забрать и смотаться с этого места, и вдруг, откуда не возьмись, появляется стая слепышей, плотей с кабанами, или снорк! Но для разнообразия Зона присылает ко мне одного, двух, а иногда даже целую группу сталкеров, которые говорят, что заначка – их! Или, как частенько бывает…» воспоминания человека, о том, что интуиция и удача всегда повернуты к нему задним местом, прервала автоматная очередь, оборванная громкой руганью.
- И как это у них смелости хватает, в Припяти, среди ночи стрелять?! – Робинзон пожал плечами, быстро осмотрел оба коридора, и резко метнулся налево. Выбранный сталкером путь предоставил ему не так уж и много вариантов – всего четыре двери, из которых одна была завалена всяким хламом.
Человек подбежал к первой слева, дернул ее за ручку… заперто! Подбежал к противоположной двери, провел туже операцию… и получил тот же результат. Осталась одна, и возможно, именно она решит, продолжит ли человек топтать Зону, или же ему суждено умереть. Сталкер на цыпочках подошел к двери, пугаясь каждого звука, каждого шороха, который эхом разносился по всей гостинице. Сердце стало биться все быстрее и быстрее, дыхание участилось, преследуемый боялся даже кашлянуть, хотя его легкие сейчас выдували столько воздуха и так часто, что, наверно, слышно даже у Выжигателя. Дрожащая рука потянулась к ручке последней двери, схватила ее посильнее, и изо всей силы дернула в свою сторону…
- Открывайся, ты, тварь, слышишь, открывайся! – Человека охватил неописуемый ужас, им завладела паника, страх, и сталкер начал метаться по коридору, дергать ручки дверей, и кричать, кричать. Беглецу уже была ясна его судьба, но перед смертью он хотел, как можно больше покричать, обругать интуицию и удачу, которые и в этот раз не обратили на него внимания. – Это все из-за вас, вы… вы…
Человек метнулся в правый коридор, в котором тоже было четыре двери, дергал их за ручки, колотил по ним кулаками, изо всей дури бил их ногами, но тщетно. Глаза налились кровью, по щекам потекли слезы, а крики преследователей становились все ближе и ближе.
Потеряв всякую надежду, сталкер побежал к дверям левого коридора, надеясь, что свершиться чудо, хотя и мало в это верил, но на пол пути споткнулся о ранее незамеченный чемодан зеленоватого цвета, пролетел пару метров, и всем телом ударился о груду мусора, которой была завалена последняя дверь. Человек поднялся, опираясь кровавыми ладонями о детскую коляску, злостно посмотрел на разбитое стекло, благодаря которому порезал руки, и, даже не обращая внимания на торчащий из правой ноги стальной поржавевший прутик, поковылял к двери, до которой было всего два метра. Подойдя к ней, сталкер, закрыв глаза, через которые сочились слезы, протянул свою окровавленную правую руку к ручке, медленно опустил вниз, потянул на себя…
- Аллилуйя, мать вашу! – Прокричал сталкер, когда увидел, что дверь открылась, и шагнул внутрь номера, даже не обратив внимания на его номер… номер тринадцать.
Закрыв дверь ключом, который торчал в замке, Робинзон начал шарить по карманам в поисках фонарика, но через минуту оставил эту затею, и поковылял к кровати. Номер был очень похож на «люксовский»: спальня, с двухместной кроватью, двумя креслами, столиком между ними, и телевизором; ванная была средних размеров, в ней уместились душ с туалетом, и умывальник; а вот что находилось в последней комнате, беглецу было неизвестно, поскольку дверь в нее была закрыта.
Сталкер присел на кровать, скинул на пол рюкзак, и начал искать в нем бинт.
- А, черт, где же ты?! Тьфу ты, я же последний вчера израсходовал! Ладно, что-нибудь придумаем… - Не найдя у себя бинта, человек взял простыню, которая частично валялась на полу, достал из ножен нож, и отрезал несколько кусков тонкой ткани. Вытерев рукавом куртки слезы, Робинзон принялся за перевязывание рук. Сперва взял из рюкзака бутылку водки, откупорил ее, полил на порезанные ладони, при этом, сильно стиснув зубы и щурясь, и начал повязывать куски простыни на истекавшие кровью руки.
Когда перевязка ладоней была окончена, сталкер, шутя подумав, не ходить же ему всю жизнь с железякой в ноге, начал проворачивать в голове планы по вытаскиванию прутика из ноги. Взять его и просто вытащить из себя? Или, сперва вколоть обезболивающее, которое лежит в аптечке его рюкзака, а потом уже вытаскивать эту обузу? А может, взять магнит и… От этой мысли на лице беглеца пробежала мимолетная улыбка, и то, она задела лишь уголки губ.
- Не, первый вариант мне больше подходит, - Признался сам себе Робинзон. – А обезболивающее мне еще пригодится.
Скрутив оставшуюся простыню в нелепую трубочку, сталкер зажал ткань в зубах, обхватил стальной прутик обеими руками, и начал вытаскивать его из ноги. Изо рта вырывалось мычание, неразборчивая ругань, и крики. Все это вызывали нервные окончания, посылающие мозгу сигналы о боли, по крайней мере, так рассказывала Анастасия Николаевна – бывшая учительница биологии класса, в котором когда-то учился Робинзон. Может, ученик не все запомнил из того, что она рассказывала, но эта информация сохранилась в его мозгу на долгие годы. Человек пожалел о том, что не может блокировать нервные окончания, как некоторые мутанты Зоны, но, ничего не поделаешь, придется терпеть.
Когда железяка была изъята из ноги, сталкер взял открытую бутылку с водкой, и полил ее рану. К счастью, прутик не задел кость, только мясо, так что, за свою поврежденную сталью конечность Робинзон мог не беспокоиться. Выплюнув простыню, которая все это время находилась в хватке зубов, преследуемый перемотал намокшей тканью рану на ноге, и стал прислушиваться к происходящему за дверьми.
- Где он?! Где эта гнида? – Хрипло кричал голос, явно принадлежавший командиру преследователей.
Сталкер прикрыл рот обеими руками, стараясь как можно дольше не дышать.
- Мы видели, как он забежал сюда. Честно! – Визгливо объяснялся какой-то боец.
- Да мне наплевать, что вы видели! – Взбешенно орал командир. – Ты сказал, что он забежал в это здание! Значит, если его здесь нет, ты будешь виноват в том, что мы его упустили! Ясно?!
- Да…
- Что? – В этот момент преследуемый попытался представить у себя в голове гримасу человека, произнесшего это слово, но в голову ничего не приходило.
- Так точно! – Произнес боец фразу, которую, наверно, его заставляли повторять много-много раз.
- Так-то лучше. – Похвалил его командир. – Ладно, что там с дверьми?..
Больше Робинзон ничего не хотел слышать, он откинулся назад, на мягкую постель, и закрыл глаза, мысленно благодаря Удачу и Интуицию за то, что хотя бы сейчас они повернулись к нему лицом.
Примерно через час он проснулся, хотя даже и не засыпал, так, задремал. Разбудила сталкера медленная мелодия, похожая на вальс, сопровождаемая тихим пением, похожим на нашептывание, будто кто-то пел колыбельную.
Сталкер вскочил, если так можно было назвать то, как он корчился на кровати, пытаясь вытянуть обомлевшую раненую ногу, чтобы встать. Опираясь перевязанными ладонями о постель, человек с трудом поднялся с кровати, и стал прислушиваться к разбудившему его звуку. Сердце колотилось в груди, мурашки пробегали по коже, а руки, изредка потиравшие обомлевшую ногу, нервно тряслись. Робинзон стоял, согнувшись, боясь сделать какое-либо движение, и уже понял, откуда исходит звучание. Мелодия пробивалась через стены второй комнаты номера.
Сталкер медленно подошел к двери, стараясь не шуметь, и потянулся правой рукой к ручке. Вдруг, он с неописуемым ужасом в глазах, увидел, как ручка опускается вниз. Человек отпрянул назад, еле удержав равновесие, махая в воздухе руками, и стараясь поставить раненную ногу на пол, будто альпинист, который слишком близко подобрался к обрыву, сделал один неверный шаг, и теперь находится на грани жизни и смерти.
Робинзон закрыл глаза, и снова открыл их, помахав головой в разные стороны. Дверная ручка была на месте, и преследуемому показалось, что он уже начинает потихоньку сходить с ума. Все эти погони, мрачные здания, смотрящие на тебя пустыми глазницами окон, с выбитыми стеклами и отсутствующими рамками, запертые двери, ранения, а теперь еще и странная музыка, источник которой находится в соседней комнате – все это слишком много для одного дня жизни простого сталкера. Человеку уже начало казаться, что за дверью, которую он собирается открыть, нет ничего… пустота, черное безграничное пространство. А может, это врата Ада? И за ними нет ничего, кроме муки и страдания? Это ждет преследуемого за дверьми?
Сталкера, передернуло, теперь ему не хотелось поскорее узнать, что находится в соседней комнате, хотя он и понимал, что любопытство вскоре возьмет верх, и человек откроет эти чертовы «врата».
Тяжело вздохнув, Робинзон крепко схватил ручку перевязанной рукой, не спеша, опустил ее вниз, закрыл глаза, и толкнул дверь вперед. Пройдя вперед пару шагов, сталкер продолжал находиться в неведении, сжимая «рычаг», открывший ему эти «врата». Человек решил, что, для того, чтобы не нагружать свой мозг догадками на счет этой мелодии и пения, и, самое главное, того, что их производит, он подумал о том, что за все время пребывания в гостинице он ни разу не видел паутины. А ведь наставник Робинзона говорил, что, если ее нигде нету, значит, плохо. Значит, есть, кому пугать пауков. Но еще он рассказывал, что в зданиях, где не пахнет дерьмом, ничего опасного нет, и туда можно не боясь за свою жизнь заходить. То есть, если отсутствует зверье, значит, пауки должны быть. Но в «Энергетике» он ни разу не слышал запаха чьего-то помета, но и паутина ему не встречалась. Неужели в постройке есть некий третий вариант, который заставил два предыдущих не располагаться в гостинице?! Но тогда, что это?
Сталкер открыл, глаза, готовясь к самому худшему, и потянувшись свободной рукой к кобуре пистолета. Перед ним открылась очень странная, слегка пугающая, и приводящая в недоумение картина: по средине комнаты стояла совсем новенькая радиола, крутящая музыкальную пластинку. Больше в помещение ничего не было. Робинзон подошел к издающему музыку предмету, и нажал на кнопку «Выкл.». Пение и мелодия вмиг стихли, но на замену им пришло какое-то журчание, доносившееся с ванной.
Человек вышел из комнаты с радиолой, и, прихрамывая, направился в туалет. Все это ему казалось слишком странным… неестественным. Совсем новенький музыкальный аппарат, включившийся сам по себе, колыбельное, пение, исполнителя которого сталкер, к своему счастью, еще не встретил, и это журчание.
Войдя в ванную, Робинзон обнаружил, что из крана во всю льется вода. Но как такое возможно?! Как?! Человек попытался закрыть кран, но поток воды не уменьшился, наоборот, увеличился. Преследуемый, уже ничего не понимая, метнулся к двери, но она опередила его, и захлопнулась сама, оставив сталкера в ванной. Робинзон начал колотить кулаками по древесине, выкрикивая что-то неразборчивое.
Комнату стала затапливать вода, льющаяся из крана, и, потеряв всякое понимание происходящего, человек достал пистолет, и выстрелил несколько раз в кран, надеясь, что хоть так заставит его закрыться. Но ничего не произошло.
Через несколько секунд после выстрела, в соседней комнате снова заиграла радиола, и зазвучало чье-то тихое пение.
- Да пошли вы! – Сталкер подставил дуло пистолета к подбородку, и изо всех сил надавил на курок. Прогремел выстрел. Ванную комнату забрызгало кровью, а вода насытилась багровым цветом. Робинзон совершил то, что задумывал в случае того, если его силы иссякнут и убегать от преследователей он уже не сможет – самоубийство».
- Вот и сказочке конец. – Закончив рассказывать очередную байку о Зоне, почесав затылок, устало произнес по-турецки сидящий на матраце сталкер, по прозвищу Алхимик. Хотя и знал, что многие его слушатели, а это вся, так называемая, деревня новичков, не верят его слова, и говорят, что все это выдуманное, он рассказал им эту историю, так как любил те заинтересованные взгляды зеленых, недавно прибывших в Зону парней, и наполненные раздражимостью, усталостью, глаза бывалых сталкеров, которым уже надоели его байки.
- Да врешь ты все, - Зевнув, сказал Спичка, который давным-давно расположился в деревне новичков, и удачно развивает свой бизнес. – Не верьте ему. Все его басни – ложь чистой воды.
- Ну, как знать, как знать, - Задумчиво произнес Алхимик. – Тебя же там не было.
- А ты будто был? – Озабоченно спросил Спичка.
- Я тоже не был там. Но все это мне рассказала Зона. – Сталкер раскинул в стороны руки, будто пытаясь обхватить что-то, встал с матраца, поправил свой слегка помятый камуфлированный плащ, и ушел во мрак, который окружил собравшихся возле еле горящего костра людей.