... - И не много тебе? Сталкер.
Я медленно, как-то тяжело, стараясь не упасть от веса тянущих меня к земле рюкзаков, повернул голову, пытаясь идентифицировать фигуру в брезентовом плаще, стоявшую у искривлённого шлагбаума.
Крякнув, я поправил спадавший баул на левом плече, которое уже начало затекать. На втором плече ещё походный рюкзак, в руке ещё один такой же. На груди сложенный АКС-74у, в простонародье прозванный «сучкой». Все рюкзаки были забиты под завязку различными мелочами, одеждой и патронами, но зато автомат - без магазинов.
Чёрная маска охранника скрывала нижнюю половину лица, на голове красовалась старая советская каска, хоть и обтянутая модным современным чехлом, но не узнать это грибовидное чудовище было невозможно. У меня у самого в рюкзаке их три штуки для продажи новичкам всяким.
Видимо мой внешний вид и отдышка начали напрягать не только меня, потому что охранник вдруг забеспокоился:
- Ты чего там толстяк? Не окочурься мне только тут!
Он, к слову, держал в руках что-то из серии Калашникова. В Зоне у влиятельных группировок стало странной обыденностью уродовать оружие и навешивать на него различные финтифлюшки. Прям как в каком-нибудь компьютерном «Таркове», разнообразие таких финтифлюшек поражало воображение, и обычную «сайгу» её хозяин мог преобразить до неузнаваемости. ДТК, прицелы, ствольные коробки, магазины на то, для чего нет магазинов, мушки разноцветные всякие. Поэтому распознать простой «калаш» я мог теперь лишь первично. Вот и простой мужик, стоявший на КПП у входа в «Росток» не отличался умом и сообразительностью: сам выглядел как огородное пугало в грязном, местами латаным ОЗК, а автомат в его руках напоминал циркового фрика со всеми этими ЛЦУ, фонариками, магниферами и прочим.
- Калашик? - вместо ответа, спросил я, тяжело дыша.
- Это «Витязь»!
Я удрученно покачал головой и, развернувшись, тяжелой поступью двинулся ко входу в бар.
- Там тележка есть! - вслед крикнул мне охранник. - Сразу возле первого корпуса, у стенки!
Даже не оборачиваясь, я с благодарностью махнул рукой.

Всё моё имущество было погружено на строительную, вымазанную штукатуркой и краской тачку, имевшую кривое рулевое колесо. До бара - ещё километр вглубь бывшего завода, а там пологий спуск вниз, ещё один КПП, охрана... А руки отваливались. Стёртые ноги болели, берцы казались двумя шлакоблоками, которые натирали ступни с усердием наждачного листа.
По пути я встретил нескольких сталкеров, один из которых, узнав меня, помог дотолкать злосчастную тачку до бара.
- Савелич, ты бы хоть КПК воспользовался, - сокрушённо бормотал старший сталкерской группы, которого, вроде, кликали Зверем. - Ей Богу, в твоём-то возрасте...
- И при моей-то массе! - ответил я товарищу, пытаясь унять отдышку. На лбу и лысине выступила испарина и я постоянно утирал лицо платком.
- А с сопровождением что? - поинтересовался второй ходок, имени которого я то ли не услышал, то ли он не представлялся. - Вы же, барыги, по одному не ходите.
- Сын твой барыга! - беззлобно огрызнулся я и махнул рукой. - А я - уважаемый торговец. Между прочим, на секундочку. И старше тебя. - я повернулся к Зверю: - А КПК в аномалии остался. Я его на проверку бросил.
«Бросить на проверку» - это значит в аномалию закинуть, чтобы проверить её радиус. Это значит, что у меня и болты закончились, и мусора под ногами не было. Я даже на секунду вспомнил, как та химера, вылезшая из развалин на Свалке, практически дышала в мой затылок. Тварь тогда словно играла: то разрывала дистанцию, то быстро сокращала, рыча и фыркая. А Зверю, конечно, я не старался рассказать всю историю от начала до конца.
- Ну ты даёшь, старый! - всплеснул руками старшой, пнув ботинком один из камешков на дороге. - Желторотикам всегда объясняют как компьютером пользоваться, что его холить и лелеять надо, а ты...
- А я жизнь свою спасал.
Третий сталкер, пыхтя кативший мою тачку, был самым молодым среди состава «дедушек». Сосредоточенное, взмокшее лицо, всё было покрыто прыщами от подросткового периода. На ремне висел грязный обрез, на спине - набитый доверху рюкзак. Молодой, если он ходит в группе, иногда играет роль вьюченного мула, на которого складывают всё барахло старшие. В этом случае он не ходит проверять аномалии и «разминировать» дорогу, и держится в середине группы. Им дорожат, ну или активно делают вид. Плавали в своё время, знаем.
- А на входе кто стоит? - спросил я в пустоту, когда мы уже подошли ко входу в бар. - На первой линии имею ввиду. А то не видел никогда эту рожу.
- О, не признал тебя, а ты уже в обиды, ваш величество? - усмехнулся Зверь. - Это из новеньких, уже в наряды по дежурству ходят. Проверенные. Тик-так позывной.
- А старший кто?
- Гемор.
Я кивнул. Гемор - или Геморрой - самый душный человек на Ростке. Как бывший военный, а также ещё бывший «долговец» вдобавок, он понимал язык мата и чётких приказов. Ходил гордо, с прямой спиной, едва ли не строевым, подборок вечно вверх, пытаясь на всех глядеть сверху-вниз. Ну-ну, при росте в сто шестьдесят пять-то. Но в стрельбе, храбрости и стратегической грамотности ему равных не было, факт. Эдакий боевой карлик бывшего «Долга». И лучше ему на входе не попадаться без специального «пропуска», который он же и ввёл.
Тачка, наконец, пересекла порог ангара, в котором и располагалось заведение Арчи, человека, принявшего на себя хозяйство небезызвестного Бармена.
Я оглядел родные стены, поводил носом, ощущая затхлый запах мяса на углях, перемешивающийся с амбре затхлости и пота, и облегчённо выдохнул.
Я - дома.