Со слов очевидца: "Идешь вечером, голодный, промокший, мечтаешь быстрее добраться до лагеря. Патронов нет почти, воды тоже. С болот туман поднимается, жуткий такой, как будто в него свежая кровь пролилась. Снорки совсем рядом мекают, но знаешь, что не учуяли еще тебя, а то бы не мекали, а ревели. Над головой летает кто-то, даже крылом капюшон задевает изредка, дразнит будто. А кто - непонятно, ни птица, ни летучая мышь. И вот, в очередной раз смахнув пот со лба, вдруг видишь ее - избушку эту. Только что пусто было, и вот на тебе - дом! Стены видать, что крепкие, крыша тоже цела. Из трубы дым идет, и даже через "намордник" чуешь, что едой пахнет. И как-то не думаешь, что нету тут никаких домиков уж давно, не живут тут люди. И, значит, дверь открывается, на дорожку свет желтенький падает, и тень. От НЕЁ. Женщина на пороге стоит, в сарафане длинном, на плечах - шаль цветистая, волосы русые в косу собраны. И так, значит, кланяется плавно, улыбается, рукой белой манит - мол, заходи, чего встал, как пень. И что ты думаешь - идешь, как миленький. Она привечает, как родного, сапоги помогает снять, воды умыться поднесет, и все расспрашивает ласково, что да как, да не устал ли, да сильно голоден ли. Потом усадит тебя за стол, снедью заставленный, станет потчевать, да глядеть в самую душу глазищами своими синими. А ты ешь, да нахваливаешь, а вкуса ну совсем не чуешь, будто опилки жуешь. Но это потом уж вспомнишь, а тогда будет казаться, что вкусно все, как домашнее. А потом она тебя спать с собою рядом уложит, ласками задарит - сказка, да и только! Зато, когда очнешься, худо будет. Ни снаряги на тебе, ни карабина, ни сапог. Голый, один,только небо над тобой серым дождичком плачет. Как хочешь, так и живи, а избушки той больше уж не увидишь." Полагают, что это своего рода аномалия, и встретиться такая ловушка может в любой части Темной долины, даже близ сталкерского лагеря, всегда в темное время суток. Случаев, когда ее видят группы от двух человек, не замечено.
Веревка то и дело цепляется за кусты и стволы деревьев, натягиваясь, давая иллюзию долгожданного освобождения из "клетки". По "внутренним часам" наемника прошло уже много часов хождения по этому темному лесу, а ночь все стоит на одной точке - полночь, и кажется, что природа забыла о таком явлении, как утро. И тишина, гнетущая, давящая на плечи, неестественная, так и хочется проверить, не заткнуты ли уши ватой. Изредка эту тишину нарушает негромкий смешок, почти неслышное "хи-хи", раздаваясь из пустоты то справа, то слева, а то и сразу отовсюду.Стихнув, превращается в назойливое эхо, а затем девичий чистый голосок резко обрывается, будто врезавшись в глухую стену. И снова - тишина. -Стоять! На этот раз голос далеко не такой нежный, как у невидимой обитательницы аномальной избушки, и подняв голову на окрик, Грей видит перед собой сталкера, без противогаза, лишь прикрывает нижнюю часть лица черно-коричневая арафатка. Дуло винтовки, обманчиво-небрежно вскинутой к плечу, внимательно уставилось на найма, равнодушное, в любой момент готовое выстрелить смертью. Должно быть, Джейсон нарезал круги уже достаточно долго, ибо сам не заметил, как провалился в состояние, близкое к бреду наяву.Тряхнув головой, увидел наконец, что пространство вокруг уже не давит полночной тьмой, а сереет утренним туманом, а проклятой избушки нет и в помине. Пришелец мог бы пристрелить найма, если бы хотел его смерти, еще несколько минут назад. Но не убил. И, похоже, что и сам озадачен внезапным появлением человека из ниоткуда.
Вы все в том же лесочке, утро, сколько дней ты тут бродил, не знаешь и сам. Сталкер не проявляет признаков агрессии, а наставленное на тебя оружие - лишь мера безопасности, это и без слов понятно. Далее - никакой избушки нет, сгоревший вертолет на месте, люди не вернулись, вещи, что собрал Грей - на месте. Электроника не работает по-прежнему, но из леса можно выйти спокойно.
А круги все не заканчивались. Раз за разом парень проходил до боли знакомые участки. Казалось, он мог уже с закрытыми глазами пройти весь этот промежуток леса и ни разу не наткнуться на преграду. Но пробовать не стал, ситуация не располагала к подобным шуткам. Тем временем, темнота вокруг все сгущалась. Она будто пожирала недоступную для прохода часть леса, закрывая ее черной непроглядной завесой. Вместе с тем, из разных сторон начали доноситься странные звуки, которые со временем переросли в ехидный девичий смех. И голос этот, несмотря на свою искаженность, точно принадлежал особи женского пола, что, вероятно, являлась либо хозяйкой, либо просто "жительницей" этого места. И ей, судя по всему, было смешно наблюдать за тщетными потугами наемника избежать участи своих товарищей. Но Джейсон, слава богам, был непреклонен. Он понимал, что "хозяйка" этого и добивается. Она ждала, пока у парня окончательно сдадут нервы и он придет к ней в гости, разбираться. Будучи человеком спокойным и рассудительным, Джей не мог повестись на такого рода трюк, а посему, пытаясь игнорировать этот уже поднадоевший смех, продолжал бесцельно бродить по сторонам, пока, наконец, не обессилел. Припав у дерева, к которому была привязана веревка, он печально вздохнул и посмотрел в сторону избушки. В окне, то и дело, появлялся силуэт, который взмахивал рукой, мол, заходи, не бойся, и тут же исчезал. И каждый раз этот силуэт заставлял парня содрогаться, ибо он ждал, что эта тварь выйдет из своей чертовой избушки и утащит его туда же, куда и его товарищей. Собственно, именно из-за этого силуэта он не мог ни уснуть, ни нормально отдохнуть. Даже перекусить нормально не мог - постоянно прерывал этот чертов смех. И так продлилось черт знает сколько часов. Наемник набил уже пару сотен, если не пару тысяч, кругов в этой чертовой аномалии, так и не найдя злосчастный выход. Свои припасы он уже давно израсходовал и теперь принялся за запасы товарищей. Впрочем, у оных их совсем не было, ибо те надеялись на быструю "поездку" туда и обратно. А получилось оно вот как... В общем, через некоторое время ни еды, ни воды более не оставалось, а выхода все не предвиделось. Вещи своих товарищей наемник попытался запрятать под одним из поваленных деревьев, оставив рядом небольшой знак в виде буквы "J", выцарапанной на стволе другого дерева. Таким образом, если каким-либо чудесным образом остальные наемники выживут - смогут найти свои вещи. Однако, их ПДА с документами, в отличии от спутниковых телефонов, Джейсон забрал с собой, ибо так указывал протокол для подобных ситуаций. Забрал он также, зная, что даже если и выберется - придется топать одному через всю Зону, где каждый сталкер с радостью нашпигует свинцом наемника, снайперскую винтовку и арафатку марксмана отряда вместе с боеприпасами и запасными магазинами. Благо, у оного оставался второй карабин, который он мог использовать. Закончив прятать вещи павших соратников, он в очередной раз перепроверил свое снаряжение, а затем, в последний раз окинув чертову избушку взглядом, вновь двинулся в путь. И все по новой. Один круг за другим, десяток за десятком, сотня за сотней. Останавливаться более было нельзя - смысла не было никакого, а посему - он продолжал шагать. И леший знает, сколько он так ходил. Так или иначе, через n-ное количество времени, когда наемник почти выдохся и чуть было не потерял веру в себя, раздался голос. Нет, не голос той девки, а грубый - мужской. На секунду замерев, парень, не поднимая взгляда с земли, нахмурился. Что, уже крыша съехала, да? - подумал он про себя, прежде чем поднять глаза вверх. Но нет. Крыша оказалась на месте, а перед ним стоял сталкер. Ну и нельзя было опустить такую важную мелочь, как направленная в лицо наемника винтовка. Облегченно вздохнув, Джейс развел руками в стороны, дабы его ненароком не застрелили. Поняв, что сталкер его стрелять не собирается, парень устало упал на коленки и обернулся назад - там все еще лежал обгоревший вертолет, но вот избушки было не видать. И это несомненно радовало. Однако, надо было разобраться со сталкером. Оный наверняка уже понял, что Джейсон - не местный, а значит риск словить пулю был все еще велик. Ударив себя пару раз пальцами по губам и мотнув головой, он попытался объяснить бродяге, что не может говорить (на самом деле может, просто языка не знает). Всяко лучше было притвориться немым, нежели лепетать на незнакомом тому языке. Сталкер, к счастью, сразу понял Джейсона, отчего удивленно спросил "Немой что-ль?". Грэй отрицательно качает головой и показывает, что все слышит и понимает, просто не говорит. Далее последовало несколько вопросов формата "Кто, откуда, зачем пришел?", на которые Джейсон отвечал жестами как только мог. Единственное, что точно ему удалось донести до бродяги, это то, что он только что вылез из аномального пузыря. Собственно, на этом их увлекательная беседа могла считаться законченной. Вызнав у сталкера, где они сейчас находятся, наемник в очередной раз выбрал направление и пошагал в сторону Периметра. Благо, был он относительно недалеко. За несколько часов ходьбы, с условием, что аномалий не будет много на пути, можно было добраться до места.
Волкодлак стоял в комнате с деревянными стенами, в которых то появлялись, то пропадали различные двери. Крыши над головой не было – только алое зарево бушующего Выброса. В одной стене появилась металлическая дверь к Сидоровичу, но за прилавком торговца сидел Дубов, силой мысли вколачивая гвозди вокруг странного вида конус с многочисленными гранями. Но парня заслонил Фикус. Сталкер взял в руки этот конус и начал рассматривать его, периодически подбрасывая в воздух. - Чертовщина какая-то… И за это – 150 штук!? - удивился бродяга и, превратившись в пепел, улетучился куда-то сквозь стену. Справа от себя Волко услышал утрбное рычание. Повернувшись на звук, сталкер увидел матерого слепого пса, впившегося в горло Гансу. Оторвавшись от своего занятия, слепец поднял морду и, оскалившись, голосом Сидоровича произнёс: - Иди в поле, к одинокой избушке. За полдня обернешься, я тебе говорю. - Откуда, мать твою, в Долине одинокий домик!? – не обращая внимания на разорванное горло, неуловимо знакомым голосом высказался лежащий под собакой Ганс. На что слепец еще раз зарычал, но на этот раз громче и грубее.
Прямо как тот огромный пёс.
Максим очнулся и открыл глаза. Взгляд уперся в стену из брёвен, будто бы сталкер лежал в обычном сельском доме. Изба… От этой маленькой мысли голова Волкодлака взорвалась тысячей огней, которые, по ощущениям, обожгли всю внутреннюю площадь черепной коробки. Сама собой метнувшаяся к голове рука только усугубила ситуацию. Застонав, Волко замер, пытаясь прийти в себя. Сталкер пролежал минимум десять минут, без малейшего движения, без малейшей мысли. Вскоре ожидание начало приносить плоды – время, этот величайший доктор, каплями стало возвращать в сталкера жизнь. Сначала маленькие мысли. Изба… Потом более связанные. Пепел. Что-то сгорело. И еще. Сгорела изба? Нет, что-то другое. И еще.
В следующую секунду сталкера словно из ушата окатило – последние воспоминания водопадом хлынули в ослабленное сознание Максима. Не безболезненно, конечно, но головая боль слегка ослабила хватку, так Волко сумел выдержать. Сталкер быстро перебрал последние воспоминания. Странный лес. Изба. Аккуратное исследование. Пропажа двери. Фикус превращается в пепел. Рык огромного пса. Тьма.
«Фикус превращается в пепел»… Максим застонал, отрицая воспоминание. Он не поверил в смерть друга: слишком непонятной, неправдоподобной она была. Но в тоже время, в душе Волко понимал: большинство смертей в Зоне именно такие.
Хотя бы слегка придя в себя, Волкодлак аккуратно, упираясь в стену, сел. Оказалось, он действительно в избе, но не в той, куда они пришли с Фикусом. Ещё живым Фикусом. Циник в голове Максима оказался живее всех живых. Волко слегка мотнул головой, отгоняя мысль, и осмотрелся. Вещи в разгрузке на месте, рюкзак и автомат лежат под скамьёй, на которой лежал без сознания сталкер. В единственной комнате избушки, будто прямиком из начала ХХ-го века, стоял еще и стол с накрытым обедом на двоих. Но в тоже время никого вокруг. Даже насекомых.
Потянувшись к рюкзаку, Максим достал фляжку с вином и шоколадку. Говорят, кому-то помогает от головы. Отломив кусочек плитки, сталкер через силу съел шоколад и запил это дело вино. Но в горло ничего не лезло, так что Волкодлак, спрятав бесполезные в данный момент продукты обратно, надел рюкзак и повесил за спину автомат. В руке появился пистолет – сейчас сталкер мог передвигаться только упираясь в стенку. И только единственная мысль поселилась в голове: «Надо выбираться. И не важно, где я».
Повинуясь внезапному порыву, Волко достал болт и навесом просил его на стол. Самый надежный детектор аномалий спокойно пролетел по воздуху и с тихим всплеском упал в кувшин с каким-то напитком, разбрызгав пару капель. Второй и третий болты с тихим стуком отскочили от стен, сигнализируя сталкеру, что всё реально, что окружение - не мираж. Фыркнув, Волко еще раз оглянулся и очень медленно, чуть ли не обнимаясь со стенкой, двинулся к маячившему входу на другом конце избы. Надо выбираться. Death waits for the slightest lapse in concentration.
Никто не мешал сталкеру покинуть дом. Дверь открылась, едва только Волко ее коснулся, и то, что он увидел за дверью, его вовсе не обрадовало. Снаружи бушевал выброс. В открытую дверь хлынули многоголосый вой, дикий свист, рев и бешеный ветер, сбивая сталкера с ног. Он успел заметить, что небо стало кроваво-красным, будто облитым свежей кровью, и кипят на этом фоне черно-зеленые облака, вспухают, опадают, тают и вновь растут с неестественной скоростью, и короткие вспышки молний чертят в них зигзаги и ломаные линии. Голые, перекрученные ветви черных деревьев застыли неподвижно, словно пронзая небеса острыми сучьями-пальцами. Лежа на полу, пытаясь захлопнуть дверь, Волкодлак услышал девичий голос, голос этот звал его по имени, и исходил из дома, странным образом перекрывая голос выброса, хоть и звучал негромко. Дверь захлопнулась, и бешеные вопли разыгравшейся стихии стихли, как ножом отрезанные. Уютную тишину нарушают лишь мерное тиканье старинных стенных часов да возня молодой женщины, что снует около стола, наводя завершающую красоту накрытому к ужину столу. - Ну что же ты, Максим? - вновь обратилась хозяйка дома к своему "гостю", ласково поблескивая синими-синими, как летняя ночь, глазами. Что-то случилось с сознанием сталкера. На время он словно забыл, кто он, где и что тут потерял. Ему уже не кажется странным ничего, что происходит в этом доме, и он, слабо улыбнувшись, скидывает рюкзак и идет к столу, садится на удобный стул, всерьез собираясь поужинать в компании этой девушки. Но где-то в закоулках его измученного болью мозга все же теплится какая-то мысль, тревога, беспокойство, но это чувство начисто перебивает голос хозяйки дома. Он слышит то, что она говорит ему, улыбаясь приветливо и подвигая к нему поближе то тарелку с огурчиками, то чашку со снежно-кремовой сметаной, то погладит по руке, едва касаясь прохладными пальцами. Он слышит, но запомнить не может ни слова. Они падают в его сознание, проходят как бы насквозь, не задерживаясь, и оставляют после себя лишь чувство безмятежного покоя. И вот звучит последняя фраза синеглазой- - Твой друг нашел то, что вы искали. Если хочешь, чтобы он и дальше жил, возьми эту вещь и положи на дороге, что вы зовете Вороновой тропой, у подножья острого камня. А потом скажи тому, кто велел принести эту вещь ему, чтобы не лез больше в мои дела. Только обязательно скажи! - и ее глаза сверкнули совсем неласково, а у Волко вновь разболелась голова, до тошноты, до черноты в глазах. Он очнулся от того, что кто-то тряс его за плечо, вокруг царит темнота, а голос Фикуса все твердит и твердит на одной ноте- - Волко! Волко! Да очнись уже, ну! Они снова вместе, в подвале того самого заброшенного дома, и Фикус, заметив, что его напарник очнулся, радостно показывает, держа на раскрытой ладони, тот самый злополучный "конус"...
