Знаю, что моего персонажа не могло быть в Беслане, в Управлении "А" и все прочее прочее прочее... Но в конце концов, это же параллельная вселенная? Так что можно же? И да, я знаю, снаряжение слишком буржуазное, понимаю. Если же анкета вас как то огорчит или покажется сухой на эмоции и моего персонажа, я могу дописать ещё, хотя мне кажется, здесь довольно хорошо соблюдена граница между эмоциональным нытьем и делом
1.
Степанов Олег Валерьевич. (Рюрик. Прозвище было придумано в попытках. Не имея толковых случаев в Зоне, казусов и эксцессов, сталкеры дали мне эту кличку за мою щепетильную натуру, сочетающую в себе немецкую практичность ко всему на свете и русскую приверженность традициям вкупе с любовью к родине)
2. – Тактические навыки - Навыки стрельбы - Медицинская помощь - Физическая подготовка - Умение прыгать с парашютом - Ориентирование на местности - Навыки рукопашного боя - Знания в области истории и математики
3.
38 лет, 26 июня 1975 года, 80 кг, 184 см. Лицо по сути приятное, не то чтобы все девки падали от него штабелями, но отвращения не вызывающее, и даже создающее легкий шарм, который, однако, не совсем уместен, когда дело доходит до злости. Прямые губы, оканчивающиеся двумя ложбинками, светло-карие глаза, вполне подходящий для такого лица нос горбинкой, темно-каштановые волосы, приобретающие на солнце буро-русый оттенок. Уши приземлены к голове, отчего практически не привлекают внимания, подбородок постоянно с легкой щетиной, которая даже немного идет. Телосложение отменное, физические показатели безупречны, и обусловлено это не упорными тренировками, а упорной шлифовкой и оттачиванием, которым меня подвергали за все время моей службы. Хотя, конечно, до службы в ВДВ и «Альфе» мои показатели тоже были не скромными.
4.
По характеру чистый педант и немец. Ну вот вылитый. Преобладание флегматической натуры с вкраплениями сангвиника довольно эффективно, но и не лишено своих недостатков, которых, кстати, немало. Начиная с плюсов, можно выделить полную отдачу делу, концентрацию, ответственность и живость, которые являются решающими факторами моей службы. Начальство любило меня за такие характеристики, а так же за блестящий ум, который мне, конечно, был и не нужен, но зачастую помогавший во многих операциях. Из минусов, естественно, можно взять серьезность в бытовых ситуациях, неспособность вести интересный и живой диалог с людьми, постоянную усталость из-за чрезмерных нагрузок не только на тело, но и на умственную часть тоже. Но все же есть еще одна сторона, которая дает мне очень хороший повод хоть иногда, но гордиться собой – уважение к своим корням. Любовь к родине, какой бы она не была, патриотизм и желание быть частью истории страны – вот что по-настоящему помогает мне, когда дело доходит до внутренних терзаний и размышлений о вечном. Есть лишь одна боязнь – боязнь оступиться. Потерять равновесие, не знать что делать. Понимать, что ты запутался в ходах и твой следующий шаг может стать провалом. Нет ничего хуже загнать себя в тупик и осознать это в последний момент. И страх этот не простой, а духовный, и иногда он бывает даже страшнее, чем обычный.
5.
– Рюкзак «Силач» - Модифицированный КЗС-М в камуфляжной расцветке, доведенный до четвертого класса защиты путем вставления дополнительных бронепластин - Автомат АЕК-973 с коллиматорным прицелом российского производства - МР-448 «Скиф» - Разгрузка Тарзан М32 - КС-23 - Противогаз Панорамный Модифицированный (ППМ-88) и три фильтра к нему - Шлем 6б27 с ушками и камуфляжной накидкой - Балаклава (надета) - 6 заряженных магазинов для автомата, еще 2 россыпью в рюкзаке - 2 заряженных обоймы для пистолета, одна россыпью - 6 патронов для дробовика - Теплые штаны, свитер, двое трусов, две пары носков - Крепкие берцы - Детектор аномалий - КПК - Три банки тушенки, хлеб, питьевая вода (1,5 литра), плитка шоколада, галеты - Один ИРП-Б - Армейский спальный мешок - Спички, веревка, проволока - Три АИ-2 и одна АИ-4, два бинта, жгут, ватные тампоны - Саперная лопатка - Туалетная бумага - Валюта (на ваше усмотрение, мне много не надо. Пожрать да патронов токма)
6.
Где я повернул не туда? Нет, я не то чтобы… Нет, я доволен своей жизнью. Был. До определенного момента, до приезда в Зону, до поступления на службу, но… Но в какой момент все пошло не так? Когда я мог выбрать то, что оставит меня на Большой Земле и быть довольным? Какие махинации действий я должен был предпринять, чтобы всего этого не случилось? Было ли это во время службы в «Альфе», или уже после? А может даже еще раньше, при призыве? Я не знаю… Я боюсь ошибиться, не хочу принимать ложь за константу, за точку времени, в которой все решилось… Я боюсь, я впервые после стольких лет опять боюсь… Но наверное, лучше начать с самого начала.
*** Я родился летом 1975 года, во Владивостоке. Оно выдалось довольно жаркое, поэтому ничего не омрачало моего рождения. Мой отец, Степанов Валерий, был учителем истории, а мать, Степанова Елена, работала бухгалтером городской администрации. Это, наверное, и повлияло на мое обучение, точнее, на мои самые любимые предметы. С детства я рос довольно крепким и здоровым, родителям это конечно было в лесть, но они все сильнее подозревали, что я вырасту простым спортсменом без какого-либо ума, поэтому они решили взяться за мое умственное воспитание. Еще когда я ходил в садик, отец уже приучал меня истории, которую я тогда терпеть не мог. Он не понимал почему, а я не понимал, зачем он меня ей учит. Позже конечно она стала моей ипостасей, но именно тогда она вызывала у меня дикий ор и плач, когда отец снова принимался за книжку. Матери же повезло больше. Не знаю почему, но азы математики мне дались чертовски легко. Мне не было в тягость решать самые легкие на тот момент задачки, потому что я не чувствовал никакой преграды в их решении. Это было словно играть в игрушки, потому что ты знаешь например, что у твоего вертолетика две лопасти, а не три. Так же и в математике, когда ты решаешь, то знаешь что должно быть так, а не как-то иначе. В конце концов, детство закончилось. Я вступил на пору подростковых изменений, находясь уже в 6 классе. Учителя меня хвалили, не все правда, но многие из тех, чьи предметы я любил и отдавал себя на их изучение. История начала вклиниваться в мои любимые предметы, и в классе 9 уже стала доминирующим. Но была одна проблема. Не столь важная для учебы, но очень душетрепещущая. Я был изгоем. Не в том смысле, что меня били, нет. Просто... Никто не хотел со мной общаться, я был слишком серьезен и недосягаем для их мозгов. Когда они предпочитали выпить и покурить, я предпочитал погулять, когда они начали строить отношения, я начал задумываться о будущем. Я был далек от них, и они были далеки от меня. Все те ценности, что пропагандировали им, не были пропагандированы мне. Я не считал нужным и интересным пить, курить, разбираться в машинах или гоняться за девками. Нет, конечно, я не был девственником. Как и все, я тоже иногда начинал встречаться, и дело временами даже доходило до секса, но… Мне это было не нужно, и любые отношения скатывались в никуда. В конце концов, я понял, что это не мое, и поэтому я обратил внимание на учебу. И хотелось мне учиться в центре нашей страны – в Петербурге или Москве. Я начал готовиться к этому, попутно выбрав тот предмет, что был интересен мне больше всего – историю. Обучая себя, я стал замечать, что влечет меня туда что-то еще. Что-то непонятное, но откинув эти мысли, я обучался дальше. После 11 класса, успешно сдав вступительные экзамены в Петербурге, я поступил на исторический факультет, на бюджет. Мои родители были горды за меня, и больше всего был горд мой отец, который даже как-то сказал мне: «Я знал что ты это сделаешь. Вот всегда знал. И пусть ты даже ее не любил, вон, смотри как все обернулось». И мне было приятно. Мне действительно было приятно и интересно обучаться там. Пять лет пролетели как в один момент, я закончил обучение с красным дипломом и стал бакалавром. Мое будущее для меня было расписано в прекрасных красках – найти интересную работу, может быть даже стать преподавателем в этом институте, завести семью, заиметь дом. Все это могло стать реальностью. Могло, но не стало. После обучения меня призвали на службу. По моим показателям и здоровью, мне было предложено пойти в десантуру, да еще и уже в офицерский состав, благо я закончил военную кафедру. Я подумал некоторое время, и, в конце концов, согласился. Это стало отправной точкой. После этого момента жизнь моя изменилась.
*** Два года в ВДВ меня изменили. От привычного мировоззрения идеалиста остались только шмотки и обрывки. Каждый день представлял из себя суровое испытание, каждый прыжок с парашютом давался не легко, каждый спарринг был по своему сложен. Я не был идеалом. И я давал промашки, и меня одолевали на спаррингах. Но я не сдавался. Мне стало невыносимо желанно одолеть всех, кто выйдет против меня. Мне хотелось доказать себе, что я не зря пошел сюда, и что я могу здесь быть. Каждый день тренировки, нагрузки, обучение. Стрельба, оказание медпомощи, прыжки с парашютом. От одного вида полигона уже начало воротить, спарринг становился все сложнее, побеждать было все труднее. Тактическая подготовка, физические нагрузки. День сменял день, а репертуар оставался все тот же. Все тот же, но не менее сложный. Два года прошли. Я вернулся обратно на гражданку. Но привычный идеальный мир остался позади. Сейчас уже не было тех мечтаний, что сопровождали меня после окончания учебы. Сейчас была лишь усталость и зарождающийся страх. Страх перед будущим. Я не знал что делать. Я не знал, куда податься. И именно тогда мне поступило предложение пройти смотр на вступление в «Альфу», или, официально, в управление «А» ЦСН ФСБ. Я не ожидал этого. Более того, мне казалось, что это чья-то шутка. Я был наслышан об этом спецподразделении, но представить, что меня позовут туда, было чертовски сложно. Но все же, меня позвали. И после смотра… Я был принят. Дальше все пошло как и прежде, но гораздо труднее и опаснее. Начиная с 2001 года, я участвовал во многих операциях спецподразделения, в основном в Чечне. Антитеррористическая деятельность тогда только разворачивалась, поэтому я был довольно юн и зелен в вопросах освобождения заложников и подавлении террористических группировок, но я набирался опыта не по дням, а по часам, поэтому довольно скоро я уже влился в ряды напарников, зарекомендовав себя как ответственного и надежного бойца. Но все когда-нибудь заканчивается. Закончилось это и для меня… У меня был друг Слава. Хотя, поначалу мы друг друга не полюбили. Я был слишком серьезен, а он был довольно весел, поэтому мы не находили общий язык, но… Позже, после нескольких операций, мы стали довольно близкими друзьями. Еще позже наша дружба переросла в крепкую мужскую взаимовыручку. Мы довольно часто совместно выезжали в командировки на Кавказ, участвуя в спасении заложников или ликвидации террористических бандформирований. Закончилось и это… 1 сентября 2004 года… Небезызвестная дата, захват террористами школы в Беслане. Наше подразделение было отправлено туда, совместно с бойцами из управления «В». Три дня. Чертовых три дня… 334 погибших человека, половина – дети… После этого я понял – нет ничего ужасней, чем невозможность спасти жизни тех, кто на тебя надеется, кто молится на тебя, прося вывести их из этого ада… А ты не можешь… Ты не можешь… В тот день погибло трое наших ребят, плюс еще семь ребят из «Вымпела». Среди них был Слава. Слава, с которым мы бок о бок прошли несколько операций, Слава, который стал единственным моим другом, Слава, который один из первых пошел на штурм… На его месте должен был быть я, а не он. Я должен был получить пулю, а он вернуться обратно к семье. Но этого не случилось. Случилось наоборот. Я оставался в «Альфе» еще два года. Последней моей операцией стал Хасавюрт в 2006 году. Практически спустя два года после Беслана. После этого я подал в отставку. Отпустили меня без проблем. Было понятно из-за чего я ухожу. Но вот проблема - идти мне было некуда. Я устроился в частную охранную организацию. В конце концов, это единственное что я умел. На работу по специальности меня бы уже не приняли, а искать что-то более презентабельное было бессмысленно. Так лениво тянулись два года. Небольшие стачки с алкоголиками на объектах, постоянное безделье. Я не терял свою форму, но каждый день становился все скучнее. Мне было невыносимо жить без цели. Дом стал мне отвратен. Жил я во Владивостоке, в доме родителей, которые, к тому времени, уже умерли. У меня не осталось никого, жизнь проходила впустую. Но так не должно было продолжаться все время. Бывшие сослуживцы знали о моем положении, поэтому дали мне возможность начать жить снова. Они понимали, что к ним я не вернусь, но и что без автомата в руках я ни на что не годен они понимали тоже. Они сообщили мне о Зоне. Не намеренно, а завуалировано намекнув, что это за место. Не объяснив ничего конкретно, мне дали общие представления, что там очень опасно и постоянно пропадают люди; что там творится всякая чертовщина. У меня не было ничего, за что я мог вцепиться, чтобы остаться дома. Поэтому я отправился в ЧЗО, даже не предполагая, что меня там ждет, и уже не имея желания возвращаться обратно. Дом я продал, как и большую часть собственности, оставив только старый дачный участок своих родителей, на котором я любил бывать летом. Через несколько дней я уже стоял на пороге Зоны Отчуждения, желая попасть внутрь и не имея даже малейшего представления, что меня ждет.
*** И тут… Тут все изменилось. Перешагнув границу мира и этого чудовищного места, с автоматом в руках и обычным респиратором, я понял – обратно я уже не вернусь. В другом, том мире, делать мне больше нечего, а это место… Это место меня уже не отпустит. Мысль эта испугала меня до шокового состояния, но в то же время принесла то самое желанное успокоение, которое я не мог найти последние четыре года. Я не мог понять почему, но тут я чувствовал себя как дома. И хотя теперь слишком громко раскидываться этими словами, учитывая, что тебя может размазать и размельчить на каждом шагу, тогда это было так же обыденно для меня, как сказать, что я Олег и я умею стрелять. Сначала было трудно. Каждый день приходилось смотреть в оба, пугаться от страха и продолжать двигаться. Стоять на месте было так же опасно, как бегать. Было опасно все. Но вскоре стало легче. Нет, ничего не исчезло, странные аномалии и чудовищные мутанты все так же продолжали шнырять подле тебя, готовясь принять в жертву твою собственную голову, но по крайней мере прошло уже довольно много времени, чтобы начать понимать законы этого места и все то, что помогает тебе выжить. Сталкеров становилось все больше, артефакты текли рекой за Кордон, ученые нехило платили за каждую находку, которая имела хоть какие-то полезные свойства. Немало в нашей братии полегло, немало было растерзано мутантами и немало просто пропали без следа. Зона начала показывать, кто хозяин, а кто непрошенный гость. Но хотела она того или нет, ей приходилось понимать, что сталкеры стали такой же ее частью, как мутанты или аномалии. Вооруженные противостояния начали принимать все более широкий характер – военные стали устраивать рейды, сталкеры готовились к обороне своих рубежей. В Зоне стали появляться таинственные люди и не менее таинственные организации, которые стали пропагандировать те или иные цели. Среди них выделились три основополагающие – Монолит, Свобода и Долг. Противостояние между ними начало набирать все более широкий характер. Сталкеры шли под крылышко Свободы или Долга, причем им совершенно было не важно каковы их цели, большинству просто нужна была снаряга и еда с жильем. Через некоторое время, я стал долговцем. Начинал я пусть и не с самых низов, но до мало-мальски важной позиции мне было еще далеко. Однако, впереди у меня было много времени, и много возможностей, поэтому бывшему «альфовцу» стать важной составляющей группировки большого труда не составило. Дальше… Дальше началось невообразимое. Война между группировками наконец-то вспыхнула. Я был командиром одной из разведгрупп. Наша деятельность была связана с устранением отдельных частей противника и сбором информации об их дислокации. В моем распоряжении находилось семь человек. Все, что мы делали, оставалось только в узком кругу лиц – наш отряд, Крылов и верхушка группировки. Задачи перед нами иногда ставились серьезные. И в одной из таких – поиск документов в лабораториях Янтаря – мы потеряли своего первого человека, Стрижа. Дальше, словно спущенная стрела, мы стали терять по одному человеку в месяц. То ли это был рок судьбы, то ли Зона играла с нами. Это было непонятно, но вскоре в живых остался только я и Шнур. На этом череда смертей прекратилась, но и разведотряд из нас больше существовать не мог. Нас дислоцировали обратно в штаб. Который вскоре был атакован военными. Нам пришлось сдать позиции, отойдя к бару «Сто Рентген». В целом, это был довольно удачный ход с одной стороны и не очень с другой. Мы контролировали бар и имели с этого немалую прибыль – с одной, а с другой – логово наемников, прямо близ нас. Не слишком приятное соседство. Хотя, по крайней мере, у нас всегда появлялось пополнение, зачастую благодаря сталкерам из бара. Позже, намного позже все опять изменилось. Наши основные силы были уничтожены в войне со Свободой, как и их тоже. Монолитовцы начали поход против нас, поэтому мы отступили на Кордон. Не все конечно, фанатики нашей идеологии стояли до конца, но самые разумные поспешили занять последний рубеж обороны, благо военные в это время были на нашей стороне. Бар был сожжен, как и наша база. Не осталось ни одной группировки, что могла соперничать с Монолитом – только военные. И даже они уже готовились давать отпор чудовищной силе этих безумцев, как вдруг произошел Выброс невероятной силы. Все, кто был дальше Кордона, умерли. Сеть Че пополнилась сотнями некрологов. Лишь чудом нам со Шнуром удалось выжить. Возрождать группировку не было смысла. Единственными, кто мог существовать в Зоне, стали сталкеры. Никаких лагерей. Никаких баз. Для меня это было дико. В конце концов, даже к этому мы приспособились. Мы начали брать заказы у торговцев, чтобы хоть как то но держаться на плаву. Одно из таких заданий мы получили три дня назад, у странного типа в баре «Comaroe». Ничего необычного, найти документы и принести обратно. Вот только одна небольшая помарочка – документы находились на Диких Территориях, в административном корпусе, у какого-то менялы. И отдать ему нужно было флешку, которую дал нам этот наниматель. Задание мне не понравилось сразу, но кто же знал что так обернется. Как? А так, что сейчас мы прячемся на верхних этажах Ростка, которые являются для нас единственным спасением от шайки сраных бандитов, прочесывающих все вокруг. И бандиты эти ищут ту флешку, что дал нам этот сраный тип в баре. Как же я люблю все это.
И да, я знаю, снаряжение слишком буржуазное, понимаю. Если же анкета вас как то огорчит или покажется сухой на эмоции и моего персонажа, я могу дописать ещё, хотя мне кажется, здесь довольно хорошо соблюдена граница между эмоциональным нытьем и делом 
