Очередной вызов оторвал от лёгкой дремоты, которая уже начинала овладевать сознанием и погружать меня в сон. Мне, молодому практиканту, было совсем не привычно дежурить по ночам в региональной больнице, после первой недели вот таких вот дежурств, у меня уже начали появляться еле заметные мешки под глазами и проявляться первые признаки недосыпа. Зато работа в дневную смену меня полностью удовлетворяла, после рабочего дня оставалось ещё целых шесть часов блаженного отдыха, после чего, меня ждало не менее блаженное погружение в сон. Жизнь студента мединститута редко радовала меня какими-нибудь необычными событиями, радостными встречами или просто хорошим отдыхом в кругу друзей, всё было размеренно, монотонно, что жутко надоедало мне и часто подстёгивало решиться на какую-нибудь авантюру. Халтура по выходным помогала оплатить съёмную однокомнатную квартиру, не помереть с голоду, да слегка пива в свободное время попить, но никакой хорошей вещи, если даже уж очень сильно захочется, я себе позволить не мог, поэтому приходилось ходить в старой одежде, которую я носил чуть ли не с первого курса, и хладнокровно подавлять любые желания, исполнение которых требовало вложения средств. Вот и сейчас, во время преддипломной практики жизнь мало чем изменилась, разве что только тем, что свободного времени стало ещё меньше, а постоянные поездки на вызовы уже начинали входить в обыденность, и рвался я на них уже не с таким воодушевлением, как в первые дни своего дежурства.
Отозвавшись на оклик своего наставника, к которому поставил меня главврач, я лениво накинул на плечи белый халат, и, протирая глаза, последовал к выходу, около которого, с наружной стороны уже должна была ждать окрашенная в жёлто-красные цвета машина скорой помощи. Ночная прохлада тут же вывела меня из сонного состояния, стоило мне только выйти на улицу, и тогда я уже отчётливо услышал крики двух торопивших меня фельдшеров, которые уже сидели на своих местах и ждали только меня. Забравшись в машину и плотно захлопнув за собой дверь, я удобно устроился на мягком сидении и уставился в окно, как только раздался звук заведённого двигателя и автомобиль тронулся с места. Зазвучала сирена, шофёр включил синие сигнальные огни и как можно быстрее помчался на место вызова. Случилось что-то серьёзное, а я полусонный шёл в развалку к машине, будто собирался на ознакомительную поездку по городу.
- Ничего, я, когда был таким же молодым практикантом, как ты, тоже постоянно клевал носом в ночную смену, - словно прочитав мои мысли, сказал уже пожилой наставник, открыл окно и закурил свою неизменную трубку, - Привыкнешь.
Ничего не ответив, а лишь слабо кивнув головой, я вновь почувствовал, что дремота начинает одолевать меня и начал усиленно тереть заспанные глаза. Холодный ветер, попадавший в машину через открытое окно, помог мне отделаться от навязчивой идеи поспать и я, прислонившись головой к стеклу, начал наблюдать за пролетающими мимо высотками и огнями ночного города.
Когда машина уже приближалась к нужному нам адресу, мой наставник, звали, которого, кстати, Александр, не спеша затушил трубку и вытряс за окно пепел вместе с остатками табака. Через несколько секунд автомобиль уже остановился около двенадцатиэтажного здания, двери быстро отворились и я, последовав примеру опытных врачей, схватил чемоданчик с медицинскими принадлежностями, который заблаговременно положил рядом с собой, и быстро вышел из скорой, отогнав от себя последние остатки сонливости. Подъездный вход со скрипом отворился и пропустил нас на тёмную лестничную клетку с множеством квартир и двумя лифтами, которые располагались по обеим сторонам длинного коридора. Нажав на кнопку вызова лифта, Александр вошёл внутрь, когда шахтовые и лифтовые двери открылись, и отправил кабину на десятый этаж, когда я и второй фельдшер оказались рядом с ним. Лифт тронулся вверх и начал поднимать трёх людей, пребывавших в гнетущем молчании. За недолгое время моей практики, ещё не бывало подобных экстренных вызовов, вызывали в основном по мелочи, раздув из мухи слона, но сейчас, судя по серьёзности Александра и его коллеги, случилось действительно что-то страшное. Возможно, человек даже мог сейчас умирать, поэтому небольшое волнение охватывало меня, а чувство ответственности выходило на передний план, когда в голове мелькали мысли о том, что от тебя зависит чья-то жизнь. Наконец, лифт остановился, и дверь отворились, выпуская нас на высокий десятый этаж. После звонка в восемьдесят шестую квартиру ждать нам пришлось недолго, уже через три-четыре секунды в подъезд вылетела заплаканная женщина и, громко причитая, схватила за рукав нашего коллегу, и потянула его в квартиру. Лишь только переглянувшись, мы с Александром вошли внутрь, прикрыв за собой дверь, и прошли в комнату, указанную нам хозяйкой. На кровати без сознания лежал мужчина лет сорока и я, получив указания от своего наставника проверить дыхание и пульс пациента, принялся выполнять поручение. Времени мне потребовалось немного, уже через несколько секунд с моих губ слетел ответ:
- Дыхание отсутствует, пульс очень слабый.
- Значит, ещё живой, - Александр отодвинул меня в сторону, крикнув на ходу, - Необходимо провести сердечно-лёгочную реанимацию, Колька, помоги, - крикнул он пришедшему с нами товарищу.
Я же в это время пытался опросить льющую слёзы женщину, хоть это и выходило у меня очень плохо, так как хозяйка в состоянии истерики была совсем невменяема.
- С отцом будет всё в порядке? – отвлёк меня девичий голос, раздавшись совсем рядом.
- Сделаем всё, что можем, - я обернулся и увидел молодую девушку, которая смутилась после того, как я задержал на ней взгляд.
Она напомнила мне ту, которая уже давно не выходит у меня из головы. Мысли о ней посещают меня каждый день и каждую ночь, даже во снах ко мне иногда приходит её образ, заставляющий меня тут же проснуться…
Я знал её давно, ту, с которой мы потеряли связь ещё четыре года назад. Знал ещё с детства, когда мы были беспечными детьми и строили воздушные замки, мечтая о приобретении самых экзотических профессий. Уже тогда, в раннем детстве, у меня начала появляться к ней симпатия, которую в столь юные годы нельзя было назвать никак иначе, чем детской привязанностью, но потом, со временем, эта привязанность превратилась в чувство влюблённости, которое чуть повзрослевший мальчик испытывает к понравившейся девочке. С самого момента нашего знакомства мы играли вместе, дразнили друг друга и устраивали безобидные детские ссоры, воспоминания о которых, сейчас нагоняет на моё лицо улыбку. А сейчас… А сейчас эти чувства превратились в любовь взрослого человека, превратились в неё ещё давно, лет пять назад, когда моя возлюбленная ещё никуда не пропала из моей жизни. У нас не было отношений, я постоянно боялся сказать девушке о своих чувствах, из-за чего часто получал от неё укоризненные взгляды. Она всё понимала и всё видела, любовь трудно скрыть, и я сам себя выдавал. Волнующимся голосом, когда разговаривал с ней, много о чём говорящими взглядами, когда я смотрел на неё, думая, что она не видит… После того, как мы потеряли связь друг с другом, я хотел знать, что с ней и где она, волновался за неё и сильно переживал, но сейчас, я словно смирился с тем, что больше никогда её не увижу…
- Эй, не спи! – в очередной раз голос наставника вывел меня из глубокой задумчивости, - На носилки его!
Я сразу понял, что надо делать. Полностью вернувшись в этот мир, я выбежал из квартиры, и начал быстро спускаться по лестнице вниз, решив не ждать, пока лифт поднимется обратно на десятый этаж. Шофёр с приготовленными носилками уже ждал меня около машины и мы, дружно схватившись за них, отправились обратно в квартиру, из которой я пулей выскочил ещё секунду назад. Войдя в подъезд, вместе со сложенными носилками, мы вошли в лифт и, поднявшись на нужный этаж, влетели в жилище, где Александр вместе со своим коллегой уже приготовили пациента для необходимых манипуляций. Разложив оборудование, предназначенное для переноски больных, мы дождались, когда тело человека, пребывающего в бессознательном состоянии, положат на санитарное средство и пристегнут ремнями, и вышли из квартиры, намереваясь вынести пациента вниз, устроить в машине и увезти в больницу. Когда больной был уже уложен в скорую помощь, из подъезда вылетел Александр вместе со своим товарищем, и быстрым шагом направился к автомобилю.
- Едем, - коротко сказал он, закрыв за собой дверь и даже забыв о своей трубке.
Жену пациента, находящуюся в истеричном состоянии, пришлось оставить дома, а дочь осталась вместе со своей матерью, ведь сейчас ей как никогда нужна поддержка родных, а врачи… А врачи должны сделать своё дело.

Неделю спустя…

Уже неделя прошла после того случая, как мы доставали сорокалетнего мужчину, получившего инсульт, в больницу. Случай был тяжёлый, пациент страдал врождённым заболеванием нервной системы, и нужно было надеяться на чудо, чтобы он не остался инвалидом. Два дня больной пролежал в реанимации, врачи делали всё возможное, но усилия их были тщетны. Но теперь вся больница стоит на ушах от чудесного исцеления, теперь человек, который должен был остаться навсегда прикованным к инвалидной коляске, сам ходил по нужде или в столовую без посторонней помощи! После реанимации его перевели в одиночную палату, где он пролежал четыре дня, полностью изолированный от общества, а на пятый день вышел уже на своих собственных ногах. Из глаз членов его семьи хлынули слёзы радости, совершенно не интересовавшимся, каким чудом врачам удалось поднять отца и мужа на ноги, им было важно только одно – кормилец, и просто любимый человек не останется инвалидом. Но удивительно не только то, что пациент встал на ноги в такой ситуации, удивительно ещё и то, что врачи, наблюдавшие за ним, начали отмечать излечение врождённого заболевания и укрепление иммунитета. Но не могли мне дать покоя молодые горячность и любопытство, не успокоился бы я до тех пор, пока не узнал, что сделали доктора с этим человеком, что его болезнь начала проходить прямо на глазах. А для того, чтобы приоткрыть завесу тайны, мне было необходимо лишь одно – дождаться ночной смены. И вот она настала… Сейчас я был рад ненавидимому ночному дежурству и, отлучившись якобы в туалет, сам направился в палату так чудесно излечившегося больного. Смена была подобрана, как нельзя, кстати, сегодня в нужном мне отделении должна была дежурить светловолосая молоденькая медсестра, взгляды которой я уже пару раз замечал на себе. Девушка сидела на вахте в тускло освещённом коридоре, чтобы излишне яркий свет не мешал пациентам почивать. Стоило мне только оказаться в отделении, как на меня воззрились большие голубые глаза, а до моего слуха донёсся встревоженный голос:
- Зачем ты пришёл сюда?
- Хочу навестить одного пациента, - тихо ответил я, - Ты ведь меня не прогонишь, верно? – обычно я не имею обыкновения пользоваться доверием людей в личных целях, но для того, чтобы узнать об этом чуде поподробнее, был готов пойти на что угодно.
- Посреди ночи? – удивлённо спросила медсестра, выходя из-за стола, но тут же боязливо посмотрела по сторонам и проговорила, - Тебе нельзя здесь находиться в столь поздний час, уходи!
- Да брось ты, - подстрекающее посмотрел я на оробевшую девушку, - Главврач всё равно уже дома, видит седьмой сон, да и ты ведь прекрасно знаешь, что я ничего плохого не сделаю.
Меня уже было не остановить, я уже стоял около нужной мне палаты-одиночки и, сказав последние слова, надавил на ручку и осторожно вошёл внутрь. Девушка тут же тихо вбежала за мной и, схватив меня за руку, начала изо всех сил тянуть обратно, мотивируя это тем, что сюда нельзя входить даже родным больного. Разумеется, я её не послушал. Не нужно было прилагать особых усилий, чтобы освободиться от девичьей хватки, и я, сделав это, подошёл к койке, не обращая внимания на девушку, тихо всхлипывающую и закрывшую лицо руками. В глаза сразу бросился кожаный пояс, одетый на поясницу больного, странно ведь, в нём он по больнице не ходил. Подождав, когда мужчина перевернётся на спину и немного успокоится, вновь крепко заснув, я, смотря на его лицо, как можно тише открыл небольшой кармашек, расположенный на странном поясе. Из открытого кожаного мешочка тут же показалось зелёное свечение, которое приковало не только мой взор, но и внимание молодой медсестры, которая убрала руки от лица и начала смотреть на странное явление широко открытыми глазами. Любопытство ещё больше овладело мной, сунув руку в небольшой кармашек, я уколол руку обо что-то острое, но вытащил оттуда странный светящийся предмет. Это было зеленоватое образование, имеющее форму шара и длинные острые иголки, которыми странная штука ощетинилась со всех сторон. Заворожёно смотря на удивительный предмет, который я держал в чуть вытянутой руке, я даже не услышал, как двери отделения открылись, и послышались шаги, которые приближались всё ближе… Из оцепенения меня вывел тихий вскрик девушки. Повернув голову в сторону открытой двери, я увидел усатого главврача, стоявшего на пороге палаты и смотревшего на меня широко раскрытыми глазами.
- Что это?.. - шёпотом спросил я, проглотив комок в горле и ещё больше вытягивая руку со странным образованием вперёд.
Молчание длилось долго… Около минуты мыс главврачом смотрели друг на друга, я с удивлением, а он со взглядом, который начинала наполнять слепая ярость.
- Пошёл вон отсюда… - прошипел мой оппонент в этой молчаливой дуэли, но я, как вкопанный продолжил стоять на месте…

Два дня спустя…

- Ты хоть понимаешь, что меня теперь уволят? – говорила мне плачущая медсестра, сидя на лавочке у входа в больницу.
- Да и меня самого вряд ли тут оставят, - проговорил я, делая затяжку и выкидывая в урну уже выкуренную сигарету, - Откуда я мог знать, что главврачу не будет спаться этой ночью?
- А я говорила тебе, я тебя предупреждала, чтобы ты уходил из отделения, - повернув голову в мою сторону, говорила девушка.
- Поздно уже думать об этом… - протянул я, - Остаётся только ждать последствий…
- Оставь меня одну!.. – последовал ответ.
Пожав плечами, я поднялся со скамейки и, развернувшись, вошёл в больницу. Действительно было стыдно за то, что я подставил ни в чём не повинную девушку, но ничего изменить я уже не мог, как бы этого ни хотел. Её уволят, меня, быть может, попрут и из института, и пять лет учёбы поёдут коту под хвост. Все эти мысли витали в моей голове, но ни одна из них не была главной, до сих пор моему разуму не давал покоя вопрос: что это было? Что я держал в своих руках, ощущая при этом повышение тонуса? И я не знал, где найти ответ на этот вопрос… Сильная хватка за плечо отвлекла меня от мыслей, меня затянули в уборную, которая находилась рядом и с силой прижали в стене. Это был пожилой Александр, и в глазах его читалось удивление и непонимание.
- Что ты натворил? – процедил наставник сквозь зубы, не отпуская мои плечи, - Ты хоть знаешь, что на тебя шьют уголовное дело?!
- Что?!.. – переспросил я, но тут же всё понял, той ночью я узнал то, на что было наложено табу для обычного человека.
- Вчера, по вине врачей, прямо на операционном столе скончался пациент, и в списке виноватых мелькает твоё имя, - ответил врач, всё ещё не собираясь разжимать свою хватку.
- Но меня ведь не было при этом! – воскликнул я, но тут же был перебит наставником:
- Ты это суду будешь доказывать, когда тебя привлекут к уголовной ответственности!
- Это… - начал, было, я, осекся, но затем снова продолжил, - Это всё из-за той странной штуки…
- Какой штуки?.. – удивлённо переспросил Александр.
- Светящееся зелёным светом… - я ничего не скрывал, понимая, что мне ничего уже не поможет, - Похожая на морского ежа… Она была на поясе у мужика, которого мы привезли с инсультом неделю назад.
Тут я почувствовал, что хватка ослабевает. Наставник отпустил мои плечи, после чего прислонился к стене и осел на стоящий рядом стульчик. С минуту он смотрел на меня широко открытыми глазами, не говоря ни слова, и молчание это тяжёлым грузом давило на мои плечи.
- Я видел подобную цацку около года назад, - наконец тихо заговорил Александр, - Тогда я работал в онкологическом отделении, заменял приболевшего коллегу. Там лежала женщина со злокачественной опухолью желудка, ничего не ела, ходить уже не могла, а врачи давали ей максимум полмесяца, - пожилой врач глубоко вздохнул и, оглянувшись по сторонам, продолжил, - Ты представляешь моё удивление, когда я увидел её принимающей пищу в столовой?! Да, меня тогда тоже охватило любопытство, так, как тебя, и во время ночной смены я зашёл к ней в палату, а на поясе у больной женщины была такая же штуковина, которую видел ты. Где-то я слышал, что такие игрушки доставляют с Чернобыльской Зоны, вначале я не поверил, но теперь слушай меня, парень, - наставник поднялся и, опять схватив меня за плечи, прижал к стене, - Ты узнал такое, что нельзя знать простым смертным вроде нас! Такими цацками лечат либо близких главврачам, либо тех, кто заплатит огромные деньги, и вот, что я тебе скажу… Беги!.. Беги прямо сейчас, если не хочешь попасть за решётку!..
Теперь я осознал всё серьёзность своего положения. Осознал, что мне действительно нужно бежать, бежать, куда глаза глядят, только бы подальше отсюда. И я побежал. Вырвавшись из цепкой хватки Александра, я выбежал из уборной и сломя головы бросился прочь из больницы, туда, где меня не найдут, туда к мне только и осталось место…

Три дня спустя…

Тогда, когда я только сбежал из больницы, я ещё не знал, что судьба занесёт меня в Зону. В ту самую Зону Отчуждения Чернобыльской АЭС, откуда. По словам моего пожилого наставника, и привозят эти странные штуки, способные вернуть к жизни человека, дни которого сочтены. Что меня погнало сюда, я не знаю, банальное любопытство или что-то ещё, но меня тянуло в пропитанное опасностью место, как будто, сама Зона звала человека, узнавшего тайну о ней. Страшную тайну, которая скрывается от всего мира, тайну о том, что на самом деле происходит в Зоне… И вот я стою на пороге нового, чуждого мне мира, о котором я не знаю абсолютно ничего, но который зовёт меня, готовый дать мне место, готовый дать мне право на жизнь. Что меня здесь ждёт, я не знаю, может быть, смерть в первый же день, а может быть, тут я получу то, чего так долго желал всё сознательную жизнь – ответы на свои вопросы. И сейчас, делая первые шаги по Зоне, я пытаюсь заглянуть в будущее, но не вижу ничего, кроме темноты…