… Ярослав сжал кулаки, уже готовясь засадить этому карлику-уроду прямо по его широкой, лоснящейся от пота роже. Эта мразь не имела права вообще даже упоминать его друзей всуе, ведь именно из-за него… Именно из-за него они там…
Какой-то мужик в синей робе, стоящий левее Треста, только руки поднял, отходя на некоторое расстояние, мол, я тут не при чём – его бейте! Однако Ярик был готов убить всех, кто находится в радиусе видимости. Глаза уже начала застилать белёсая пелена, а нестриженные ногти с силой впивались в ладони. Только бы не ударить – иначе всё может пойти крахом…
Сталкер вдруг почувствовал, как его правой руки коснулась ещё одна - миниатюрная и прохладная – видимо спутница почувствовала, что дело дрянь, и нужно скорее что-нибудь сделать. Рука Ласки остужала весь пыл Ярика, будто успокаивая, говоря, что всё будет хорошо. И гнев начал проходить – пелена отступила, сознание вновь вернулось в незамутнённое, адекватное состояние. И Ярослав даже чуть улыбнулся:
- Медальон мне не нужен, себе оставь. Пусть призраки к тебе приходят по ночам… А это, – нехотя отстраняя руку своей спутницы, сталкер достал из бокового кармана камуфляжных штанов помятый, увесистый конверт, и кинул Тресту. – А это – за оружие. На сей раз мне нужны два пистолета и автомат. В первом случае там хватит на «беретты», во втором – на «калаш» с магазинами и патронами. Также там полная оплата свободного прохода за Периметр. Сам там решай, как лучше пройти. Мне нужен результат. И желательно – через полчаса.
В воздухе повисла тишина - казалось, что вся работа на чёрном рынке остановилась, и все слушали короткое предъявление Ярослава. Прошла минута, прежде, чем Трест ответил:
- Через полчаса у автобусной остановки. Вас заберёт тентованный грузовик. В нём будет ваше оружие и патроны на первое время… – Уродец немного помолчал и кратко хохотнул: - А за такой тон ты мне, сталкерюга, ответишь потом…
Послышались удаляющиеся шаги, и к парочке вновь был потерян интерес со стороны прохожих и местных рабочих.

- Спасибо, – Вдруг сказал Ярослав, когда они с Лаской уже вышли со складов и двигались по направлению к дороге, пересекая узкую проезжую часть с односторонним движением, по которой валили машины, в остервенении сигналя друг другу. – Ну за то, что осекла меня тогда. Я даже сам удивился, как с барыгой поговорил. Первый раз такое, если честно…
Сталкер улыбнулся, но девушка улыбки не увидела – сталкер двигался впереди неё, прокладывая дорогу через переполненный людьми шумный местный рынок, чтобы сократить путь.

… В ответ на вопрос Риты в машине повисло тягостное молчание. Слышно даже, как о лобовое стекло внедорожника хлещет вечерний дождик, и как грохочет в потемневшем небе далёкий-предалёкий раскат грома.
За Аксёнова вдруг отвечает Роман:
- Да ни за какую, в общем-то, - оперативник пожал плечами. Впрочем, девушку вниманием он даже не удостоил – взгляд его направлен на освещаемую мощными фарами неровную дорогу. – Это правительственные крысы, забудь! Они прикреплены к Организации в качестве усиления.
Аксёнов никак не парировал высказывание своего высокомерного, хамоватого «начальства». Спецназовец лишь скрипнул от злости зубами, и, отвернувшись в сторону, уставился в облепленные крупными дождевыми каплями окно автомобиля, опёршись на него бронешлемом.
За сегодняшний день он неимоверно устал – спецназовцу хотелось прикрыть глаза хотя бы на минутку. Голова гудела от напряжения, и вместе с шеей просила снять чёртов тяжеленный шлем, выкинуть ненужный автомат… Ещё больше Аксёнов желал приоткрыть окошко, чтобы впустить в душный салон «ленд ровера» немного свежего, промозглого воздуха. Пусть капли залетают внутрь, падают на лицо и разгорячённые ладони, обжигая кожу – всё равно.
Спецназовец с грустью взглянул на девушку, сидящую рядом, но стоило ей посмотреть в его глаза, как он мгновенно отвернулся, в ужасе краснея. Не хватало ещё вновь встретиться с цыганкой взглядом!
Хотя ему понравилось это секундное наслаждение, он станет скрывать – понравилось невольно вдыхать благостный аромат духов и наблюдать оголённую шейку молодой девушки.
Аксёнов внезапно ощутил прилив сил, почувствовал себя героем, способным свернуть горы. Теперь ему хотелось схватить девушку крепче и на ходу вылететь из машины на полном ходу! Кувыркаться по мокрой земле и грязи, прижимая к себе её тело, а потом вскочить, схватить автомат и дать очередь по остановившейся машине этих ублюдков. И тогда он – Степан! – перестреляет чёртовых ублюдков из Организации, и отведёт цыганку в безопасное место. И вдруг… вдруг даже она подарит ему поцелуй…
Тепло разлилось по всему телу, от нахлынувшего возбуждения капитан даже воспрял духом.
«Как в старые-добрые времена!» - твёрдо пообещал он себе, но тут же затосковал ещё больше: времён этих никогда не было.
Двадцать пять леи он посвятил службе Отечеству на должности канцелярской крысы. Последние пять лет он пробыл в младшем офицерском составе федеральной службы безопасности Российской Федерации. А «капитана» получил совсем недавно – сколько там? Год назад или полтора? С этих пор его работа в основном не изменилась – оружие он держал только на учениях, а в его пальцах чаще находилась обычная шариковая ручка, нежели пистолетная рукоять. Окружение редко выходило из пыльных и душных офисов и большого, L-образного стола, за котором уже капитан зарабатывал свой геморрой.
За двадцать лет Степану удалось побывать на Кавказе всего два раза, тогда как его сослуживцы постоянно курсировали туда-обратно, принимая участия в непрекращающихся режимах КТО. Но зато это были ЕГО два раза, два раза офицера ФСБ Аксёнова, Степана Аркадьевича.
И сейчас капитан этим гордился. Гордился собой, гордился тем, что находился среди тех, кто стрелял по дому, где засели вооружённые боевики, гордился успешно проведённым штурмом одной из захваченных квартирок, в которой он принял участие лишь как «человек-разработавший-план». Но зато по этому самому плану спецназовцы и штурмовали бандитов, освободили одного заложника...
Но всё закончилось быстро, не успев даже начаться. Начались канцелярские работы, но даже будучи штабным офицером он знал что служит своей стране, на благо Родине, что он выбрал правильную стезю. Пусть в своё время Степан даже и пожертвовал личной жизнью.
Подумать только, как быстро летит время… Спецназовцу уже сорок два, а он всё так и не пожил в счастливом браке и не познал радости от собственных детей. Всего его романы оканчивались через несколько дней или – самое большее – недель, и всё из-за его работы.
А что сейчас? Сейчас спецназовец и вовсе заглядывался на какую-то малолетку из цыганской породы!
«Позор тебе, Аксёнов! – отчаянно пожурил себя Степан, стискивая пальцами компенсатор автомата, зажатого между коленями. – Ты ведь даже не боевой офицер, гордишься тем, что его у тебя толком никогда не было: боевой славой. Ты тешишь себя детскими, героическими фантазиями. Зачем, дурак, зачем?..»
Последние слова в подсознании отозвались с ещё большей горечью, однако жалеть себя подолгу не пристало даже «тыловому офицеру». А это «ОК»… может ему жопу поцеловать!
Удовлетворившись подытоживанием, Степан даже повеселел – чего толку печалиться? В руках ведь оружие, да и находится он на территории «предзонья». Вдруг слава сама себя найдёт? Конечно, девчонку жалко, но приказ ведь есть приказ… А там, глядишь, можно её будет как-нибудь отстоять…
- При-иехали, - довольно протянул Кирилл – вроде бы так звали паренька за рулём, который у Ромы был «вторым номером»; он остановил машину, не заглушая, однако, мотора.
- Ты… ты куда нас привёз, нехристь? – с недовольством отозвался Роман, нехотя осматривая окрестности, высвеченные лишь автомобильными фарами. Вперёд укатывалась гравиевая, неширокая дорога, а по бокам высились чёрные, производственные здания без света. Похоже, они заброшены. – Тебе сказано, на склад! – начал вскипать оперативник, приподнимаясь на сидении. – Ну на «точку ввоода», в «пункт Бэ», в «отрезок 2»… - Роман закончил перечислять, и злобно глянул на обескураженного лопоухого водителя: - Кирилл, ты что, вообще карт не читаешь и задания не слушаешь?
- Дак это перевалочный!.. – уже неуверенней попытался отбрехаться лопоухий, но за руль всё-таки взялся.
Просто в его голове узкая, пустая улочка, с обеих сторон защемлённая между заброшенными (похожими на производственные) строениями полуангарного типа, похожа на ту, что была указана в брифинге.
И вообще! Чего этот треклятый Роман злится?! Кирилл тут новенький и на таком задании в первый раз! Кто ещё против?!
Однако, уже через несколько секунд выяснилось, что «против» были пули калибра 9х39, выпущенные специальной из специальной винтовки невидимым стрелком, что находился где-то во тьме.
С самого начала наёмники хотели сделать транспорт полностью бронированным, но это напрямую повлияло бы на манёвренность «ленд ровера», и от этой затеи отказались. Частично.
Пули пробили сначала переднее колесо – машина с шипением осела на один угол, что немного качнуло сидящую позади Риту влево. Следующим шагом спецназовцев, которые сидели в засаде, был прострел лобового стекла, и, так получилось, вместо с головой и шеей непутёвого Кирилла. И они бы прошили сидение, и впились бы в невольно вскрикнувшую Маргариту, если бы… не бронированные передние сидения.
Стальная пластина остановила пулю, лобовое стекло тут же покрылось сетью тонких, множественных трещин.
- Какого ху… - вскрикнул Роман, и дёрнулся вниз, нагибаясь к трупу водителя.
Интуиция не подвела оперативника – ещё несколько пуль со звоном цвиркнули о верхнюю пластину на кресле: как раз там пару мгновений назад находилась голова Романа. Одна прошла по центру салона, и Марго вскрикнула уже в полный голос: она почувствовала, как кусочек раскалённого свинца обжигает щёку.
- Вниз!! – добирается до ушей ор Аксёнова, и тот заталкивает цыганку куда-то себе в ноги. – На выход, на выход!
Последнее относилось к сидящему с другой стороны от Риты спецназовцу – тот коротко крикнул «выхожу!», и широко раскрыл дверь машины, выставив перед собой автомат. Быстрое движение, и оперативник ФСБ садится у заднего колеса «ровера», сосредоточенно выглядывая тылы.
Тем временем Аксёнов довольно грубо толкнул девушку к раскрытой двери.
- За ним, и пригнись, твою мать! Голову как можно ниже!
Мельком Марго увидела оскаленное лицо Романа. В его руках уже находился «коротыш» АКС-74У с коллиматорным прицелом и подствольным фонарём. В сумраке девушка разглядела, что руки у парня были в крови.
- Фугас! – услышала Марго крик спецназовца, занявшего позицию у заднего колеса, и отвлеклась на время от вид окровавленных рук. – Фугас, вашу мать!
Что?! Неужели ещё и взрывчатка? Но почему тогда никто не поднимает панику?..

* * *

Богдан гнал свою машину как никогда в жизни. Лежащий на соседнем сидении телефон постоянно трезвонил, но отвечать было некогда. На дворе уже раннее утро, на дороге появляются первые машины. Они светят фарами в лицо, гудят, всячески мешая продвижению. Но Чернобыль-6 уже практически за поворотом.
Но где, где, чёрт побери, искать Риту?!.. Хоть какой-нибудь знак… «Комарое»? Вряд ли. Если работают силовики, то всех уже забрали. Женя не отвечает – цыган ему уже звонил несколько раз. Да что же происходит, куда девчонка умудрилась вляпаться?!
В ту же секунду машины начинают отчаянно сигналить, а в воздухе нарастает знакомый звук вертолётных лопастей…
Но не успевает цыган что-либо додумать, как над дорогой, оглушая рокотом винтов и поднимая в воздух тучу пыли, проносится самый настоящий боевой вертолёт. На консолях у него ракеты, на носу - крупнокалиберный пулемёт.
Постепенно, машина набирает высоту, но зрелище, из-за которого замерли на дороге все машины, того стоит. Кто-то наверняка успел заснять этот «полёт Валькирии» на камеру мобильного телефона и сейчас спешно выкладывает это в сеть.
А меж тем вертолёт, медленно поднимаясь в воздух, на всех парах несётся к Чернобылю-6… Неужели…
Богдан похолодел, вновь завёл машину, дёрнул сцепление и вдавил до упора педаль газа, чувствуя, как взревел мотор. Машина, пробуксовав на месте, дёрнулась вперёд, преследуя рассекающий светлеющее небо вертолёт…

* * *

… Вражеский «ленд ровер» остановлен. Фары продолжали освещать улицу, члены группы Воронова даже видели как открылась одна из дверей, и оттуда, пригибаясь к земле, вышел неясный, чёрный силуэт. Наверняка вооружённый.
- Фугас!.. – донеслось со стороны транспортного средства через некоторое мгновение. – Фугас, вашу мать!..
Пароль? Реальное СВУ? Угроза взрыва? Что они имеют ввиду?

Вертолёт с оглушительным рёвом продолжал набирать высоту, всё больше отдаляясь от Богдана, решившего следовать за «птичкой». Непонятно было, зачем пилот винтокрылой машины исполнил свой последний манёвр – ведь он здорово рисковал угробить либо себя вместе с дорогущей «вертушкой», либо кого-то из гражданских. Вряд ли он делал это, чтобы показать мастерство перед последними – эти ребята наверняка из военных, а им такое не к лицу, кого бы они из себя не строили… Тогда зачем?
Руля машину, Богдан неизвестно для чего попытался посмотреть в окно – в тёмное, утреннее небо, однако, как он не старался – увидеть ничего дельного не получалось. Лишь раз он заметил короткие, голубоватые всполохи, которые были приняты цыганом как блики. После чего он резко вывернул руль своей машины вправо, сокращая путь до города через просёлочную, грунтовую дорожку, ориентируясь на свет фар, высвечивающих лишь проносящиеся мимо убогие одноэтажные домишки и растущие неровными рядами сосны, ели и пушистые ёлки.

… Мир для Марго стал кошмаром. Лишь за долю секунды он наполнился раскатистым громом коротких очередей, звоном стекла в машине, а также звуком пуль, пробивающих колёса и обшивку. Она слышала звуки рикошетов, и проносящихся вокруг неё жужжащих осколков свинца. В охватившем её разум испуге, как при замедленной съёмке, девушка смогла разобрать даже едва слышное звяканье гильз, падающих на асфальт – Аксёнов и его напарник также открыли огонь в темноту – по одним им видимым местам.
Но этот мир померк. Он сменился безрассудной беготнёй в потёмках улицы – причём цыганка даже не знала, куда бежать. Чутьё гнало её, словно животное, прочь от оглушающих выстрелов. Однако, вбежав в ближайшие кусты, она едва не переломала себе ноги, споткнувшись обо что-то твёрдое.
Однако и этот мир сменился на что-то иное – как её хватают вооружённые люди, тащат в машину. И вот снова она куда-то едет. Прочь от стрельбы, в противоположную от неё сторону.
Марго не чувствует ног, сердце громко стучит, а дыхание никак не желает успокаиваться. Внезапно, девушка слышит далёкий рокот вертолётных винтов, и кабина на мгновение освещается мощнейшим прожектором откуда-то сверху.
Но луч, лишь мазнув по движущемуся транспорту, устремляется дальше, оставляя УАЗик в темноте.

... Воронов слышал звуки приближающегося вертолёта на расстоянии. Он краем сознания понимал, что это не его подкрепление и даже не эвакуация.
Вот вертолёт врубил прожектор. Яркий луч света прошарил дорогу и улицу, по которое уезжал УАЗ, а затем зигзагом заметался по окрестностям, приближаясь к Воронову.
Всего несколько секунд, и на спецназовца обрушился мощный поток света - пришлось даже прикрыть руками глаза.
Лопасти винтокрылой машины уже рокотали над головой военного.
- Говорит ОК – специальная оперативная группа Объединённых Военных Контингентов! – внезапно раздался из вертолёта мощный голос, усиленный мегафоном. – Немедленно покиньте транспортное средство! Вы окружены! Бежать – некуда. Повторяю…
Противопоставить машине, зависшей в воздухе - нечего. Только бы девушка вышла из этой переделки живой...
- Вы нарушаете союз своей страны с контингентами военных коалиций из НАТО! – продолжал надрываться мегафон, перекрикивая даже рокот винтов. – Вам грозит только срок! Сдайтесь добровольно!..
Оружие висело на ремне, под боком. Но стоило ли им пользоваться в такой момент?..

Боевой вертолёт МИ-24 качнулся, ушёл в сторону, пока не открывая огонь. Мощнейший ветер разбрасывал в стороны тучи пыли и мелкого песка, с силой раскачивал провода на электрических столбах, а от рёва винтов закладывало уши.
Пули не причинили вреда обшивке или толстому стеклу кабины, но вот из ротора уже валил дым. Хоть "вертушка" и надёжно держалась в воздухе, но если пилоты вовсе перестанут маневрировать, то машине настанет бесповоротный трындец, несмотря на то, что из автоматического оружия завалить многотонную махину практически невозможно..
Не снижая скорости и угла поворота, машина с шумом и оглушающим шипением начала выпускать ложные тепловые цели, ярко освещавшие окрестности желтовато-белым светом. Резко пахнуло гарью, и бойцов снизу даже ослепило внезапным решением пилотов, а вертолёт ушёл ещё дальше, оставляя за собой почти невидимый на тёмном небе шлейф чёрного дыма, валивший из несущего винта.
Воронов услышал, как всё ещё живой мегафон настойчиво предложил военному сдаться. Удивительно, как после такого дерзкого обстрела оперативники ОК ещё старались предпринять вторую попытку решить всё малой кровью! Ведь потом именно этот отряд станет жестоким и непослушным костяком, а на лейтенанта навесят смерть десятков мирных жителей и крови, да ещё и гибель двух операторов наёмников. Их будут судить, и далеко не суд Российской Федерации. Может быть Гаагский, или ещё какой, но просто так спуску русским никто не даст.
Поэтому Воронов знал, что шаг с обстрелом вертолёта бесповоротен. Оттянуть на себя внимание ОК - вот какая была задача.
А рыщущая над рынком машина всё выискивала нарушителей; похоже, что прожектор пилотам оказался вовсе не нужен, и он выполнял строго отвлекающую функцию. Когда на приборной панели у тебя есть целый экран с данными, собираемыми камерой с тепловизором - это огромный плюс на поле боя. А вот здания для камеры оказались не под силу: заглянуть внутрь каждого она фактически не могла, и пилоты, чтобы не тратить боезапас, решили полетать немного над областью контакта с противником. Противником, у которого был последний шанс сдаться.

* * *

... В руки Маргариты сунули что-то твёрдое и небольшое, отдающее в ладонь металлическим холодом. Мужская ладонь сразу же сжала её пальчики в кулак, чтобы это "что-то" девушка не потеряла. Да ушей её донеслись обрывки далёкого голоса:
- ... он просил передать...
Говорили что-то ещё. Много, сбивчиво и неразборчиво, однако до ушей Риты это не долетало. Рокот двигателя машины перебивал все мысли, эмоции, ощущения, звуки... Было страшно. Вот то, что девушка могла осознать. Не до ужаса страшно, нет. Усталость брала своё, однако попросту отключиться мозг отчего-то не мог.
Даже когда машина оперативников остановилась, Маргарите снова не удалось потерять сознание. Мир замелькал отдельными картинками, резкой сменой обстановки, заблагоухал новыми запахами мужского одеколона, пота, зашептал новыми звуками и голосами... И всё это для неё всего за несколько секунд и мгновений. Тогда, когда на самом деле прошло около полутора часов.
Лёгкий перезвон в голове, множество голосов, и вот её снова куда-то тащат. Реальность это или уже нет - девушка уже не понимает. Отсутствуют желания, мысли и эмоции. Пропал страх и на рассудок напала таившаяся в темноте подсознания усталость, сопровождаемая неосязаемым, тихим перезвоном.

Первое, что она увидела открыв глаза - да-да, она всё-таки провалилась в беспамятство, сама того не замечая - это было раннее утро, и весёлые, солнечные лучи, аккуратно прокравшиеся в окно с откинутыми в стороны голубыми занавесками.
Девушка лежала на кровати, до подбородка накрытая мягким, ватным одеялом, от которого пахло лекарствами. Над головой - желтоватый, дощатый потолок и лампа с белым абажуром, с которой свисали вниз алого цвета "ветерки". Они издавали лёгкий, ненавязчивый звон, доносившийся до ушей девушки, и она поняла, что проснулась из-за него.
А рядом, на стуле, сидел мужчина нерусской наружности, с чёрными, зализанными назад волосами цвета вороного крыла и...
Он открыл глаза, с удивлением посмотрев на девушку:
- Боже, Рита... Как... Как я рад, что ты очнулась!
Встав со скрипнувшего стула, Богдан склонился над своей невестой и неуклюже её обнял - не знал, как сделать так, чтобы девушке было не больно. А когда тёплый поцелуй коснулся её лба, то Марго почувствовало, как пахнуло дорогим, таким знакомым и родным одеколоном.