... Сперва я даже не понял, где очутился. По глазам, резко сменяя полутьму питомника, ударил ослепительно яркий солнечный свет, заставивший меня быстро зажмуриться. В тот же момент кожу на лице и запястьях отчаянно защипал крепенький морозец, а спустя секунду, меня, словно проверяя на прочность, обдуло холодным, будто арктическим, пронизывающим ветром.
Я даже умудрился вслепую вскинуть автомат, ни на что особо ни надеясь - стрельба с закрытыми глазами это точно не моё - однако это было лишним. Чудодейственный портал, без всяких казусов и болезненных ощущений телепортировал меня аккурат на почти пустующую, заваленную снегом, крышу высотного здания. Но почти пустующая - это далеко не пустая.
Первое, что мне бросилось в глаза, это серое, унылое небо, в центре которого замерло весёлое солнце - оно пробивалось будто бы через пелену неплотного, жидкого тумана, что застелил собой практически весь видимый горизонт. Лучи доходили до крыши, ложились на снег, и тот весело отблёскивал прямо мне в глаза. Я видел за краями торчащие снизу изуродованные верхушки деревьев, которые слегка покачивали своими ветками под резкими порывами ветра. Порывы эти, отдавались стенаниями где-то в лишённых стёкол оконных проёмах, придавая даже этому месту атмосферный, жутковатый вид. С неба, как будто бы одной помехи было мало, падал крупными хлопьями снег. Он ложился на поверхность крыши, настойчиво пикировал на глаза, падал мне на шапку, на протянутые к нему ладони, обтянутые изодранными перчатками, и стремительно таял.
Оружие пришлось опустить - стрелять тут было не в кого. Я лишь постоял маленько, кутаясь в арафатку и флисовую куртку. Поёжился. Поднял воротник, натянул на голову тёплый капюшон, выдыхая изо рта плотную струйку пара. Выдохнул, и задумчиво продолжил рассматривать странное явление Зоны Отчуждения, из-за которого как раз крыша не пустовала.
На краю крыши, у самого карниза, стоял проржавевший и почти засыпанный снегом грузовик марки ГАЗ. Я не шибко разбираюсь в машинах, но его морду узнал - таким транспортом мы обычно добирались до полигона на учениях. Не раз машинка утопала в грязи или затопленных местах - но всегда выкарабкивалась на твёрдую почву. Вот сейчас, правда, не выкарабкалась.
Изломанный, уродливый остов. Жалкое, проржавевшее зрелище - вот что осталось от былого великолепия советского грузовика. Два передних колеса отсутствовали на месте - вместо них две покрытых слоем коррозии оси, растопыренных в стороны. Лобовое стекло выдавлено, рама измята в хлам. Битые фары машины с грустью уставились в пространство куда-то позади меня. Тента на заднике уже не было - вместо него жалкие сгнившие обрывки, повисшие на костях неродных искуственно вмонтированных рёбер жёсткости. Задние колёса выходят почти за край крыши - и кажется что вот-вот покосившаяся, зарытая в снежную могилу машина сверзится вниз, но впечатление было обманчивым.
Задумчиво обойдя перекошенную кабину, наполовну зарытую в снегу, я с удивлением обнаружил замёршие, покрытые слоем плотного инея, корни растений, выходящие, казалось, прямо сквозь бетон. Они крепко оплели своими цепкими сетями мощные задние колёса и стремились наверх, по отентованным лохмотьями ''рёбрам''.
А ещё, у транспорта не было на месте капота. Я вовремя вспомнил почему, и обернулся.
Пёс действительно шёл за мной. Он появился практически из ниоткуда - пустующее пространство на крыше позади меня было подёрнуто рябью, словно от жара сильного костра. Но более ничего не напоминало о существовании в этом месте коварного аномального портала, чудесным образом перенёсшего меня из уже ставшего уютным полутёмного питомника, в забытый, потерянный город.
Не меня - нас. Но, думаю, тварюка несильно расстроилась из-за внезапного ухода с места обитания. Всё-таки она сходила в портал первой, отодрала капот от ГАЗа, и вернулась с ним обратно, нарушая в моей голове всю логику её действий.
Но пёс, видимо, чихал на логику, и освоился на новом месте - или ему было просто-напросто плевать, где проводить свои свободные часы - и, потоптавшись на снегу, он бухнулся на пятую точку, выжидающе глядя на меня. Язык высунут, глаза золотом и честностью блестят - ну прям как большой ребёнок.
''Неужели вот так вот просто я привык к исполинским размерам этой собаки?!'' - с ужасом спросил я себя, но тут же успокоился: это Зона. Нечему тут удивляться. Хоть химера обниматься полезет, или излом поделится ещё не стухшей провизией. Самые опасные чудища - это люди; были, есть и будут.
Размышляя, я вновь обошёл грузовик с другой стороны и замер, вглядываясь с крыши высотки вниз. В спину предательски подул ветер, и я едва не навернулся, но удержался, лишь сбросил с карниза кусок заледенелого снега. Послышался лёгкий шорох, треск - это лёд разбился о какой-то подоконник, но я уже не всматривался. Всё моё внимание было приковано к пейзажу, открывшемуся среди царящего тумана и медленно падающего снегопада.
Куда не кинь вгляд - сотни советских домов - сталинок, хрущёвок, заросших уродливым бурьяном. Дворы и улицы, с застывшими на них машинами, а также качелями и каруселями. Царство замёрзшей природы в мёртвом городе Припять. Деревья на тротуарах, а дорогах; несоразмерно длинные, толстые суки и ветки оплетают кирпичные дома, по ним деловито катаются туда-сюда ядовито-зелёные огни, так сюрреалистично и красиво тускнеющие на фоне непогоды. Последнее торжество над человеком, навсегда покинувшим этот мир после первой катастрофы в 1986 году. Ровно подо мной - площадь, укрытая снежным покрывалом. Кое-где просматриваются выступающие из-под сугробов почерневшие плиты, остовы машин, высоких заборов.
А где-то вдалеке, сквозь сероватый туман, видно навечно застывшее колесо обозрения. Отсюда, с крыши высотки, кажется, что мёртвый аттракцион пытается качаться. Дрожат жёлтые люльки, скрипит ржавая ось... Нет. Ничего такого не может быть.
Напротив моей высотки - точно такая же по рамерам. На её крыше, словно огни внимания - большие красные буквы, и можно различить надпись: ''СЛАВА ТРУДУ''. Каких-то букв не хватает. Но мне уже не до этого. Моё внимание переключилось на уродливые, серые очертания Саркофага, над которым нависла печально ивестная труба АЭС. Двухцветная, красно-белая - символ Чернобыля. Так близко я её не видел никогда. Помню даже, как надеялся, что и никогда не увижу. Найду Шуха, и свалим мы за Периметр, домой. А оно вон как всё обернулось...
Ну что же Зона. Я иду. Я почти здесь.
Найду только, как слезть с этой чёртовой крыши, и я да, я уже почти здесь.