… Те жуткие видения отказывались покидать мою голову, мутными пятнами расползались по подсознанию, обрекая мой разум всё время вспоминать об увиденном. Как я не старался об этом не думать, у меня не получалось. Оставшиеся полтора часа до Лощины я пытался выпросить у Шухова объяснения на случившуюся ситуацию. Хоть я и убеждал себя в том, что всё это – всего лишь галлюцинация, моё лицо отдавалось тягучей и неприятной болью в тех местах, где открытых участков кожи коснулись волосы этой мёртвой черноволосой девицы…
Я в сотый раз крутил головой, стараясь выбросить это из головы, а меж тем Шух, шедший впереди меня, молчал, заставляя меня начинать психовать. Мой разум требовал объяснения, особенно в той ситуации, когда моей жизни угрожали существа из параллельного мира! Однако мой проводник был не склонен удовлетворять меня ответом, он лишь тихо и коротко молвил, что это призраки.
Такое положение дел меня не устроило, но я понимал, что проводника доставать нельзя. В конце концов в его силах было завести меня в трясину, и бросить там умирать, плутая среди уродливых стволов деревьев. И вот ради того, чтобы вышагивать сейчас по дороге, а не по лесу, я засунул язык в одно место, и остаток пути мы провели почти в тишине, наслаждаясь карканьем летящих надо головами ворон, а также шумом ветра в верхушках деревьев. Несмотря на осеннюю обстановку, в некоторых местах было особо холодно, и я почувствовал, как начинаю не переносить низкой температуры. При покалывании кончиков пальцев и мочек ушей, мне становилось необъяснимо страшно, а мои глаза начинали бешено вращаться, ожидая увидеть очертания человека, медленно плывущего рядом.
Насчёт кадила, священника и дыма Шух меня нормальным ответом не удостоил. Нёс лишь какой-то несвязный бред, что это что-то типа обряда посвящения, приветствия. И что если такое увижу ещё раз, то надо стоять неподвижно, и принимать то, что черти из параллельного мира творят, как должное. Но не успел он договорить фразу, как я задумался о своих баранах, трагически шебуршащих в моей голове. Наверняка таких привидений на пути больше не встретится – когда-то мне говорили, что эти явления предстают человеческому глазу лишь там, где раньше жили люди. Припять, Мёртвый город, а также небольшие поселения. Но чем ближе мы находимся к Периметру, тем меньше шансов увидеть призрачных существ. Да и аномальной активности становится намного меньше. Ну и если не суждено нам с этим более столкнуться, то почему Шух употребил слово «если»? Неужели он предполагает, что я останусь тут? Что я выйду из Зоны, поброжу по окрестностям, и снова вернусь в затхлые и холодные объятия полного Отчуждения?.. Посмотрим… Это мы ещё посмотрим.
Но вот, когда ноги стали уже подворачиваться от усталости и переносимости большого веса, мы вышли на опушку. Дальше дорога терялась в зарослях, и выплывала снова в виде кусков асфальта, уходя куда-то вдаль, в мутно-серое марево лёгкого тумана. С двух сторон дорогу окружали высокие обрывистые холмы, путь к которым был любезно «очерчен» рядами колючей проволоки и предупреждающих знаков о радиоактивном заражении. Эдакие жуткие «Чернобыльские Фермопилы».
- Купи армейскую «цифру», – обратился ко мне Антон, разворачиваясь в мою сторону. Он поправил рюкзак и арафатку на лице, и указал влево, где метрах в сорока стояло несколько деревянных бревенчатых домиков и небольшой ангар. – Там торговец есть, в одном из укреплённых подвалов. Купишь у него цифровой русский камуфляж. Он нам понадобиться. – повторил Шух, и, достав из карманов своего плаща свёрток из купюр, не считая, протянул их мне.
Я кивнул, взяв деньги:
- Спасибо.
Большего я говорить не стал. Если старшой сказал «купи», значит оно так и надо.
С этими мыслями я направился к торговцу ,проводив взглядом спину уходящего куда-то в лес друга.

Подойдя к домикам, я понял, что здесь никого нет. Из ангара, нутро которого было завалено гнилыми брёвнами, тянуло смесью дерева, пороха, а также приторным неприятным запахом чего-то ещё. В подробности я старался не вдаваться и быстро вытащил любопытный нос из дверного проёма ангара.
За ним оказался ржавый и потрёпанный ЗИЛ, скособочившийся на левый бок. Деревянного кузова уже давно не было, а облупившаяся некогда голубая краска выцвела, и превратилась почти в белую. Я походил вокруг машины, оглядывая дворик, в котором она стояла. Территория была обнесена высоким, в полтора метра, деревянным забором, в котором стояли покосившиеся одноэтажные домишки. От них пахло мокрым деревом, и даже по особому приятно. Когда-то это лесопилка работала, но сейчас… Сейчас вообще неизвестно, есть ли тут кто-то живой, или же нет.
Мой КПК молчал – видимо, это было потому, что он просто-напросто выключен, но так или иначе, достать и проверить его я не мог – были не слишком подходящие условия. Вот так вот сунешь руку за КПК, а тебе прикладом в голову бах!..
Отойдя от видавшего виды ЗИЛа влево, я по наитию обошёл деревянный домик, смотревший входов в сторону ангара, и вздрогнул, когда увидел двух охранников, дежуривших у входа в погреб. Один из них отлепился от стены, оглядел меня, шурша сервоприводами экзоскелета, и… Прилип обратно, видимо, посчитав меня неощутимой угрозой. Второй охранник, также облачённый в такую же тяжёлую броню, молча подвинулся в сторону, освобождая проход к спуску вниз.
Стараясь держать «сайгу» под рукой, я медленно спускался вниз по бетонной лестнице, ступеньки которой были окантованы металлическими рейками. Покрытые грязью берцы скользили по этим самым рейкам, и я то и дело норовил ухнуть вниз, в мало освещённый лестничный пролёт, громыхая снаряжением.
Однако, беда миновала, и я, прямо с лестницы, благополучно вышел в освещённый лампами аварийного освещения небольшой зал, стены которого были покрыты тёмно-бурой растительностью, из которой торчали шипы для поддержки толстых чёрных кабелей. Сами кабеля змеились вдоль всей стены, а также элементов потолка, аккуратно огибая аварийные лампы, закрытые ударопрочным рассеивателем.
Приоткрыть тяжёлую, металлическую дверь, которая может, по сути, делать это автоматически, и я попадаю в небольшую комнатушку, и уже, наконец, могу лицезреть того, кто когда-то давно, при моём первом приходе в Зону, обогрел меня где-то в районе Кордона, давая глупые, детские задания.
- Ну привет… Сидорович. - и, не дав торговцу опомнится, я быстро продолжил: - Мне форма нужна русская. Которая "цифра". Китель и штаны. И, желательно, на... меня, - я быстренько оглядел свою фигуру, немного покрутился, надеясь, что Сидорович оценит размер "на глазок". - Надеюсь, имеется в наличии?

… Стоило Ашеру скрыться на территории магнита-лесопилки, а мне зайти за толстый, исполинских размеров дуб, практически согнутый к земле в три погибели какой-то неведомой силой, я в сердцах ударил кулаком по его неровному стволу, ожидая ощутить прилив отрезвляющей боли. На данный момент она была более, чем необходима для моей расшатанной психики, нежели когда-либо. Однако, вопреки всем моим ожиданиям, боли не было. Не было совершенно никаких неприятных ощущений, которым мне бы удалось поддаться, чтобы заставить отступить гнетущую истерику и тяжесть. Я чувствовал, как моё лицо, словно маска, сохраняет всё такое же непроницаемое выражение, делая из меня будто бы ужасного актёра, неспособного отыграть нужную эмоцию в нужный момент.
- Только не сейчас… – почему-то прошептал я, сняв с руки перчатку. На месте соприкосновения с неровной корой дерева, на костяшках появились бурые кровоподтёки, а костяшка среднего пальца вообще увеличилась чуть ли не в двое, заметно «отъехав» немного в сторону, к безымянному. Однако, боль по-прежнему не приходила. Вместо этого противно заныли виски, заставив меня опуститься на колени, приложив лоб к твёрдой коре изогнутого дерева-мутанта. Я буквально своим сердцем чувствовал, как поставленный на колени древесный исполин бьётся с наступающей заразой Зоны. Внутри него продолжалась борьба, я откуда-то знал это. Смерть против жизни, и наоборот.
Я с трудом поднялся на ноги, но в голове возник знакомый до боли голос:
«Ты не принадлежишь себе более, Антон. Иди волею Монолита и всей Зоны. Не противься, не будь ребёнком».
Всё, что я мог сделать, это помотать головой в ответ, и упрямо поднялся на ноги, пальцами рук вцепившись в тело почти поверженного гиганта. Зона скоро пожрёт и его. Как сожрала всё остальное. Она жадно заталкивала в себя души покалеченных людей, которые в Зоне искали прощения и свободы. Убивала, или оставляла гнить тех, кто пришёл на эти земли заниматься тем, чем нельзя было заниматься за её пределами. Там, далеко за Периметром, были свои законы, но здесь… Здесь законов не было. Каждый придумывал их сам, а иногда и на ходу.
«Шухов, вернись обратно. Ты попросту не выживешь за Периметром. Большая Земля убьёт тебя в считанные секунды», - вновь услышал я в своей голове голос Токса и остановился, словно вкопанный.
Тот план, который я придумал, конечно же, стал известен и моей искорёженной второй личности, появившейся под воздействиями развернувшихся в Зоне события. Фактически, я стал шизофреником, хоть и не любил ставить себе диагнозы самостоятельно. Но даже за этими печальными выводами ходить далеко было не надо – мой внутренний голос отлично формулировал их для меня, разжёвывал, если было что-то непонятно, как матери-пингвины разжёвывают для своих детёнышей пищу и вкладывают её им в раскрытые клювики. Моментами, я ощущал себя таким вот беспомощным пингвинёнком, которому было не «прожевать» тонны новой, недавно полученной информации.
Весь мой план начал продумываться и анализироваться ещё с того момента, как я впервые увидел Ашера со своей подружкой у Лиманска. Тогда я и понял, что эта хитрая рожа пришла именно за мной. Не знаю точно, что он там хотел, но после второй нашей встречи у Кордона Артём понял, что я – тот ещё сгнивший фрукт, набитый изнутри трупными червями, копошащимися во всех жизненно важных органах моего тела. Морпех понял это, и наверняка согласился с моими мыслями об экстренной эвакуации своего камуфлированного тела.
А если и нет, то выбора я уж ему не предоставлю. Просто перережу глотку, подойдя сзади, и…
Я ошарашенно помотал головой – виски почти прошли, голоса я так и не слышал, но со мной явно было что-то не так. Словно бы временами я не управлял своим телом, разумом… Становилось… страшно. Да, именно это ощущения было уже давно забыто для меня. После того, как я потерял Сенсацию, Художника и… Снова нахлынули давние воспоминания и я закрыл глаза, стараясь об этом не думать. Нельзя было продолжать развивать эти мысли. Нельзя.
Я старался не думать даже о плане того, как вернуть Ашера назад. Если об этом «прочитает» Токс, то весь план может рухнуть. Всё… Всё экспромтом.
Надо просто… Отдохнуть.
Присев у почти поверженного исполинского дуба в траву так, чтобы видеть, если понадобиться, лесопилку, я закрыл глаза, скрестив руки на груди, и, вытянув ноги.

… Когда торговец, наконец, показался из темноты стеллажей, и бросил на прилавок увесистый зелёный свёрток камуфляжа российской армии, меня немного передёрнуло. Уж очень я давно не видел русской «цифры», а уж тем более не надевал её на себя. Да что и говорить – там, на Большой Земле, я бы это не смог купить бы просто так, а тут… Надо, значит. Интересно бы узнать, зачем оно так нужно Шуху? Что он вообще придумал за глупость, для которой понадобилась форма? А может он вообще сбагрил меня сюда и предпочёл уйти? Кто его, больного, знает?.. Я одёрнул себя на мелькнувшей в голове мысли, что я бы так и поступил на его месте, и принялся рассматривать полученную от Сидоровича одежду.
Взяв свёрток, я с небольшой брезгливостью развернул этот «ролл» на прилавке. Так. Китель есть, штаны есть… Немного потрёпанный вид, но, наверное, это как раз то, что мне было нужно. Пробежавшись по целостности полевого кителя, я заметил отсутствие нагрудного погона, а также несколько крошечных дырочек в районе локтя на правой руке. Небольшие потёртости в районе колен на штанах говорили о том, что предыдущий владелец испытывал свою форму либо в бою, либо в походе – не зря, всё-таки, она так помята. Но в остальном всё было отлично, и всего за полторы тыщи. На Большой Земле она обходится немного дороже. На глаз даже размер, вроде, мой. Хотя шут его знает – мне бы померить.
Однако, померить мне, конечно же, никто ничего не дал – позади раздались тихие, лёгкие шаги, но обращать внимания я не стал. Вряд ли в новом бункере крупного торговца на меня собирались делать облаву. Кому оно было нужно? Торговцы слишком дорожили своей репутацией, и предпочитали, чтобы подобное устраивалось за стенами их нор.
Все эти мысли проносились в моей голове, пока я отходил на два шажка в сторону, освобождая место новому покупателю. Однако тот, наверное, моего жеста не понял, и предпочёл встать позади меня, за спиной. Ох, как неприятно. Ощущение такое, будто эта падла в затылок дышит.
Я бросил взгляд на Сидоровича, и мои брови поползли вверх с немым вопросом: лицо торговца выражало недоумение, но связано оно было не с моей персоной. Взгляд его маленьких чёрных глазок с интересом смотрел куда-то за мою спину. И я обернулся.

«Поцелуууй, героооя на прощааанье, ты подрууууга кареглазая мояя! Скооро твой Герой вернёётся, обещааааю!.. Скоро бууудешь ты его женааа!..»
Строки до боли знакомой мне песни выплыли в голове внезапно. Пронеслись буквально за секунды, под аккомпанемент из выстрелов и взрывов, в который пытался назойливо втиснуться рокот вертолётных винтов. Буквально за доли секунды я вспомнил то, что выпало из моей головы с момента прихода на Болота к Доктору. Проход через «Изнанку», Лиманск, наёмники, перестрелка в разрушенном городке, операция военных… Вертолёт.
Я помнил, как выстрелил из «Сайги» в человека, одетого в камуфляжную форму. Такую же, которая лежала на прилавке. На нём был тяжёлый бронежилет, шлем и штурмовые очки. Пуля двенадцатого калибра попала ему в горло, а голова, неестественно откинувшаяся назад, повисла на переломанной гортани. Кровь, толчками выбивавшаяся из разорванной раны, лилась на бронежилет и китель военного, а тот, в свою очередь, словно в замедленной съёмке, сползал по стене, судорожно хватая окровавленным ртом воздух. Автомат он опустил, и двумя руками пытался зажать себе рану. Но поздно, слишком поздно…
Яркие, жуткие воспоминания пронеслись в моей голове, а я всё стоял и глядел в большие, буквально горящие огнём, глаза стоящей передо мной Ланы. Я не мог поверить, что она осталась жива. Я отчётливо помнил, как облазил то строение, на котором она была в последний раз. Как заходил в каждую комнату, выкрикивая её имя. В моих глазах стояли слёзы, а к горлу подступал ком. Сейчас я испытывал те же ощущения.
Ноги будто бы сами подкосились, и я упал перед девушкой на колени, обхватив её руками за талию, и прижался лицом к её ногам. Лана была одета нелепо: синее платье, грязные, истоптанные берцы на ногах, но всё это сейчас неважно. Я даже был готов закрыть глаза, снова вдохнуть её запах… А вдыхал ли я его раньше?..
Мне было плевать на то, что эту картину видит Сидорович. Плевать, что там, снаружи, меня ждёт Шух. Может быть он уже ушёл, откуда я знаю?.. Главное, что Лана в безопасности. Жива-здорова, ходит… Плевать, что она странно одета для Зоны. Плевать, если это призрак… Я просто умру тут, рядом с ней. Вставлю дуло «сайги» в рот и нажму на спусковой крючок.
«Не нажмёшь», - ехидно заметил чей-то голос, но я не придал этому значения, и продолжал тихо плакать Лане в юбку, так и не сказав ни слова.

… - Я вернусь…
… Что-то ментальное довольно сильно хлестнуло меня по затылку, и я довольно резко, но аккуратно приоткрыл глаза, стараясь не делать лишних телодвижений. Сначала, среди искривлённых берёзок и осинок я заметил маячившее синее пятно, размытое со сна, и я вновь прикрыл веки, слушая, как в абсолютной тишине невдалеке раздаётся едва слышный шелест шагов партизана, решившего навернуть от меня крюка через лесок. По сути, он делает правильно – если не знаешь, что за человек перед тобой, то лучше обойти. Тем более, сейчас время такое в Зоне, что лучше бы каждого встречного обходить стороной, а ещё лучше – стрелять на поражение, показывая, кто из вас двоих хозяин ситуации.
Однако я оружия практически не имел, разве что из рюкзака, что сейчас лежал в ногах, торчал наполовину дробовик, покрытый зелёными выделениями аномалии «холодец», в которую я имел удовольствие попасть когда-то давно. Но это оружие максимум может напугать противника громких чихом, и то, если не рванёт у меня прямо в руках во время нажатия на спусковой крючок. Поэтому, я и старался не двигаться – с таких ружьём на люди бы не выходить. Если этот таинственный партизан в синем камуфляже идёт к Сидору – то нам не по пути, но претензий другу к другу мы не имеем. Если, конечно, он сейчас не займёт позицию для стрельбы и не шмальнёт в меня с почтительной дистанции.
Я так и не понял, что конкретно меня разбудило – удар был нанесён как будто бы ладонью, как лёгкая оплеуха, но глупо было предполагать, что контакт был физическим. Вряд ли потенциальный нападавший до сих пор стоит в метре от меня после своей атаки, и ждёт моих ответных действий.
Шаги стали сходить на нет, и я смело открыл глаза, и даже протёр их рукой, внимательно поглядев в спину удалявшегося партизана. И с удивлением обнаружил, что им оказалась молодая девушка. И был на ней надет не камуфляж, а синее платье с капюшоном. Которое, вкупе с армейскими ботинками смотрелось очень уж дико и несуразно. Она ловко и грациозно выбралась на опушку и, не оглядываясь, двинулась в сторону бункера торговца.
Ещё секунду я продолжать лежать у дуба и переваривать неприятные ощущения, которые возникли у меня в области затылка. Они сетью расходились по всей задней части головы, принося с собой боль и страдания, и я, повинуясь непонятному желанию, вскочил на ноги, и, подхватив рюкзак, зашагал в сторону бункера Сидоровича. В голове билась единственная мысль: там находится Ашер. И если уж это и есть призрак его прошлого, то им не стоит долго оставаться одним. По пути я подобрал камень, и спрятал его в зажатом кулаке. Не знаю, поможет ли он в бою с девушкой в платье, но всяк надежду оставлять нельзя.
Ещё издали я заметил охрану в экзоскелетах, стоящую у входа в погреб. А неплохо снарядил их торговец. Его первую каморку на Кордоне, в деревне новичков, вообще никто не охранял кроме тощего отщепенца с автоматом, которого можно было убить щелбаном, и автоматических железных дверей через которые осуществлялось видеонаблюдение.

Что именно я скажу? Что сделаю? Всё это сейчас не очень важно.
Я спускаюсь вниз по лестнице, пройдя мимо охраны, которая даже не посмотрела в мою сторону.
Но картина, которую я увидел, добравшись до торговца, удивила даже меня.
Единственная лампа аварийного освещения, горевшая под потолком, поблекла и почти потухла, как только я вошёл.
Девушка в синем платье молча стояла у стены, а возле неё, на коленях, уткнувшись в ноги девушки лицом, сидел Артём. Он плакал, прижимался к девушке, и я невольно почувствовал неудобство. Сидорович же, наоборот, сверлил взглядом обоих. Старого никак не изменить. Романтики он не понимает…
Завидев меня, торговец злобно вскрикнул:
- Ну? Тебе-то чего надо? Третьим будешь?
«Дурак ты, Шух… Зона теперь не даст тебе шансов» - это снова голос Токса. Полный разочарования и грусти по отношению ко мне.
Ну и пусть.
Я сделал несколько шагов в сторону парочки, с интересом глядя в глаза девушки. Несмотря на капюшон, её очи буквально горели огнём, немного подсвечивая лицо в условиях почти отсутствующего освещения.
Медленно, глядя на эти глаза, я опустился перед Ашером на колени, и он испуганно отстранился, наблюдая моё изувеченное, окровавленное лицо. Я всё ещё тяжело дышал, и нормально говорить не мог, поэтому просто указал пальцем на его подсумок на «Смерше».
- Артефакт… Дай сюда…
К моему удовлетворению, Артём не стал спорить и сразу понял, что от него требуется. Дрожащими от волнения руками он расстегнул фастекс на подсумке и выудил оттуда светящийся голубоватым цветом шар.
Последний раз поглядев на девушку, я взял артефакт в руки, и сунул тёплое, аномальное творение в карман своего плаща. После чего поднялся по лестнице вверх, на прощание кивнув Сидоровичу.

… Шух ушёл быстро. Пришёл, забрал артефакт, и, не отрывая взгляд своих мёртвых глаз от Ланы, также быстро покинул нас. Я не знал, куда он направляется, зачем ему понадобился мой артефакт, но отчего-то знал, что мы ещё свидимся. Или лелеял эту последнюю, быстро угасающую надежду на ещё одну встречу со своим некогда лучшим другом. Лелеял надежду, что увижу не ту бездушную, мёртвую машину, а родного мне человека, ради которого я вообще покалечил свою жизнь, придя в Зону.
Однако сейчас, рядом со мной была Лана. Девушка, мне также не безразличная, но потерять её во второй раз я боялся.
Она оставила меня одного на поле боя. Кинула, так и не предупредив, не объяснив толком причины. Её сообщение, присланное мне на КПК немного погодя, должно было быть удалено, да я и не помнил, читал ли я его вообще. Сейчас Ланка стояла рядом, я чувствовал её тепло, её запах.
Приход Шуха заставил меня посмотреть на себя со стороны, и, густо раскрасневшись, стереть с грязного лица слёзы, и подняться на ноги, всё равно прижимая девушку к себе, будто бы ценное сокровище, которое мне посчастливилось найти, потерять, а затем, через некоторое время, найти снова. Вряд ли после такого времени, проведённого вместе, я смогу отпустить её, хотя… Хотя вся эта Зона научила меня быть более взрослым. Люди приходят и уходят. Человека нельзя удерживать силком, а также нельзя постоянно ходить вместе с ним. Когда-нибудь… Ваши с ним пути разойдутся, и с расставанием может прийти боль. В этом плане мне хотелось быть как Шух – мой проводник вряд ли вообще чувствовал теперь эмоциональную привязанность, а также сильно тосковал по потере человека. Когда-то давно – возможно. Но сейчас он сильно изменился, поддался влиянию Зоны и омертвел окончательно. Теперь он больше не человек, а дитя этих грёбанных мест. Он подчиняется Зоне Отчуждения, а она, взамен на его проданную ей душу, одаривает разнообразными подарками, которые позволяют проводнику оставаться целым и невредимым.
В огненные глаза Ланки я старался не глядеть. Скорее всего, просто боялся прочесть в них отвращение к сложившейся ситуации; её непонимание или того хуже – слёзы. Возможно сейчас, встретив её, я сделал больно не только себе, но этому нежному объекту моего обожания.
Но стервой она с этого быть не перестаёт. Оставить меня одного, на обстреливаемом участке…
Я улыбнулся своим мыслям, и, носом закопавшись в накинутый на голову капюшон, прошептал:
- Ты, наверное, не за этим сюда пришла, да?
Я с трудом разлепил руки на её талии, слегка отстранился, пропуская к торговцу. Моя ладонь сжала её маленькую и горячую ладошку, и с трудом выпустила.
Сидоровича на месте не было. Видимо толстяк вместе с креслом в отчаянии укатил плакать в тёмный угол своего подвала. А может, судя по грохоту, доносившемуся со склада, двинулся разгребать свой хлам. Как бы то ни было, его надо было позвать.

… «И это… Всё? – слышится в измученном сознании голос Токса, полный искреннего недоумения. Ещё с секунду после вопроса повисает тишина, а потом он продолжает: - И это всё, что ты хотел сделать? Я уж испугался, что у тебя в планах есть коварный замысел изменить предначертанное Зоной, я думал ты хочешь убить своего дружка прямо на глазах у торгаша и девки, а ты… ты всего лишь взял у него ненужный тебе артефакт?
Я буквально слышу у себя в голове смех Токса. Ему смешно, он искренне не понимает зачем именно я изъял у Ашера этот шар, но я принципиально не собираюсь посвящать самого себя в свои же замыслы и планы, которые сложились где-то на краю моего подсознания в плотную цепочку следующих друг за другом алгоритмов. Я старался складывать всё это там, чтобы даже Токсу было невдомёк.
«Да мне неинтересно!» - с вызовом среагировало на мои мысли калеченное шизофреническое подсознание, и я услышал, как хлопнула где-то вдалеке воображаемая дверь, которую он с притворной обидой захлопнул. Но я всё равно был уверен – это ненадолго, и Токс ещё напомнит о себе.

За время, которое я пробыл в бункере, на пасмурное, унылое небо, выплыл солнечный диск. Его лучи буквально прожгли плотную, серую пелену облаков, и упали на радиоактивную землю, освещая её своим неестественным светом. Всё это казалось мне слишком сюрреалистичным, неправильным – уж слишком хорошая погода для Зоны Отчуждения, где каждую минуту может кто-то погибать от обезвоживания, бессмысленно бредя в пространственной аномалии, или от рваной раны на животе, стараясь затолкать свои кишки обратно…
Кто-то говорил мне, в моих снах, что когда на Зону опускаются солнечные лучики, кто-то из её обитатей умирает. Нет, не из сталкеров – на эту погань плевать даже их соратникам. Кот-то из порождений ЧЗО, будь то слепая собака, кабан, или результат генной лаборатории – кровосос. Таким образом Зона даёт непонятный знак того, что она в курсе, кого следует наказать.
Где-то через секунду, где-то далеко от меня, тишину нарушает длинная очередь. Я мысленно успеваю примерно отсчитать патроны в «калаше», и под мою удовлетворённую улыбку автомат смолкает, и за ним по ЧЗО разносится человеческий воплю, полный боли и страдания. Быть может, залётному сталкеру оставалось всего чуть-чуть до Лощины, до торговца и безопасных мест, но дорогу ему перешёл мутант, который и был сражён одиночным выстрелом. И Зоне ничего не оставалось, как ответить сталкеру тем же. Око за око – тут больше никак.
Где-то в кустах от меня, сбивая с мысли, с визгом дёрнулась в сторону собака. Я слышал лишь шуршание её гибкого тела в траве, и даже успел заметить чёрный силуэт, ретиво скрывшийся за ближайшим пригорком. Проводив мутанта взглядом, я двинулся дальше.
Всё-таки, возвращаясь к потерянной теме, у Зоны было своё очарование, шарм. То, что делало её такой романтичной, опасной. То, что притягивало сюда людей из разных стран, которые слышали о ней лишь краем уха.
В кармане плаща внезапно становится теплее, и я, прямо на ходу, вытаскиваю из кармана нагревшийся артефакт, отнятый у Ашера. Шар налился красным цветом, и от него шло странное, прозрачное свечение, а воздух вокруг него искривлялся, будто я смотрел на костёр.
- Что же ты можешь?.. – тихо проговорил я, и положил на тёплую поверхность шара вторую ладонь.

… Прошла всего лишь секунда, как тело Шухова исказилось, конечности неестественно вытянулись куда-то в стороны, и он, с криком и лёгким хлопком, исчез, оставив после себя лишь медленно оседающее облако пыли на дороге.

… Я не мог описать ту бурю эмоций, которая накрыла меня за последние секунды. Наверное просто потому, что мне было искренне наплевать на них. Там, внутри себя, я просто не хотел разворачивать ненужную сейчас драму. Мне было совершенно плевать, что я лишился артефакта, совершенно плевать даже на то, что я встретил живую и здоровую Лану. Сейчас меня одолевали мысли совершенно иного характера. Что мне делать? Как поступить? Вопросы метались в моей голове медленно, словно падавшие с неба крупные хлопья снега.
Сейчас, по законам жанра, я должен был игнорировать первые наставления Шуха, и остаться здесь, в Зоне, вместе с Ланой, а не уходить за Периметр. Однако там, где-то внутри меня я чувствовал, что должен уйти, покинуть девушку и поступить так, как сказал мне друг. Может быть он и врал, может всё это время от меня ему был нужен всего лишь артефакт… Но зачем?
Ответ на этот вопрос я нашёл, когда мы с Ланой вышли из погреба торговца, пропустив внутрь какого непонятного чуха, трущегося возле входа. Он быстро юркнул туда, но я не подал виду, стараясь не глядеть на него. Возможно, что он тоже стал свидетелем той драмы, разыгравшейся на глазах торговца. А может и нет… Сейчас я с ужасом осознавал, что практически ко всему наступило безразличие. Если бы раньше я бы и поплакал, и посмеялся, и покричал, то сейчас, чтобы решить какой-либо вопрос, мне надо было просто подумать. И пусть даже выбор неправильный, он всё равно будет сделан.
Даже когда я увидел Шуха, бредущего по дороге, впереди нас, я не стал кричать ему в спину, бежать за ним. Раз мой проводник ушёл, значит так было нужно. Так было на Большой Земле, в любом походе. Если Антон собрался куда-то один, значит так и надо, так и задумано. И пусть ему это аукнется в виде очередной травмы и падения, но от своего решения не оступится. Антон вертел в руке мой артефакт, сиявший красным светом – я видел это, когда Шух вдруг опустил за ним руку в карман своего плаща. Видимо, тоже почувствовал этот ментальный позыв. Антон поглядел на шар со всех сторон, и положил на него вторую ладонь.
Тут произошло странное, отчего я рывком притянул Лану к себе и остановился, быстро сев на землю.
Шух закричал, а его локти и колени вдруг выдвинулись вперёд метра на полтора. Шея проводника немного удлинилась – я отчётливо слышал противный хруст этих «превращений», и едва не зажал уши ладонями. А потом вдруг его крик оборвался и потонул в тишине и негромком хлопке, а само тело исчезло. Он не просто медленно растворялся, а именно пропал. Был человек – нет человека.
Я чувствовал, как сильно бьётся моё сердце – я не мог поверить, что мой проводник только что активировал артефакт. Я слышал об этом, когда только попал в Зону. Каждый арт можно было активировать путём давления на какие-то особые точки на его поверхности. Мало кто умел это делать, но, по слухам, кто-то знал. И сейчас… сейчас это сделал Шух. Случайно или же специально – я вряд ли когда-нибудь узнаю…

… Увиденное на тропинке повергло меня в глубокий ступор и шоковое состояние, и я застыл лёжа прямо на земле. Поцарапанный ДТК моей «сайги» смотрел своим смертоносным «зрачком» ровнёхонько на то место, где пару мгновений назад не спеша двигался мой экс-проводник по прозвищу Шух. Я видел, как в его руках мелькнули знакомые до боли цвета моего артефакта, а потом, потом… Его конечности неестественно выгнулись в разные стороны, и я услышал неприятный хруст его костей, но я не успел даже отвернуться от неприятного зрелища, когда одна из его рук с неприятным звуком коснулась пальцами земли. Раздался лёгкий хлопок, пространство словно исказилось – по воздуху пошла едва зримая прозрачная волна, и мой проводник бесследно пропал, оставив после себя оседающую тучу пыли на дороге.
Моё сердце бешено билось в груди, грозясь пробить боевые, в общем-то, пластины бронежилета, и выскочить наружу, на грязную землю, где лежало моё тело в компании с Ланкой. Её я незаметно для себя тоже одёрнул в укрытие. А может девушка сама докумекала и не раззевала рот на дороге, я уже не помню. Уж слишком быстро всё произошло, и слишком глубокие впечатление оставило исчезновение Шуха. Что мне теперь было делать? Куда идти? Что искать? Быть может, стоило выйти из Зоны раз и навсегда? В конце концов у меня на руках всё ещё был свёрток зелёного русского камуфляжа. Я не знаю, как хотел использовать это тряпьё мой проводник, но в теории можно было напялить его на себя и пройти через натовское КПП как раненный солдат русского контингента… Я мысленно наорал на себя и также мысленно влепил себе пощёчину. О чём я вообще думаю?! Это даже в теории оканчивалось расстрелом на подступах к шлагбауму, чего говорить о практике!
Ругая себя, я мельком поглядел на лежавшую рядом девушку. Её немного напуганные глазёнки по-прежнему полыхали огнём, и я теперь даже не был уверен, правильные ли эмоции я прочитал сейчас в этих глазах, в которые влюбился с первой встречи. Быть может теперь они лгали.
Пыль, оставшаяся от Шуха, наконец, спала окончательно, и я, кряхтя, поднялся на ноги, подавая руку лежавшей на земле девушке. Я не подавал особых надежд, что она примет её, но банальный этикет не позволял просто так не протянуть свою конечность лежавшей рядом особе женского пола, будь та хоть дважды самостоятельной.
А вот колыхающееся в шаге от меня пятно прозрачного воздуха, удобно расположившееся чуть левее девушки, я заметил ещё при падении. Краем глаза. Также куском сознания я зацепился за отчаянную мысль, чтобы в полёте рвануть Ланку ближе к себе, спасая её от колыхавшегося пятна, которое даже ни один детектор не заприметил. Что бы это ни было… Я не знал, что это такое. Быть может, в эту штуковину влетел Шух, и виноват вовсе не артефакт. Быть может всё это случайность, что в руках у него был светящийся Вася, а на пути встретилась невидимая аномалия, которая и разнесла проводника на молекулы. А быть может, сделала что-то ещё.