Борис Анатольевич потянул носом промозглый воздух, поёжился.
- Ну чего ты хочешь, Влад? У меня сейчас «Пётр первый» приедет, будет транспорт отжимать для нужд военных. А ты хочешь целую тару бензина и машину.
«Петром первым» в Кировской зоне называли Морской Корпус Петра Великого, основную военную силу на Васильевском остроге. Ни для кого не секрет, что они, в сотрудничестве с «Калининскими», охотно пользовались благами гражданского народа. Изымали металл, транспорт, соляру, дизель, шкуры и шубы. В ответ, конечно, они отдавали патроны, оружие и провизию, но большинство обитателей было уверено, что бартер-то не равноценный. И всё равно молчали – наверное потому, что неповиновение наказывалось Сенатом. Ссылка, расстрел, голодная смерть. Да в общем-то всё, что угодно.
- Давай, Влад, таким образом поступим, - снова заговорил Борис. – Оружие дам. Боеприпасов. Провизию и снегоступы. С транспортом накладочка вышла.

- Добро, - Борис кивнул. По его глазам было видно, что глава Администрации, а ныне и всего Сената – успокоился, ведь Влад не собирается распинать тут всё и вся от злости. – Я распоряжусь, дам ориентировку на человека.
Когда-то в прошлом, Борис Анатольевич работал оперуполномоченным в полиции, в звании майора. Поэтому связей осталось достаточно, чтобы даже в такое суровое время делать свою жизнь более-менее стабильной.
Борису было 52 года, когда при Катастрофе, от лап каких-то человекоподобных тварей, погибли его жена и дочь. Обе умерли буквально на его руках, истерзанные, истекающие кровью.

Метель усиливалась. В глаза било снежное крошево, ледяные снежинки с силой хлестали по лицу, били по глазам, норовили рассечь покрасневшую от холода кожу. Памятник Кирову, стоящий всего метрах в сорока через дорогу, был теперь едва виден в снежной пелене. Серое небо потемнело, в густых облаках заклубилась алая дымка – предшественник Волны.
Со времён Катастрофы прошло три года, и петербуржцы сумели изучить и даже приспособиться к некоторым аномальным явлениям. К примеру, таким как Волна. Её разрушительная энергия пагубно (а чаще всего летально) действовала на нервную систему, парализовывала суставы и мышцы. А последующая на небе яркая вспышка мгновенно ослепляла, выжигая сетчатку глаз. Поскольку такой вещи как Интернет уже не существовало, - а если Всемирная паутина и осталась, то уж точно не на руках у гражданских лиц, - то жителям бывшего Ленинграда было невдомёк, что почти точно такая же энергетическая, ментальная волна, прокатывалась и по территории соседней Украины. Только вот называли её там на сленге сталкеров Чернобыльской Зоны Отчуждения: Выбросом.
После Волны, запрещалось выходить на улицу ещё несколько часов – температура воздуха могла понизиться до сорока или ниже градусов по Цельсию, а могла запросто подняться до аналогичной цифры по плюсовой шкале. И тогда начинали таять ледники на Неве, уровень воды поднимался до критических отметок, и она заливала собой улицы и проспекты. Однако уже через некоторое время температура восстанавливалась до стабильного минуса.
Черных получил свою ориентировку: владеющий транспортом человек проживал к Калининской контрольной зоне. Отсюда до «Крестов» часа четыре ходу, но погода и возможные опасности на нерегулируемых частях районов могли растянуть путешествие до восьми и больше часов. Плюс возможность Волны…
Мимо, в сторону выезда из контрольной зоны, медленно проехала колонна из четырёх грузовиков. Их тентованные борта были помечены синим крестом на белом фоне – знаком флота Бывшей Российской Федерации. Ныне флот разделился на несколько частей. И те, которые рассекали на машинах в данный момент, принадлежали к подразделению Морского Корпуса Петра I, базировавшегося на Василеостровском остроге.
Тент последнего грузовика был приоткрыт, оттуда выглядывали хмурые люди в чёрных бушлатах. Лица плотно обтянуты кашне, глаза некоторых и вовсе прикрывают широкие тёмные очки.
Колонна остановилась у памятника – там, где начинался загороженный заборами и баррикадами северный пост, и кончались регулируемые владения Кировской зоны. На горизонте небо багровело всё больше.
Сейчас Влад сжимал в руках увесистый обрез, подаренный ему Борисом. Новая тёплая одежда, ставшее редким термобельё, а также автомат Калашникова за спиной - главный аргумент против тварей на улицах. Несколько сухпайков отдали Черныху ещё при перегрузке в машины Флота - Борис Анатольевич, как был, в свитере, выскочил на улицу, дал застуженным голосом команду, и три пачки перекочевали в вещмешок. Туда же ушла пачка дефицитной крупы и по шесть пачек патрон для ружья и автомата.
К вещмешку хитрыми узлами были приторочены снегоступы - конечно, сделанные кем-то вручную, но от того не менее крепкие, да и выглядели надёжно.

Выбить себе место в колонне оказалось делом непростым. Конечно, водитель сбросил скорость, а потом и вовсе остановился, с любопытством высунувшись из окна, чтобы глянуть на Черныха и тут же потерять к нему интерес. Военные всполошились - такой вопрос решали явно не молодые матросы, но в помощи они заинтересовались, поэтому за тыловой машиной сразу остановился и головной грузовик с ответственным - старшим мичманом Дорофеевым. Таким образом безобидный, в общем-то, запрос Черныха остановил всю колонну Корпуса Петра I.
Дорофеев, коренастый мужичок с шапкой на затылке, подбежал к машине, осмотрел внимательно всех присутствующих, и, выслушав сбивчивые объяснения своей матросни, недовольно покривил рожей. Но место парню всё-таки выделил.

-А вы эти, как их там, сталкеры? - насмешливо, но в то же время жадно поинтересовался молодой.
Как только Влад появился в машине, все взгляды попадали на него. В кузове было тесно - матросов набралось человек пятнадцать, по углам валялись пломбированные вещмешки с бирками у горловины, а под ногами различные бидоны и ящики, маркированные инвентарными номерами. И вопросы матросов были самыми различными - от быта ходоков до монстров, которые по слухам обитали за Выборгом.
-Ты там был? - рыжий, стриженный парень интонацией выделил слово “там”. - Говорят плавуны на болотах разошлись, жесть просто. Наши туда не ходят, а вот канинградцы говорили про эту шнягу. А ты куда едешь?

- А что, в Чернобыле тоже?! - сдавленно просипел молодой, и Черных, глядя в окно, ухмыльнулся. Он не мог не знать, что военные максимально обделены информацией, во избежании дезертирства или бунта. Командующие аккуратно и изворотливо поясняют молодым, что Катастрофы избежали многие страны, а вояк держат для поддержания порядка. Конечно, информация просачивалась в той мере, когда матросы выходили, что называется, "в свет", но пропаганда бывшего Министерства Обороны была поистине восхитительной, раз им удалось убедить солдат в правдивости пущенной дезинформации.
Поэтому изумление рыжего обоснованы. Зароптали и другие матросы, и Черных увидел, как заволновался сидящий в машине старшина первой статьи.
- Да брешет он, - авторитетно заявил старшина, сжимая винтовку коленями. - Мне родня говорила, что на Украине нормально уже всё. Правительство восстанавливается, налаживается поставка провизии, одежды. Да и теплее там.
- А мне говорили нет, - возразил один из матросов, сидящий у хлопающего на ветру тента. - У хохлов ещё грустнее всё, да и вообще, там, почитай, эпицентр! С неё же всё началось!
- С погоды всё началось, Воронцов, с погоды, друья твоя башка. - старшина был непреклонен. Почесав горбатый нос, он продолжил: - На Украине своя "Зона" была, говорят. Аномальная. Но к Питеру не относится.
- А как же Ноосфера? - вспылил Воронцов и щёки налились краской - то ли от мороза, то ли от стыда.
- Ноо что? Этот бред ты у сектантов с "Васьки" услышал? Меньше надо у них тусить, верующий ты наш. Мозги тебе запудрят - факт.
- И не бред это, товарищ старшина, - обиженно забубнил молодой, отчаянно шмыгая. - Это информационное поле Земли, оно впитывает в себя всю информацию, все наши мысли, эмоции, переживания, и может воплотить всё в реальность... Это называется "перегрузкой".
- Перегрузку я тебе в расположении устрою, - пообещал старший и все смолкли.
Грузовик продолжал катить по обледенелой дороге. В окошко иллюминатора били хлопья снега, шум мотора ласкал уши, кузов мерно раскачивался, дребезжали канистры. В качке, незаметно для себя Черных уснул. Приснился ему зелёный луг с шелестящей сочной травой и тёплое, греющее солнце. А когда моряки растолкали сталкера, то на улице он увидел только скованную толстым льдом Неву и затянутое серыми тучами небо. Они приехали.