Мое имя Двойка. И я - зомби...
Звучит чертовски глупо и странно, не находишь? Но, так оно и есть! Это худое, истлевшее от времени тело, что валяется и гневно хрипит в твоих ногах, некогда принадлежало мне.

Парню, двадцати пяти лет отроду, с высшим образованием, смазливой мордой и широкой, глуповатой улыбкой на губах. В моих глазах, вечно снующих по сторонам в поиске "цыпочек", тогда столь явственно читались иссиня-зеленые искры безумного желания жизни: яркой, словно вспышка молнии, громкой и обжигающе-горячей!
Да. Я хотел жить... Жить не так, как все! Жить на все 100%, чтоб прям через край, взахлеб, чтоб аж дурно стало! И знаешь что?.. Оно получалось! Действительно получалось.

Мне было лет этак пятнадцать, когда отец оставил семью и ушел к своей любовнице. Не было ни ссор, ни раздела имущества, ни даже мало-мальски громких криков. Он просто подошел ко мне, потрепал за кипу белобрысых волос и, широко так оскалившись, произнес:

- Живи на полный выдох, сынок. И никак иначе.

И я - жил... Действительно жил.
Школа, выпускные экзамены, все сдано на "отлично", у меня высший проходной бал! Потом - институт, тусовки, девушки! Работа тоже была найдена под стать взятому с ходу ритму: в одном из местных свадебных ателье открылась вакансия "спец. курьера", который доставлял приглашения или признания необычными и самыми экстремальными способами (как вам, например, ворвавшийся в офис "спецназовец-купидон"?). В общем, жизнь моя обещала быть полна на события, хе-хе.

Но, все хорошее однажды кончается, ведь так?
Смерть матери застала меня на даче, когда я отмечал День рождения своей близкой подруги. Автомобиль Лидочки (именно так, и никак иначе, я называл свою "вторую мать", что была примерно на три-четыре года старше) я увидел еще на въезде в дачный поселок, - и грешным делом подумал, что отец просто решил проведать свое чадо, отдохнуть от дел. Но огромные черные круги под глазами Лиды, ее глухие всхлипывания и серьезное выражение скорби на лице отца... Город. ДТП. Погибла на месте.

Хех... Ты удивишься, мой друг, но с убийцей своей мамы я встретился уже на следующий день. Высоким, статным мужчиной "при параде", с честным и искренне сочувствующим взглядом. Он не был виновен, - чистой воды случайность. На тот злополучный светофор уж не первый год жаловались все местные: то он отключался в самый неподходящий момент, то произвольно менять цвета сигналов начинал.

Похороны прошли в скромно и без излишков, только самые близкие родственники. Квартира, по закону, отходила к отцу и он предлагал переписать ее, - но я отказался. Нужно было прийти в себя, осознать произошедшее, как-то смириться со всем. Поэтому, когда через неделю Двойка пришел в его офис и попросил денег на "кругосветное путешествие", был задан лишь один вопрос: - Когда вернешься?

После чего, увидев знакомый огонек в моих глазах, открыл сейф, отсчитал сказанную мной же сумму и, встав напротив, сдавив собственной ладонью хрупкое плечо, вновь повторил:

- Живи на полный выдох, сынок. За нас двоих.

Хе-хе. Грустно, не правда-ли? А ведь это еще не самая трагичная история здесь, среди просторов Черного Края. Были и будут гораздо прозаичнее. Впрочем, раз ты дослушал до этого момента и все еще не выкинул запись, то тебя мучает отнюдь другой вопрос: Кто же такой Двойка, что за сталкер такой? М-мм... Я был...

Хе! Удивительно, но сказать, каким именно я был сталкером не удастся, пожалуй, и у того же Болотного Доктора.

В Зону я прибыл через два месяца после начала своего "турне": с деньгами, в чисто туристическом снаряжении, ни чуть не мысля оставаться тут дольше положенных по графику девяти-десяти дней. Расположился в небольшой квартирке на отшибе "Военного городка", снятой через сомнительный сайт, нашел того самого "проводника", договорился о проведении "сафари". В общем, типичная "блаж богатейскя", которой многие ходоки подрабатывают у окраин Зоны.

Но... Звучит глупо, но - мне приснился странный сон... Даже не сон, - кошмар... И именно этот кошмар раскрыл Двойке глаза...
Как сейчас помню: вскакиваю с кровати, весь в поту, тяжело дышащий, и чувствую как откуда-то со стороны Станции на меня смотрит - Она. Сама Зона! Изучающе так смотрит, насмешливо-сострадающе, словно перед ней птенец лежит, из гнезда только выпавший; а потом, на пятом или шестом вдохе, чувствую как сердце сжимается от боли. И затем, в ту же секунду - невероятную легкость и... чистоту? Да, пожалуй, именно "очищенным" от всех сомнений, всех страхов и предрассудков в тот момент я себя и чувствовал.

"Сафари" прошло вполне тихо... И следующее... И третье. И четвертое с пятым. На восьмом, правда, были небольшие проблемы, - но Килька, напарник мой, парнем был дюжим. Сумел дотащить до больнички. Подлатали меня там, да-аа. Хе-хе. В общем, спустя месяца три с той ночи, Двойка и думать забыл о своей "кругосветке".

А зря, - ведь именно эта сперва позабытая, но вскорости вновь обретенная мечта и стала причиной моего нынешнего состояния, этим закономерным итогом той злополучной ходки.

---

...открыть глаза и сквозь мутную, кровавую пелену увидеть, как от еще живого товарища неспешно отгрызают кусок плоти, - что может быть ужаснее и противнее?

Лишь понимание того, что было уготовано непосредственно тебе.
Стать зомби, "живой игрушкой" в руках кукловода-мутанта, беспрекословно исполняющем абсолютно любой его приказ, даже самые противоречивый и абсурдный. Как сейчас, например: Зачем этот худой, с непропорционально огромной головой и сплошь покрытым ссадинами и рубцами телом, мутант заставил сталкера наблюдать, как он медленно, не спеша вытаскивает из вываленного на пол желудка остатки утреннего обеда Кильки? Как ласково растирает густую кровь по тонким, оскаленным губам; как демонстрирует кривые, черные от налипшей на них грязи и крови, зубы. Зачем? Для чего? Почему? Он все еще жив или уже умер?

Вопросы, куча вопросов! Все они, вертясь в безумном урагане мыслей, нещадно долбились о сковывающие разум цепи, в нестерпимой жажде вырваться из глотки оглушительным воплем; иссиня-зеленый взгляд, вдруг, зацепился за какое-то мимолетное движение на своей периферии, - один из "подручных", метрового роста в холке слепой пес, на негнущихся лапах подошел с Хозяину и, жалобно, надрывно взрыкнув, ощутил Его холодное касание.

Тощий, болезненно сгорбленный, с торчащими косточками ключицы и тонкими ребрами, контролер больше всего походил на печально знаменитого попрошайку из книг Дмитрия Глуховского. Он даже двигался в точности так же: мелкими, почти незримыми шажками, беззвучно покашливая и надрывно рыча, будто бы от боли во всем теле. И с каждым этим шажком, Двойка явственно чувствовал, как те самые "цепи" с огромной силой сдавливают его голову. Еще немного, и она точно лопнет под ними, как переспелый арбуз!

- Нет!.. Стой! Хватит!.. Х-хва-аа... Ааа... С-СТОЙ!

Хрип, неожиданно сорвавшийся во вполне явственный крик, слегка ошеломил мутанта, - но лишь на мгновение, на краткий миг. Которого вполне хватило одиночке.
Все его естество, не желающее превращаться в безмозглый, управляемый кем-то сосуд, кинулось вперед, на встречу собственной Смерти, с широко раскрытыми объятиями. Пораженный гортанный хрип и звонкий щелчок чертовски хрупких костей - вот и все, что услышал сталкер, прежде чем невыносимая боль сковала все его тело, вонзаясь в каждую клеточку огромной, десяти сантиметровой иглой.


- Ар-арг-хыы!.. Ахы-ы... Б-бо-оль-ноо...

Монотонный, повторяющийся из раза в раз, звук ударов разносился в замкнутом пространстве коридора причудливым, почти неслышным эхом. Будь поверхность стальной двери не настолько гладкой, - руки сталкера давно бы уже превратились в наглядное анатомическое пособие. Но холодный метал был на удивление ровным и твердым, он не спешил так просто сдаваться. В очередной раз огласив звучным хлопком кулака небольшое пятно света в центре, сгорбленная фигура вдруг замерла, прислушиваясь к чему-то, медленно подняла голову и - нервно затряслась.

- Мхр-рыы!.. Ууй-йхди-ии!..

Новый удар пришелся отнюдь не по двери, - тонкие, худосочные пальцы, со слегка содранной на костяшках кожей, резко впечатались в собственную щеку паренька. Затем, не давая прийти в себя, последовал не менее резкий и болезненный удар в висок. И вновь - короткий хук справа по челюсти. Со стороны могло показаться, словно паренек чуточку сошел с ума, сбрендил; и любой здравомыслящий человек постарался бы как-то привести такового в чувство.

Правда, лишь до того момента, пока невольный свидетель не разглядел бы абсолютно белые, покрытые бельмом, ничего не видящие глаза; пока не прикоснулся бы к мертвенно-холодной, почти ледяной коже и не разглядел бы под тенью капюшона черные, похожие на сажу пятна.

- З-за-т... тк-нись, с-с-сука!.. Н-не смей м-мхе-нья б-бить! - вдруг вырвалось из плотно сжатых губ, когда кулак занесся для очередного удара. - Тхварь... С-сху-ка!..

Голос, до этого не пестревший даже намеком на какие-то эмоции, вдруг расцвел ненавистной желчью и озлобленностью, достойной самых кровавых, самых нелюдимых тиранов. Словно поднятая в призыве к борьбе рука мелко затряслась, разжала сжатые до побелевших костяшек пальцы и - безвольно повисла вдоль тела. Это все еще был обычный, ничем не примечательный зомбированный... что с каждой новым ругательством или брошенной куда-то в сторону фразой, походил на недовольного сталкера.

- Вот же... Тварь... Си-хди, не в-вы-совыв-вайся, паскуда... - медленно, растягивая каждый слог, произнес "буратино", затем развернулся обратно к двери, положил ладонь на чистый, ничем не запачканный рычаг и, навалившись всем своим весом, подтолкнул наружу. Лишенная моторной памяти тело по инерции наклонилось вслед за дверью, споткнулось о высокий порог и с громким шумом грохнулось точно на поднимающиеся куда-то вверх ступени. - В-выход, блять... Идиот. Дос-стался же ид-дигхот!...